***
— Из тебя получился хороший актер. Его пожирало безумие, а ты был слишком себялюбив и боязлив, чтобы быть с ним до конца. Магия иссякала и восстанавливаться не спешила. Тяжело дыша, Кель'Тас опустился на пол обнаженным и опустошенным. — А предав возлюбленного, ты предал и свой народ. Кто теперь эльфы крови? Ведь ты даровал им это имя, тогда ты помнил жертвы павших, в тебе были чувства и твоя уверенность в собственной правоте двигала народы вперед. — Молчи, ты ничего не знаешь, — лицо Кель'Таса было спокойным, только брови выдавали его напряженность. — Ты сбился с пути, это признает даже высшая сила. В отличие от Иллидана, ты не сошел с ума. Но цена твоей ошибки — судьба целого народа. До сих пор считаешь провидцев предателями? Но будучи мертвым, ты наверняка пересмотрел свои взгляды. Как твое посмертие, кстати? — Похоже на вечный сон, — почему-то ответил Кель’тас. — Я не мог ощущать ничего. Ничего вокруг не было. Можно было только думать. — Ты совершил столько ошибок, что тебе действительно было над чем подумать, — хмыкнул кто-то. — Правда, без тебя произошло столько всего… Знаешь ли ты, сколько лет прошло? — Нет. И не хочу знать, — честно выдохнул Кель'Тас. Насмешка в голосе кого-то притерлась и больше не вызывала столько раздражения. Но об Иллидане он все еще не хотел вспоминать. — Сожалел ли ты хоть когда-нибудь, что оставил его? Неужели то поражение настолько сделало нетерпимым его личность? — поинтересовался голос. — Ты же у нас всезнающий, — едко брошенная фраза чем-то кольнула провокатора и тот воскликнул: — Ну простите, что я не могу врываться в чужие головы, сидя здесь! — Получается, ты тоже здесь заперт? — на этот раз хмыкнул Кель'Тас. — И чья судьба незавиднее? Я уже начинаю жалеть, что даже спустя многие столетия жизни не научился контролировать себя и повелся на твои слова. — А я-то как жалею, — картинно выдохнул кто-то. — Теперь Нексус остался без своей жемчужины… Прекрасный Кель’тас теперь похож на мою бабушку после попойки. — Разве магия не должна возвращаться? — бездумный взгляд бегал по одряхлевшей коже на руках и вздутых синих венах. — Разве это не последствие магического истощения? — Не могу сказать точно. Вероятно, в особом месте ты восстановишься. — Ты не представишься? Ты меня знаешь, я тебя нет. Пол переливался мягким голубоватым свечением. Пиксельная составляющая комнаты могла бы быть знакома кому угодно, но не такому, как Кель'Тас. Его мир, полный магий и на них держащийся, не знал того прогресса, который был любим кем-то. Щелкание клавиш, строки символов, обращающиеся в картинки, сотканный до последнего байта мир из единиц и нолей. С хорошо скрываемым отчаянием он ответил: — Зови меня комментатором, не ошибешься. Кель’тасу больно. Он сидел здесь уже долгое время и ему пришлось вновь пережить и последнюю ночь с Иллиданом, и посмертие, которому не было ни конца, ни края, и забытое чувство потерянной магии. Даже ублюдская морда Кил’Джедена пару раз мелькнула в сознании. — Совершил ошибку, говоришь… — еле слышно прошептал Кель’Тас. В ярко-зеленых пламенных глазах стояли слезы, огенными дорожками, путем Иллидана, сползающие по впалым щекам вниз.***
— Сколько я уже тут? Не хочется ни есть, ни пить. — Я не считал. Ты же мертв, чревоугодие тебе чуждо, — кажется, комментатор тоже начинал скучать. — Сначала выводить тебя из себя было весело. А сейчас и я как-то сам уже устал. — За тобой стоит кто-то свыше? — Кель сидел, обхватив руками колени. Ему даже не чувствовалось стыда за свою наготу и низменных желаний у тела не было. — Выше хаоса нет ничего, — спустя раздумья, ответили ему. — И за каждым, кто не хаос, стоит кто-то свыше. — Этот Нексус, судя по твоим словам, ужасное место, — горечь сжимала тисками сердце. Кель'Тас не хотел покидать этой комнаты, что мало отличалась от его посмертия. Разве что собеседник, хоть и неважный, но был. — В чем-то я с тобой согласен. Ты обретаешь бессмертие, но выжить здесь сложно, и если ты умрешь, то будешь воскрешен системой. Я сам не знаю, реален ли я. И не знаю, реален ли ты или просто иллюзия. — Если здесь была Джайна и Иллидан, и с ними говорил ты… То может, ты представляешь, сколько еще ждать? — Время ни от чего не зависит, как я думаю. Все исчезают по-разному. Ты задержался здесь дольше всех. Наверное, кто-то думает, что ты слишком силен и способен разгромить поле боя, не желая подчиняться системе, поэтому устанавливают ограничения на возможности. — Мне придется… сражаться против них, — голос потускнел. — Это то, чего я действительно не желаю. Джайну я не простил, но даже на нее мне руку не поднять. — Иногда они могут выступать за тебя. А иногда против себя выйдешь ты сам. Раз уж мы преодолели границу взаимной неприязни, расскажешь потом, каково это? — Что?! — Кель'Тас резко поднял голову вверх, вглядываясь в белый туман, нависший над потолком. — Как это возможно? Даже иллюзии мага не смогут стать полноценным противником! — Я тоже не понимаю, как. Если ты сюда когда-нибудь вернешься — расскажешь. Кель’Тас припомнил все слова, которыми встретил его комментатор и неожиданно разозлился: — Какого черта ты разыгрывал из себя бога, если ни черта сам не понимаешь? — острые кончики ушей раскраснелись, хотелось спалить все, но даже маленькая искорка не поднялась в воздух. — Вообще-то велено было тебя разозлить, чтобы понять, насколько ты силен сейчас. Согласись, если тебе придется сражаться с каким-нибудь мурлоком, ты от него живого места не оставишь, одна вспышка и все! Где сражение? А нигде! — Публика требует хлеба и зрелищ? — злобно оскалился Кель'Тас. — А что, мурлоки тут тоже есть? — Есть один… Противная маленькая рыбешка, — по голосу было понятно, что комментатор скривился. — Не понятно, что бурчит, договориться с ним невозможно, гадит под себя и жутко воняет. — Забавно, — кивнул Кель'Тас и вдруг почувствовал, как тело начинает распадаться будто на осколки, которые взмывали вверх и почти мговенно таяли в воздухе. — Что за?.. Появляться в другой позе — стоя, да еще и чувствовать на себе давно забытый вес наплечников с тяжелой накидкой, ушитой золотом, в латах и с зеленеющими сферами вокруг, от которых разило демонической сущностью, было непросто. Кель пошатнулся и едва не склонился на колени, чего не позволял себе никогда, кроме… — Не ожидал, что ты так рад меня видеть, — когда координация окончательно подвела, он услышал слова, принадлежащие именно ему. Если бы не было миллиардов и миллиардов дней, проведенных в одних лишь раздумьях и душевной боли, Кель'Тас встал бы и гордо задрал подбородок, сжимая зубы. Но чувствуя, как магия наполняет тело, как зудит в пальцах, он лишь укутывает их огненным шатром, а и бесстыдно обхватывает чужие ноги, прижимаясь лицом к чужому бедру. — Мой Лорд, мой Иллидан…