Без названия

Пленить - не значит сломить дух. Связать в оковы - не значит лишить воли к жизни. Пытки не всегда заставят кричать. Угрозы и жестокая расправа не отторгнут желанной мечты, к которой стремишься всем телом, плывешь во снах, медленно разрезая водную гладь сомнений и испытаний, встающих на пути. Он думал, что это очередное испытание, простое столкновение, не избежать которого ни в одном из мыслимых миров. Он думал, что скоро все кончится. Придет спасение, и не важно каким оно будет – черным, одежды которого украшенные разводами густого красного так ужасают и страшат или же знакомая яркость зеленого, розового, голубого… но, честно сказать, теплились надежды на последнее еле-еле в ослабевающем с каждым мгновением теле. Мешался грубый стяг острых мелких цепочек на шее, медленно входящих в мягкую кожу, пробирающихся к сонной артерии для свершения своей мести. Зудела правая рука. Кажется, она уже давно безжалостно сломана, и осколки кости застряли в мягких тканях, беспрестанно елозя и раздражая. Левая не чувствуется. Пальцем не шевельнуть, лишь острая боль повыше локтя, вспыхивающая время от времени вместе с протяжным стоном. Жаль, что нельзя повернуть головы и посмотреть. Хотя, так, наверное, и лучше. Какой здравомыслящий кок захочет узнать, что руки больше нет? Пальцы ног холодеют. Медленно забирает их сырая промозглость, делая неощутимыми. И разве что тонкие ручейки обжигающей крови, текущие из опасных разрезов повыше пятки, время от времени обагряют холодные конечности, незначительно согревая. Глаза почти не открываются – заплыли припухлостью от вечных синяков. И почему они бьют по лицу? Тяжелая дверь в углу каменного подземелья с шумом отползла в сторону. В полуслепые глаза полыхнул яркий свет, проем явственно показал трех грузных на вид мужчин. Что, неужели, опять? - Ты крепкий, - в голосе главаря, идущего впереди остальных, слышится омерзение, чуть прикрываемое искренним уважением, - прошло две недели, сколько ты еще сможешь? Скажи нам где они, твои накама, и ты будешь свободен, убережешь свою паршивую жизнь, пират. То, что от нее осталось, хотя бы. Тихо прокатывается по маленькому подземелью смешок, и Он смеется, заливаясь гоготом в своем никому не нужном лживом радушии и величии. Вторят шакалы-прислужники, хищно смотря на изуродованное тело, распластанное на сыром каменном полу. Они пришли измываться. Пришли добить, прекрасно зная, что ничего им не сделает тот, кто когда-то назывался Черная Нога Санджи, новичок на Гранд Лайне из далекого Ист Блю, стоящий семьдесят семь миллионов, сейчас являющийся немощным пленником одной из самых сильных команд Нового Мира. Он не сможет ответить, не сможет ударить, его сил не осталось, он скоро простится с миром, покинет его жалким куском живого мяса, навсегда лишившись своих целей и желаний. Смех резал сильнее, чем ножи, бил, раздирая внутренности, потихоньку превращающиеся в кровавую требуху, просто сводил с ума. Невыносимо. Внутри пирата закипала ярость, скопившаяся боль рвалась наружу вместе с брусничного цвета каплями крови. Несломленная гордость и закаленный в сотне боев дух воинственно испускали кличи. Вот бы еще тело было таким послушным… Отвратительно. Превозмогая собственное отвращение к самому себе, он копил силы, надеясь на то, что еще не все потерянно, что можно будет избежать позорной участи. Щека, уже достаточно давно привыкшая к холоду пола, рывком оторвалась от сырости камня. Шею пронзил клинок боли, резанув сотней ядовитых жал. Тихо шлепнулась, стекая по засохшим разводам крови, горячая капля, расплываясь на полу. В глазах поплыли цветные круги. Дышать было тяжело. Это хорошо, значит – жив. Перевернуться не получалось, а сесть было вообще невыполнимой задачей. Поэтому, медленно, сантиметр за сантиметром, его голова неспешно поднималась, явно заинтересовав надзирателей. - Смотри-ка, еще трепыхается! – хрипло воскликнул один их них. Раздались гулкие шаги, шаркнула прямо перед носом подошва ботинок. – Чего надо, пиратик? Сказать, чего захотел? – чуткий нос уловил мерзкий запах гнили и смрадной вони, пахнувшей от мужчины. Он ухмыльнулся, раздался неприятный хруст. Тело почти ничего не чувствовало, и не удивительно, что Санджи не понял сперва, что хрустнули именно его ребра. Ублюдок, широко скалясь, со всей силы приложился пяткой в бок, сломав последнее из уцелевшего. И снова смех и насмешки, которые, слава Ками, в этот раз он попросту не услышал, потонув в искрах очередного обморока. Не лучшее, что мог сделать воин, пират, так позорно свалившись, но на большее он сейчас не способен. - Идиот, а если он и правда хотел что-то сказать? – рявкнул главный из троих, отвесив оплеухи виновнику. – Посадите его, чтоб когда он очухался, мы имели возможность немного пообщаться, - он выдавил гаденькую улыбку, разворачиваясь на месте, - я выбью правду из этого недомерка, вот увидите. *** Санджи снился сон. Это было довольно необычно для его состояния, даже дураку понятно. Осторожно продираясь сквозь дебри болезненных ощущений, сновидение неумолимо захватывало, вовлекая в свой далекий и чудесный мир. Ему снились накама. Как и всегда, радостные и счастливые, полные энергии к новым свершениям и поеданию вкуснятины. Жаль, что теперь они не смогут вдоволь лопать то, что приготовит им их кок, с одной рукой многого не сделаешь... истерзанное тело вряд ли будет слушаться так, как раньше. О совместных путешествиях можно забыть. Но, в этот раз все было по другому. Пират был цел и невредим. Здоровые руки, целые ноги, на глаза не льется багровым ручьем кровь и не наваливается безобразный лоскут волос, выдранных вместе с куском кожи. И сердце бьется так спокойно. Дыхание ровное, наконец, и легкие в порядке, работают как надо, лишившись острых осколков сломанных ребер. Нет синяков, ушибов и ссадин. В порядке шея, приобретшая вновь приятный светлый оттенок, не давит косичка из цепи, не вгрызается рьяно в нежнейшую плоть и не душит, упиваясь соленой кровью. Все в порядке. Они улыбаются и смеются. Они дарят целебную силу, врачующую изувеченную душу, которая никогда не сможет забыть того, что было. Во сне – прошлое, что-то светлое и ушедшее. У них, тех, что все недолгое время, потраченное на веселое путешествие по Великому морю, у тех, что всегда были рядом – будет будущее. В этом Санджи уверен. Он постарается, даже если ему суждено сгнить в сырой норе, пропахшей плесенью и безысходностью. Даже если он больше никогда их не увидит. *** - Выглядит жу-у-утко! Столько шрамов! Как круто!!! - Потише, ты! Ему нужен отдых… и вообще, что вы все здесь делаете!? - Хм… он теперь хоть на мужика похожим будет… - Заткнулись, вы, трое! Иначе получите штраф от меня. - Ой-ой, он шевельнулся! Глядите! - Вы не правы, это всего лишь реакция тела на то, что его щекочет Капитан-сан. Возможно, он уже умер? - Она говорит об этом так спокойно! Какая женщина! Су-у-упер! - Быть мертвым не круто, хотя, о чем это я… Йо-хо-хо! - Может вы уже заткнетесь? – кок слабо улыбнулся. – Я тут умереть пытаюсь, вообще-то… Еще никогда его так не радовали родные голоса. Отголоски прошлого, пришедшие в безжалостную реальность. Все болит, щиплет, рвется на части. Осторожно на глаза навернулась слезинка, скатившись к щеке. Яркий свет медицинской комнаты ослеплял, но больше слепили улыбки друзей. Немного неуверенные, но счастливые.