Chi Mai ? (Выбор Гокудеры Хаято)

Chi mai переводится, как "Кто же?!" (причем, с акцентом, в смысле - "Да кто же, кто же, черт побери") также, так называется композиция Эннио Морриконе из фильма "Профессионал " 1981 кроме усилительной частицы "же", mai может переводиться и сослагательной частицей "бы", типа "кто бы мог подумать", к примеру, или "кто бы это мог быть" и проч. сходные конструкции.

Часть 1 *** Посвящение Гокудере Хаято. Запись на диктофоне. Не знаю, парень, слышишь ли ты меня сейчас, может ты все-таки вознесся на небеса и пребываешь в вашем католическом раю… Знаю, ты всегда считал меня улыбчивым недоумком, могу тебе сообщить: на днях я дочитал вторую главу «Кода да Винчи» Дэна Брауна и пересмотрел, на этот раз без тебя «Догму». Чтобы быть немного ближе к тебе. Никогда не любил все эти боевики, все эти фильмы про гангстеров, но пересмотрел все, которые видел ты – «Крестный отец», «Сицилийский клан», и «Самурай», тот, который с Аленом Делоном… Чуть не забыл упомянуть «Профессионал» - все на твоем родном языке. Поначалу было странно и непривычно, пока не представил, будто это ты пересказываешь мне сюжет на своем красиво звучащем итальянском… Как у тебя дела? Помнишь ли ты, что нас связывало нечто большее, чем просто принадлежность к одному из влиятельнейших мафиозных кланов? Наверное, ты такой же независимый одиночка, каким был всегда, несмотря на всю твою искреннюю привязанность Вонголе. Кто же ты был, Гокудера Хаято? Кто же ты был… introduzione Занзас ждал прибытия правой руки Босса Вонголы. Обычно дела улаживали через посредничество Босса семьи Каваллоне - тот часто бывал как в Японии, так и в Италии, однако на сей раз дело было чисто неофициальным, внутрисемейным, можно сказать даже - личным, так что из уважения к Боссу Варии, к ним пожаловал сам капореджиме Гокудера Хаято. Хотя он и носил титул капореджиме - своих подчиненных у него было немного, в какой-то мере иногда он исполнял функции младшего босса - представляя Саваду на континенте, считалось что там его происхождение и родственные связи могут оказать дополнительное влияние на исход мероприятия в благоприятную для семьи Вонгола , пользу. Должность консильери в Вонголе уже давно и неизменно занимал выходец из семьи Эстранео - Рокудо Мукуро. Вчера Босс Вонголы лично попросил связаться с ним по спутниковой связи, но говорил в основном именно иллюзионист. Он сообщил о прибытии Хаято и попросил оказать тому гостеприимный прием на родине и оказать помощь в делах, о которых тот сообщит при личной встрече. Формулировка просьбы наводила на самые серьезные размышления. В семье Вонголы это не афишировалось, но все остальные считали правую руку Босса - личным "топором", т.е. личным телохранителем и личным "доверенным лицом" Савады, читай между строк - личным наемным убийцей. Вот и сейчас, почти тридцатилетний Босс Варии гадал, кого же он встретит, того вспыльчивого чем-то вечно недовольного мальчишку, или же повзрослевшего, вкусившего радости наслаждения жизнью и своим положением, юнца. В приветственно распахнутую Скуало дверь личного кабинета Занзаса вошел подтянутый молодой человек, в безупречно сидящем светлом костюме и с ничего не выражающим безразличным взглядом светлых зеленовато-серых глаз. Такие глаза вполне могут быть глазами сделавшего удачную карьеру на новой родине эмигранта или же глазами убийцы на отдыхе. А вот руки - узкие кисти и длинные худые пальцы - были руками виртуозного взрывотехника и пианиста. Поговаривали, что в свое время ему предлагали математическую стипендию в Токийском университете, но он отказался, предпочел не отвлекаться на не относящиеся к Вонголе дела. Передав официальные приветы от Босса семьи Вонголы и вручив небольшой, красиво перевязанный красной лентой сверток, Гокудера сел в кресло, стоящее наискосок от письменного стола Занзаса и выразительно глянул на Скуало. - Босс, мне надо проверить каковы успехи в тренировках у новобранцев, - глядя прямо в глаза Занзасу сообщил тот и пожелав посланнику приятного пребывания на родине, стремительно, но отнюдь не поспешно удалился, стуча каблуками форменных варийских сапог. Занзас, несмотря на необычность ситуации - его заместитель присутствовал с ним на всех переговорах и заседаниях, а во время печального инцидента с заморозкой - даже возглавлял элитный отряд, так и не переменил своей расслабленной негостеприимной позы - сидел, развалившись в кресле, вытянув ноги вперед, как раз перед появлением Хаято, его капитан настоял на необходимости хотя бы убрать их со стола. Босс выругался, но все же уступил, рассчитывать на большую любезность представителю Вонголы не приходилось - все-таки засыпать снегом цветущие виноградники в момент созревания нового урожая, было бы совсем не патриотично. Босс Варии проводил удалившегося Капитана равнодушным взглядом и спросил на итальянском: - Chi bene incomincia; a met; dell'opera (хорошее начало – половина дела), - расскажи мне о своих затруднениях и я посмотрю, чем могу тебе помочь. Ответ Хаято прозвучал в том же непринужденном духе неторопливых итальянских бесед во время послеполуденной сиесты: - Chi parla in faccia non; traditore (кто говорит в лицо – не предатель), как сильно ты доверяешь своему капитану? "Вот как", - удивленно заключил несостоявшийся преемник Девятого, - если уж речь зашла о предательстве, то о Скуало не может быть и речи...впрочем, кто знает, что творится в башке этого длинноволосого мусора.И все-таки, что у Вонголы может быть против варийского офицера?" - Нам с Десятым стало известно о некоторых несоответствиях в сумме предполагаемых расходах семьи. Ошибка в отчетах представленных Ямамото Такеши, - продолжил как ни в чем не бывало Хаято. - Так как у него весьма близкие отношения с Супербиа Скуало мы не можем в полной мере полагаться на него, пока не убедимся в его безоговорочной преданности семье. Какой именно семье - чертов посланник не стал уточнять, чтобы не задевать варийца больнее, чем то было необходимо, именно на помощь Занзаса в этом щекотливом деле и рассчитывал представитель Десятого. Дело принимало совсем уж скверный оборот, Занзасу требовалось время, чтобы определиться с ответом и потому он предложил гостю отдохнуть после длительного перелета и вкусить все прелести пребывания на своей родине. Осведомившись о том, где намерен поселиться Гокудера, Занзас словно ненароком обмолвился о некоторых неурядицах семьи родного отца Хаято, после того как вслед за побегом их обожаемого, хотя не совсем законнорожденного наследника, пропала еще и вполне законная дочь. Хаято не моргнув глазом посетовал, что нравы нынче не те, что раньше и вызывающе нагло взглянул на столь же непутевого приемного сына Девятого. Ненадолго повисло тягостно-нерешительное молчание, оба подумали о том, что согласно старым правилам - оба могли рассчитывать на значительные и весьма уважаемые должности каждый в своей семье, пусть даже их происхождение и вызывало некоторые сомнения, но как говорится «Dare a Cesare quel che ; di Cesare (Цезарю цезарево) Нарушил их вынужденный тет-а-тет все тот же несносный, громкоголосый капитан, решивший, все-таки нарушить негласный приказ и еще раз вывести из себя своего бесцеремонного Босса, за все двадцать минут пребывания этого вонгольского Урагана в личном кабинете Занзаса - оттуда не донеслось ни звука разбившейся посуды, ни громогласных воплей про мусор, ни взрыва, ни выноса бездыханного тела. "Не нацеловались они там, что ли... " - заподозрил какой-то подвох итальянский мечник, стремительно врываясь в распахнутую небрежным пинком дверь: - Босс, у вас будут еще какие-нибудь распоряжения?, - с почти нулевым намеком на почтительность к официальному представителю старшей семьи Вонголы, обратился он непосредственно к своему Боссу. Метнув в своего подчиненного яростный взгляд, Босс Варии, против обыкновения негромко произнес: - Заткнись, мусор... Проводи гостя в отведенные ему апартаменты. Они предоставили в его распоряжении целое крыло на втором этаже: мелочиться в Варии времен Занзаса считалось просто неприличным, чтобы там не пытался доказать маленький иллюзионист-скряга.Как гласит итальянская поговорка: «Meglio vivere un giorno da leone, che cento anni da pecora» - лучше жить один день как лев, чем сто лет как овца. В кабинете Занзаса После ухода правой руки Десятого Вонголы, Босс Варии некоторое время провел в ожидании своего заместителя, размышляя о том, стоит ли рассказывать Хранителю Дождя о том, в чем подозревают его и его подопечного…Ну, или скажем так - ученика, мечника из клана Ямамото… Проснувшись спустя 8 лет после своего поражения, нелегко осознать, что мир вокруг изменился, старые друзья и знакомые повзрослели, не говоря уже о подчиненных, присягнувших на верность несостоявшемуся наследнику в 14-летнем юном возрасте… Глупо…как глупо замечать , что пока ты оставался 16-летним возгордившимся мальчишкой, не успевшим набить собственных шишек и набраться терпения и опыта, все остальные, люди, окружающие тебя – взрослели, становились старше, страдали, боролись за выживание под этим гостеприимным итальянским небом… У каждого из его бывших соратников выработались свои привычки и сформировался свой налаженный быт, свой особый внутренний лад и отношение к жизни. Особенно его завораживало это преображение Скуало: из многообещающей, но невзрачной на вид Золушки тот неким волшебным способом превратился в этакую аристократичную Принцессу, тощий мальчишка с короткими взъерошенными волосами вымахал в красивого, стройного молодого мужчину с густой шевелюрой длинных, красиво отливающих то ли серебром, то ли пепельной сединой, волос… Эти изысканно-тонкие рассыпающиеся на отдельные пряди волосы то и дело притягивали его взгляд, для кого как, а для Занзаса длинные патлы Скуало - это вечное напоминание о несостоявшихся планах… Он, приемный сын Девятого, действовал тогда безрассудно и необдуманно, едва не погубив не только себя, но и поставив под вопрос существование отряда независимых убийц , этот же упрямый юнец сумел не только сохранить Варию и вернуть ее былую славу и боевую мощь – он сумел как-то завоевать и нечто большее, сердца и уважение своих…или его? Или все-таки их обоих-? подчиненных… Где он всему этому успел обучиться?! Впрочем, чертов Каваллоне, упоминал, о его потрясающих способностях схватывать все на лету и, незаметно приноравливаясь к меняющимся обстоятельствам, последовательно и неизбежно добиваться воплощения собственных замыслов. На фоне этого молодого, но уже заматеревшего волка, он, Занзас, выглядит жалкой пародией на самого себя – так, жалкий полукровка… подброшенный бродячий кот… Его привычно тягучее скорбное раздумье о своем наказании, о своем месте в теперь уже бывшей родной семье Вонголы, и о нем, своем самом верном последователе и подчиненном, прервало появление самого объекта этих его невеселых размышлений. Босс Варии перевел как всегда сумрачно-недовольный взгляд с мысков своих щегольских ботинок на слегка озабоченное неожиданным визитом Урагана Вонголы, лицо своего капитана. Вопреки обыкновению тот не стал оповещать всех присутствующих в особняке о своем визите к начальству, босс, за проявленное милосердие к его барабанным перепонкам и его же абсолютному музыкальному слуху, решил высказать все предъявляемые к нему претензии сразу, без долгих выжиданий и предисловий. - Что ты знаешь о связях твоего бейсболиста с другими семьями здесь, в Италии? Достойный вопрос – требовал столь же достойного ответа, для чего Супербие Скуало пришлось без приглашения, равно как и без дозволения совершить этот дерзкий поступок, сесть, точнее нахально развалиться в кресле напротив стола Занзаса и вызывающе… нет, даже неприлично вызывающе вытянуть вперед стройные ноги в обтягивающих узких кожаных брюках… «Кевин Кляйн, или все-таки Гуччи, - мелькнула в голове какая-то недостойная серьезности момента развратная, пошлая мысль.- Или черт его, как там зовутся…эти гомосексуальные ублюдки, Дольче и Габбано…» Хвала Пресвятой Деве Марие, заступнице Божьей - лицо Занзаса на протяжении всей этой трагикомичной мизансцены сохраняло все тоже каменное, непрошибаемое выражение робота-убийцы, в исполнении нынешнего калифорнийского сенатора с австрийским акцентом. «Терминатор, мать твою…» - выругался про себя длинноволосый мусор и приготовился к короткому, но очень громкому и энергичному обмену мнениями по поводу того, что думает обо всем этом дерьме его Босс, этот доморощенный Шварценеггер, и о том, что считает необходимым докладывать своему непосредственному начальству он сам, его заместитель, и он же – по совместительству, один из главных подозреваемых… «Сколько же здесь бьющейся посуды?» - заранее оценивал масштабы предстоящей потасовки Скуало. mezzo Когда за варийским мечником демонстративно громко захлопнулась дверь, Гокудера рассеянно подошел к встроенному в мебельную стенку бару, и, быстро осмотрев имеющиеся в наличии бутылки, остановился на дорогом игристом вине Asti Martini. Легкое шампанское пилось легко, и Гокудера не стал заморачиваться с поиском соответствующей емкости, потягивал прямо из горлышка, опустившись в мягкое кресло, расположенное прямо напротив окна. Занзас оказался все таким же, каким он запомнился ему с первой встречи – самоуверенный, угрюмый, заносчивый… Гокудера откинулся на высокую спинку и устало прикрыл глаза: с момента их последней встречи прошло немногим более полутора лет, а воспоминания о тех событиях такие же ясные и отчетливые, будто все случилось вчера. Гокудера помнит, как его неожиданно отправили в Италию, после Битвы Колец у Варии произошла целая серия мелких столкновений с другими семьями, однако Занзас справлялся до тех пор, пока не взлетел на воздух его личный бронированный лимузин, а также не были обнаружены заложенные взрывные устройства в целой сети предприятий, принадлежащих семье Вонголы и Варии. Часть строений пострадала и репутации Варии как элитного отряда убийц был нанесен значительный ущерб: в мире мафии такого не прощали. В Варии было несколько людей, способных отличить взрывное устройство от муляжа, и даже рисковые люди, пытающиеся обезвредить заложенную бомбу – после второго разнесенного в кровавые клочья такого добровольца, Босс вызвал подмогу. Тогда Хаято пришлось лично проводить каждое такое обезвреживание – начиная от идентификации устройства, заканчивая принятием решения о разминировании либо о подрыве бомбы на месте, если была возможность избежать крупных разрушений и жертв, Занзас отдал прямой приказ – не рисковать с перемещением и транспортировкой заминированных предметов при минимальном шансе на обезвреживание в 70-80%, свое решение он объяснил коротко: Ты нам нужен, чтобы подготовить собственных специалистов… Однажды ему пришлось провести полдня под палящим южным солнцем при почти сорокаградусной жаре при разминировании подхода к одной из отдаленных варийских баз: главная аллея, ведущая к корпусу мрачного заброшенного особняка оказалась напичкана противопехотными минами, тогда Скуало по несчастливому стечению обстоятельств наступил на одну такую, срабатывающую при нажатии веса взрослого человека – мина не сработала, поскольку варийский капитан едва коснулся еле заметной обвалившейся кучки песочной грязи, но не наступил полностью, сработал инстинкт охотника и профессионального убийцы. Пока Гокудера проверял боковую дорожку, Занзас принял весьма спорное решение – схватив в охапку капитана он вместе с ним отпрыгнул в сторону, Гокудере на миг показалось, что Вария разом лишилась всего своего начальства – однако же, дуракам везет… Что ни говори, обхождение у варийского босса самое скверное, и алкоголик он еще тот, однако, когда во время проведения встречи с главами местных семейств в нескольких местах здания обнаружились бомбы – тогда Занзас самолично выгнал и гостей, и своих офицеров, даже прогнал Скуало, и как ни в чем не бывало усевшись в свое любимое кресло стал потягивать свое любимое виски, предварительно выстроив целую батарею бутылок по правую руку от стола. - Мусор, делай свою работу, - обратился он тогда с краткой, но воодушевляющей речью к нему, его единственному на тот момент слушателю и подчиненному. - Если этому месту суждено взлететь на воздух, то только вместе со мной… Хранителя Урагана Вонголы он видимо не принимал в расчет как сколько–нибудь значащую боевую единицу… Это злило и неимоверно раздражало Хаято, внося дополнительную нервозность и неуверенность в его действия. В таком состоянии ни о какой работе речи не шло. - Мусор, ты еще хочешь подержаться за свои яйца? – встряхнул тогда его Занзас, - соберись, либо дуй отсюда в свою Вонголу, нечего марать своими дряблыми кишками неприкосновенную территорию Варии. После этого он влил в Хранителя Вонголы пол-бутылки неразбавленного мартини бьянко и доброжелательно ткнул того под зад носком своего тяжелого варийского сапога… После этого он расположился на троне, в своей привычной позе, положив ноги на спинку стула; а в дверях к тому времени, привычно распахнутых пинком, также обыденно возник тонкий силуэт Супербии Скуало. Война войной – а Вария всегда подчиняется своим традициям и законам. Если бы на месте Занзаса были Тсуна и все остальные Хранители Вонголы, Гокудера наверняка сделал бы что-то не так, в присутствии Савада Тсунаеши он становился каким-то взбаломошным и совершал одну глупость за другой, нерешительность и боязливость Тсуны передавалась и ему… Занзас внушал невольное уважение и уверенность в чем бы то ни было одним своим видом самоуверенно задранных сапог. От его высокой и мощной фигуры исходило ощущение надежности и неколебимой уверенности, Гокудера был бы благодарен ему всего лишь за отсутствие испуганного выражения лица и растерянных суетливых порывов, не говоря уже о более весомой поддержке в виде простого, снимающего лишнее напряжение, разговора. Гокудера, отвечая на простые незатейливые вопросы о том, какую еду он предпочитает или какие девчонки ему по нраву – скромные или которые готовы сами предложить встречаться, сам не заметил как выложил большую часть неизвестных никому сведений о себе самом, о своем детстве и о побеге их родительского дома… Скуало сопровождал его по всем закоулкам и укромным уголкам замка, где удобнее всего было заложить мину или другое взрывное устройство, варийский капитан, можно сказать, выслушал его правдивую исповедь и заранее причастил на случай мгновенной смерти, впрочем большая часть его откровений, по всей видимости, так или иначе достигла ушей Занзаса, так что когда работа в Италии была закончена, Босс Варии лично вызвал его в кабинет и преподнес шикарный подарок – недельный отдых в лучшем отеле на озере Комо, там где снимают виллы голливудские звезды вроде Джорджа Клуни или такие знаменитости как Мэттью Беллами… Однако главная неожиданность поджидала его в номере – на прикроватном столике он обнаружил запакованную коробку с записями концертов одной известной пианистки… Всю неделю он безвылазно просуществовал в отеле, не покидая территории холла, стойки портье и бара… В Японию он вылетел только после настойчивого приглашения Ямамото, тот непременно хотел встретить праздник каких-то там фонарей или чего-то еще, непременно в его компании. С той встречи их отношения с Хранителем Дождя изменились. В кабинете Занзаса, часть 2 Вопреки ожиданиям варийцев и самого Скуало, босс налив очередной стакан "Джек Даниэльса", слегка отставил руку с бокалом в сторону, и стал пристально рассматривать янтарную жидкость. - Что ты знаешь об отношениях твоего японца с подрывником, - задал прямой вопрос Занзас, давая понять, что он в курсе событий происходящих не только в своей организации, но и в семье Вонголы. Скуало осторожно вгляделся в лицо Босса: - У них достаточно близкие отношения, еще со времен Битвы Колец, - начал он доклад, проверяя правильно ли истолковал этот вопрос. – У них было еще кое-что, года полтора назад, но что-то не заладилось, и сейчас японец вроде бы собирается жениться. Босс по-прежнему медлил с проклятиями, метанием предметов и вообще демонстрировал полное отсутствие заинтересованности в отчете своего заместителя, что дало повод капитану сделать предположение относительно большей осведомленности своего босса по поводу взаимоотношений Урагана и Дождя Вонголы. Неожиданно Занзас перевел свой тяжелый взгляд на длинноволосого мечника и скупо обронил: - Ты тоже… - Что, Босс… - насторожился неожиданному повороту темы Скуало. – Что я тоже… - Ты тоже женишься на этой своей вдове… Ее муж был солдатом влиятельной семьи из Калабрии, думаю ее родственники будут против такого скорого замужества. Скуало выжидающе промолчал: крыть было нечем, рано или поздно, Босс бы это узнал - у него действительно была связь с привлекательной, молодой, но достойной всяческого уважения особой с двумя малолетними детьми, и с некоторых пор Супербия Скуало и сам стал задумываться о возможном появлении своих собственных законных наследников… Искренне надеясь, что те не попытаются убить его до своего совершеннолетия… - Если вы, босс, опасаетесь насчет разногласий с калабрийцами… - начал было Скуало, но Занзас его оборвал: - Я хочу, чтобы ты уладил это дело как можно скорее – сейчас нам ни к чему осложнения с другими кланами, - Занзас, наконец отхлебнул из стакана и вернулся к обсуждению проблемы с мечником Вонголы: - Ты знаешь кто его партнеры, поставщики, информаторы? Если он допустил где-нибудь оплошность, нам нелегко будет снять тебя с крючка, ты отвечаешь за его связи здесь, в Италии… - Я займусь этим вопросом немедленно, с вашего позволения, босс, - Скуало почтительно наклонил голову и его длинные пряди качнулись вперед, красиво обрамляя скуластое лицо с тонкими выразительными губами. Тем не менее, мечник медлил уходить, вопреки только что данному им самим обещанию. Еще одному обещанию, черт возьми… - Босс, - его заместитель помедлил прежде чем произнести эту фразу, - чертов Босс… я по-прежнему верен своей клятве. Если бы все сложилось иначе… Оба замолчали, мысленно продолжив оборванную фразу Скуало, полную сожаления и признательности за это молчаливое понимание, все было кончено не начавшись много лет назад, только протянувшиеся ниточки привязанности и восхищения со стороны юного победителя Императора Мечей, и, недоверчивая заинтересованность со стороны потерпевшего поражение приемного сына Девятого, могли бы привести к чему-то большему нежели отношения начальник и подчиненный, но… Если бы не было этих восьми лет отсутствия Занзаса в их жизни… Через несколько дней капитан явился в личный кабинет Босса с отчетом о проделанной работе. В тесной комнатке присутствовали все три заинтересованных лица. Гокудера с Занзасом расположились в кожаных креслах, друг против друга, капитан Варии остался стоять по правую руку Босса. Представитель Вонголы вопросительно поднял бровь, предоставляя хозяину кабинета начать разговор первым. Босс Варии усмехнулся и кивнул своему заместителю – на стол лег объемистый желтый конверт, варийский офицер даже не снял своих перчаток, как будто избегал соприкосновения с этим предметом… Информация, предоставленная в отчете, могла не только задеть репутацию Хранителя Дождя Вонголы, но и косвенно коснуться отношений между самим подрывником и Ямамото. Правая рука Босса Вонголы с непроницаемым выражением лица вынул из пачки несколько снимков и вопросительно взглянул на варийцев: - Все улажено, - заверил того Скуало. - В таком случае, я благодарю вас за оказанную помощь в расследовании этого инцидента, о дальнейшем я позабочусь сам. Хаято вышел, а мечник озвучил их общие с Боссом мысли: - Может ли этот мальчишка убить своего друга? «И любовника» - мысленно закончил фразу Скуало, и внимательно взглянул в лицо своего Босса. Босс понимающе скривил губы и коснулся ладонью волос своего заместителя. Сколько ненужных клятв иногда произносят люди. Занзас неторопливо поглаживал пепельно-серые пряди, пропуская их между пальцами, длинноволосый капитан осторожно прикрыл глаза – иногда можно было притвориться, что ничего не замечаешь. - Мусор, - негромко окликнул его Босс. «Мусор…» - мысленно согласился Скуало, делая вид, что ничего не слышит. Гокудера Хаято вылетел в Токио тем же вечером. fine Перед приходом Ямамото Гокудера любовался изысканно-нежным профилем Скарлетт Йохансон, размышляя о трудностях перевода не только с одного языка на другой, но и вообще о трудностях объяснения со своими бывшими - друзьями, любовницами и любовниками. Особенно, когда приходится их убивать. Иногда он ощущал себя героем фильма – какого-нибудь низкобюджетного голливудского боевика, с дешевыми трюками, погонями и перестрелками, фильма категория «б», и жизнь у него точно такая же, из той же категории. В этих боевиках герой всегда подцеплял какую-нибудь красотку и огребал кучу денег в финале, вот только его кино из разряда других, из фильмов где профессиональные убийцы всегда одиноки, совершают поступки, которые вынуждены совершать, где расстреливают врагов, бывших друзей и случайных свидетелей под невыносимо красивую и немного печальную музыку Эннио Морриконе. У каждого Хранителя Вонголы был свой кабинет, у Ямамото он был заставлен кучей ненужных вещей, которые бейсбольный придурок находил очень милыми или которые были подарены ему навязчивыми поклонницами. У самого Гокудеры кабинет напоминал стерильную лабораторию космических технологий либо больничную палату. Такой вот дизайнерский минимализм в стиле Филипа Гласса, не считая малюсенькой кладовой в одной из ниш, сплошь заваленной коробками с образцами взрывчатых веществ и детонаторами различных модификаций. Вошедший человек был похож на японскую кинозвезду или участника популярной группы играющей современный не слишком агрессивный j-рок. Это был его бывший одноклассник, а ныне просто Хранитель Дождя Вонголы – Ямамото Такеши. Такеши, который еще со времен старших классов поглядывал на него, как на какой-то очередной бейсбольный кубок или на кусочек луны, который хочет достать с ночного неба собака. А ведь однажды уже достал… Но удержать – это другое дело. Сейчас все обстояло куда проще, это был его подозреваемый, уличенный в проступке перед семьей. И ничего более. Ямамото попытался было обнять его по очень-очень давней памяти, и Гокудера позволил ему прикоснуться к своему плечу, поцелуй в щеку по традиционному итальянскому обычаю, обязательное: «Что будешь пить?». Ямамото пьет минералку или зеленый чай – несмотря на то, что он уже не член школьного бейсбольного клуба, он придерживается здорового образа жизни и следит за собой… И продолжает выглядеть все таким же великовозрастным бейсбольным придурком. Теленок. Он делает вид, что все между ними по-прежнему и спрашивает буду ли я его свидетелем на предстоящей свадьбе, ему бы хотелось, чтобы я был крестным у его ребенка, неизвестно еще кто это будет, мальчик или девочка… Да, слишком рано ему жениться, но они были неосторожны и теперь другого выхода нет… Я обрываю его сбивчивые признания, я почти закипаю от гнева и злости… Кладу на столешницу из белого пластика плотный конверт с фотографиями, он с искренним недоумением смотрит сначала на меня, затем достает один снимок, другой… Невероятно, этот придурок все еще продолжает недоуменно хлопать ресницами и расплывается в глупой улыбке: - Не думал, что я так выгляжу со стороны… - Ты еще скажи «можно взять на память», - прошипел Гокудера и Хранитель Дождя послушно повторяет: - А можно взять… Если до этого Ураган был просто тихо взбешен, то сейчас он был, как сказал бы Торфяная башка, экстремально в ярости. Гокудера с мрачной решимостью взвел курок и приставил пистолет прямо посередине лба этого долбанного клоуна со щенячьей улыбкой, которая медленно сползала с добродушного лица, пока не исчезла совсем. - Что это значит? – тихо спросил он. - Нет, это ты объясни мне, что ЭТО значит… - Подрывник ткнул пистолетом в сторону фотографий. - Знаешь ли ты, что за кражу денег семьи полагается в лучшем случае отстранение от дел и перевод на другую должность… Гокудера опустил пистолет и сел в одно из стоящих возле письменного стола кресел, второе обычно располагалось напротив него, возле входа и подчеркивало разницу между хозяином кабинета и подчиненными, но Хаято не считался с такими тонкостями и оба кресла находились сейчас рядом. Движением пистолета указал мечнику куда сесть. Жутко хотелось курить, но Хаято сдерживался. - Ты и вправду убьешь меня, - слегка удивленно и недоверчиво произнес Ямамото, - Не думал, что дело дойдет до этого… - Какое дело, объяснись… - Голос и поза Хаято по-прежнему выдавали глухое раздражение и напряженность. - Объяснись… - повторил он. Ямамото и сам сейчас закурил бы, однако не имел такой привычки, а обзаводиться было уже несколько поздновато: так поразил его этот изменившийся взгляд и все поведение бывшего одноклассника. Гокудера был непреклонен: - Я слушаю. Вместо ответа мечник достал бумажник и вытащил заметно потрепанную от долгого ношения среди остальных документов маленькую фотографию. Молча протянул кусочек картона Хаято, тот замер, едва бросив единственный быстрый взгляд. - Где ты взял это? – тихо спросил Гокудера севшим голосом. Пушку так и не опустил, судя по всему, он вообще забыл о том, что только что угрожал прострелить Ямамото башку. - У меня есть еще другие снимки, - также тихо сказал Ямамото, - на них ты с одним типом, про которого говорят, что он был копом под прикрытием… На некоторых ты… совсем без одежды. В наступившей после этого тишине раздалось тихое щелканье предохранителя. Ямамото до сих пор путался, когда он блокирует выстрел, а когда снят… - Я закурю, - попросил разрешения Гокудера, словно это не его кабинет, и положил пушку на стол. Полез за сигаретами, Ямамото осторожно разгладил снимок: Гокудера Хаято на нем был такой юный, непривычно улыбающийся, счастливый… - Он сам ко мне обратился: предложил купить кое-какую информацию и показал этот снимок, сказал, что есть и другие… Сказал, что по наследству ему достался частный архив с различным компроматом на самых разных людей, зная о наших близких отношениях он предложил эту информацию мне. Сказал, что со мной легче договориться… Гокудера уже не слушал, что он говорит и погрузился то ли в воспоминания, то ли в раздумья. - А я ведь думал, что убил его тогда, – наконец проговорил в пространство перед собой. - Я тогда еще зеленый был, не проверил – действительно ли он мертв, перепугался очень… Если он все-таки выжил, то ему наверняка потом тоже пришлось скрываться,иначе он бы не стал торговать этими фотографиями… Гокудера перевел взгляд на другую пачку изображений, где Ямамото был заснят, передающим наличные, и спросил: - Интересно,все ли...нет, наверняка он снял копии фотографий. Если он попытается встретиться с тобой еще раз – звони мне, я с этим разберусь, надо было с самого начала обращаться ко мне… Гокудера многозначительно похлопал по рукоятке своего пистолета. Ямамото пытался по выражению его лица определить, что же все-таки связывало его друга с этим незнакомцем из таинственного прошлого Гокудеры, ясно было одно – пока его бывший любовник не собирается расправляться с ним таким же экстремальным образом… хотя кто его знает, этого Гокудеру. - И все-таки, - вырвал Ямамото из состояния тихой задумчивости непреклонный голос Хаято, - ты должен возместить взятые у семьи деньги, в следующий раз, если такое случится, разбираться не буду - пристрелю нахрен… - предупредил он. -Хорошо… Конечно… - согласно кивает Ямамото, и нет ему дела, что только что его чуть не пристрелил лучший друг, и что лучший друг только что признался в убийстве бывшего другого… друга? - Почему ты его убил? – задает вопрос Ямамото, не особо надеясь на какой-либо ответ, так на всякий случай. - Потому что так надо было, - отрезал Хаято. – Будешь мешать личные дела с делами семьи – пущу пулю в башку и тебе тоже… нет, динамита насыплю в штаны, чтоб наверняка. Вот Хранитель Урагана успокоился и, казалось, принял какое-то решение. - Соедините меня с Карлосом, - произносит он в телефонную трубку, и начинает подробно инструктировать насчет очередного задания. Гокудера не упускает ни малейшей зацепки и пытается выйти на след шантажиста, делая запросы у сети своих информаторов, а Ямамото любуется им, когда тот занят работой. У Гокудеры чуть нахмуренные брови, сосредоточенное лицо, ясные четкие команды и железная логика во всем. - Такой вот у меня школьный товарищ, - думает Ямамото. То он грозится пристрелить тебя из своего пистолета, то клянется в любви и намеревается быть твоей правой рукой… Не моей правой рукой, а Тсуны… но вы знаете, что я имел ввиду. Он как одинокий волк, вынюхивает очередную добычу и придумывает очередной план. Он притягивает к себе, как магнит, и отталкивает с не меньшей силой… Он одевается, как самый разнузданный панк, и засыпает под тихую итальянскую музыку… Музыку этого итальянца, который пишет песни к американским фильмам. Тем, где вечная игра в догонялки, кто кого опередит и выстрелит первым. Если тот парень и погиб от его руки, то наверняка он умер счастливым. Я запомню имя твоего любимого композитора, я запомню все, что ты любишь или чем когда-нибудь увлекался, я запомню твой голос, твой запах, Гокудера… Я сохраню это в моей памяти, надежнее, чем мимолетный снимок на пленке фотоаппарата. В голове всплывает томительная музыка Эннио Морриконе… Гокудера Хаято. Chi Mai? Кто же ты?