рассвет

      Она проснулась от того что он на нее смотрел, просто сидел рядом и смотрел. Это было приятно и как то странно. Перед тем как уснуть они почти не разговаривали, занимались сексом, она принимала душ и заснула когда он ее обнимал. А теперь лежа на кровати на рассвете в полной тишине она чувствовала как медленно ползет его взгляд по ее телу, от лопаток вниз, на узкую талию, к ягодицам которые все еще оставались довольно красивыми несмотря на то сколько она потеряла в весе. Она медленно протянула руку что бы дотронуться до его колена, дать понять ему что она проснулась. Он сидел совсем рядом поджав колени. Он медленно нагнулся ниже и положил свою голову ей на попку, щекой на ягодицу, а рукой гладил ее бедро и ноги. В душе будто защемило что то от такой нежности, как маленький ребенок. Он как будто просто задумался о чем то глубоко глубоко и прилег. Через пару минут она уже начала снова засыпать но почувствовала как он поднял голову и теперь нюхает ее кожу между лопаток, целует, так тихо тихо, наверное думает что она спит. Спускается каждый раз на сантиметр ниже и ниже. Целует ягодицы, трется о них щекой, такая странная ласка, никогда раньше он так не делал. Ей становится грустно, она вспоминает все что происходило в последние 4 месяца. Его руки не спеша гладят ее бедра и ягодицы. Одним пальцем он пытается коснуться ее между ног, так тактично, это сильно заводит, его робкие движения. Он аккуратно входит всего одним пальцем, ее дыхание меняется, становится глубже и чаще. С закрытыми глазами легко представить его красивые пальцы, красивые руки, квадратные аккуратные ногти на мужественных руках и кисти с переплетенными венами. Ей всегда нравились его руки, бесспорно мужественные, в них всегда было что то эротичное. Он пытается достать пальцем до клитора, палец уже мокрый и с этим вообще нет проблем. Он наклоняется к ней и целует ухо, волосы, щеку, не переставая двигать пальцем. Ее возбуждение нарастает, она хочет его лицом к лицу, спиной недостаточно интимно. Так долго друг друга не чувствовали, что теперь еще долго любовью следует заниматься только глаза в глаза. Она переворачивается, у него глаза такие перепуганные, в них чувство совсем не похожее на жажду или похоть. В них какая то потерянность, буд-то он забыл каково заниматься любовью, и одновременно что то потерял. Грусть новой волной накатывает на нее. Она говорит ему: Иди ко мне, и протягивает ему руки, он ложиться на нее сверху, как есть, головой на грудь, вытягиваясь на ее теле, располагаясь между ее ног. Такое правильное чувство разливается от груди к ногам и рукам. Будто наконец все встало на места. Будто вот так лежать это и есть правильно. Он всего лишь напуганный мужчина, а здесь на ее груди, между ее ног, с ее рукой на его голове перебирающей волосы ему становится больше не страшно. Одна его рука гладит ее грудь, играет соском, он пальцем рисует круги вокруг него. Это приятное ощущение. У нее небольшая грудь. А после болезни от нее вообще мало что осталось. Но это уже не важно. Потому что ему видимо все нравится. Он поднимает голову и смотрит ей в глаза, и начинает улыбаться, целует ее губы, выпирающие косточки ключицы, ее грудь, ласкает языком во рту сосок, сначала один, потом другой. Оставляет поцелуи по всему ее животу, целует все отметины от уколов гепарина, косточки на бедах, она хочет его остановить, сводит ноги, но он не дает. Смотрит ей в глаза и разводит руками бедра, она понимает что если ему это нужно то пусть. Он целует ее там как то иначе, без похоти, а сначала просто губами так же как только что целовал все ее тело. Потом глубже, целует закрыв глаза, с таки умиротворением на лице. Зажимает плоть между губами, водит по ней языком, его дыхание на таком чувствительном месте это невыносимо приятное чувство. А смотреть на это просто невозможно, его красивые карие глаза закрыты. Черные волосы, оливковая кожа, его правильные прекрасные мужественные губы сейчас заняты таким восхитительно порочный делом. Она чувствует как возбуждение накатывает волнами. Его язык гладит клитор не спеша, медленно, будто он собрался делать это вечно. И каждое касание будто к оголенному проводу под напряжением. когда язык начинает вторгаться глубже она начинает шептать просьбы срываясь на тихие стоны. Как заведенная как будто забыла все слова кроме: пожалуйста, ну пожалуйста... Просить это сладкая пытка, отдаваться восхитительно. Чувствовать себя уязвимой, чувствовать себя слабой, чувствовать себя побежденной им. Он открывает глаза смотрит на нее, он видит что она уже давно готова, слышит о чем она просит, он хочет дать это ей. Ведь он всегда старается давать ей все необходимое, от ощущение власти над ней, над ее худым белым телом, и мысль что он способен дать ей удовлетворение наполняет его каким то животным чувством. Похоть и нежность, власть над телом любимой женщины пьянит, возбуждение давит на поясницу, просится наружу. Когда он отрывает от нее губы она затихает, почти не дышит, так страшно и так нестерпимо хочется его в себя. Что бы он вошел, чувствовать наполненность, растяжение. Он видит на ее бледном лице яркие пятна румянца, а на груди следы его губ, розовые пятна, они скоро исчезнут, такие красивые на алебастровой белой коже, это все его. Следы его, кожа его. Она вся его. С этой мыслью он входит в нее одним плавным сильным движением до конца. И протягивает тихий почти неслышный стон. Как же давно они не занимались любовью. Вчера был секс, быстрый и жесткий и им нужна была разрядка. Но вот такого акта любви не было еще с начала болезни. Когда он входит она делает наконец глубокий вдох, иначе невозможно вынести это чувство. Это лучше чем она представляла и гораздо лучше чем помнила. Это буд-то взлет на самолете только лучше, будто душа отделяется от тела. Даже спина пытается выгнуться, его размеренные движение, растяжение, скольжение, то как он наклонился, дышит ей в шею, и говорит ей странные вещи, восхитительные, возмутительные, прекрасные слова подталкивает ее к чему-то. Он говорит что это прекрасно, что она прекрасна, что он любит, ее, что скучал безумно по ней и по ее телу, что она такая тугая и обнимает его там, что он чувствует ее внутри и она там гладкая, и влажная горячая, идеальная и снова о любви. Я ТАК тебя люблю. Его запах вокруг и спина в испарине, ее руки на его ягодицах, она их сжимает, она всегда так делает, ей нравится чувствовать его мышцы которые посылают его вперед глубже в нее. Его поясница прогнута, он двигается постепенно наращивая темп, безжалостный и прекрасный как животное. Он похож на животное когда преследует свое удовольствие. Она чувствует что он почти настиг, почти поймал и сама мысль что он нашел удовлетворение в ней, что это она, ее тело стало домом для его удовлетворения перебрасывает ее к самому краю, она говорит ему : я сейчас, сейчас... он становится чуть агрессивней, пара резких проникновений и этого хватает что бы умереть на секунду, покинуть тело, раствориться и стать чистым кайфом. Ее оргазм и стоны еще не затихли когда она почувствовала как он выгнулся дрогнул глубоко внутри нее и начал изливаться, его бедра все еще пытались послать его вперед. И стон такой тихи, буд-то от боли. Минуту спустя он все еще не вышел из нее. Пот остывал и холодил кожу. Солнце окончательно встало и пыталось пробиться сквозь плотные шторы. Пальцы перебирают его волосы. Такая идеальная тишина, звенящая. Потом будет душ один на двоих, он будет намыливать ее тело а она его. Будут говорить об этих месяцах болезни, о том что теперь жизнь будет немного другой. Ей придется сделать перерыв в тренировках хотя бы на пол года, и еще огромный список того чего ей будет нельзя делать, есть, пить и в том числе рожать ближайшие пару лет. Но ведь все оно того стоит. Ведь больше совсем не хочется быть истыканной иглами, напичканной антибиотиками, куклой, отекшей из-за неработающей почки, подключенной к аппарату гемодиализа, которую постоянно тошнит от высокого уровня шлаков и креатинина в крови. Совсем не хочется видеть маму которая цепляется за надежду и нездоровый блеск в ее глазах. Видеть его у больничной постели, который гладит твою руку подключенную в аппарату. Не хочется врать каждый день о том что сегодня ты кажется лучше себя чувствуешь, хотя знаешь что ничего подобного. И свое тело хочется видеть здоровым, полным жизни, пусть не идеальным, но не разбитым, исхудавшим и желтым.       Она думала что его любить сильней невозможно. Пока он не сел около ее кровати и не стал держать ее за руку. Он теперь часто пытается держать ее за руку, в машине, в гостях, в кино и даже в постели. У них теперь много времени впереди что бы держаться за руки.