Запах сигарет.

Ты дышишь ровно и спокойно, только ресницы дрожат. Глаза сверлят меня, кажется, во мне уже зияет дыра; я готов тонуть в них вечность. Ты не волнуешься, все хорошо. Ты говоришь это снова и снова. А я ничего не могу поделать с собой: нервно сглатывая, продолжаю смотреть. Твои плечи вздрагивают. Я тебя хорошо знаю, ты готов разрыдаться у меня на плече, как только мы придем к тебе домой и закроемся в комнате. Ты всегда открываешься только для меня. Почему-то, я рад этому. Руки сжимаются в кулаки. Ты зол сам на себя. Затем молча расслабляешься. Я вижу, как ты беззвучно вздыхаешь. Медленно разворачиваясь, хватаешь меня за руку и тянешь куда-то. Смотрю на твой затылок. Не могу оторвать глаз. Ты не куришь, но любишь сидеть рядом, когда я покручиваю дымящуюся сигарету в руках. Ты любишь смотреть, как я выпускаю дым изо рта, любишь кусать за щеку. Вечно говоришь: «Курить вредно, Хованский!» И больше ни слова, ты продолжаешь смотреть. Я люблю в тебе все. Я люблю тебя полностью, Уткин.