Ты обхватываешь тонкими, искусанными губами цвета спелой вишни сигарету, долго держишь ее во рту, не решаясь выпустить сизый дым. Твои руки чуть подрагивают от зимней прохлады, и я с беспокойством накрываю твои оголенные плечи черным пиджаком, пропахшим терпким кофе и пряностями. Ты выпускаешь кольцами удушливый белесый дым, заставляя меня сжаться в каменную стену от ядовитого запаха.
— Тош, прекрати курить, — тихим, чуть дрожащим голосом говорю я и прожигающим взглядом смотрю на твою спину. Ты недовольно морщишься и отмахиваешься от моей просьбы, делая очередную затяжку. — Шастуун, — протягиваю я твою фамилию, подходя к тебя и вставая из-за спины, — хватит убивать каждую клетку своего зараженного организма.
Ты снова молчишь, смотря на темно-фиолетовое небо. Я приобнимаю тебя и утыкаюсь носом в свой пиджак. Слышится негромкий смешок, который ты сразу же глушишь, подставляя к приоткрытым устам ментоловую сигарету. Я дотрагиваюсь до нее пальцами, на что ты недовольно шипишь, и выкидываю на заснеженную улицу. Ты недовольно выдыхаешь, поворачиваясь ко мне лицом, и проводишь холодной рукой с ярко выделяющимися венами по щеке.
Я притягиваю тебя к себе за шею и трепетно целую в губы, пропахшие ментолом. Ты медленно отвечаешь на мой поцелуй, притягивая меня еще ближе и прижимая к себе.
— Я ведь все равно не умру от какого-то дыма, — ты, как обычно, не отличаясь никаким краснословием, достаешь новую сигарету. Я злюсь на тебя, рычу что-то невнятное, а ты лишь усмехаешься.
Хватит уже заботиться обо мне, Арс. Я взрослый и самостоятельный.
Твои слова больно врезаются в память, отрезвляя мое сознание. Я снова, но теперь уже резкими движениями отнимаю у тебя сигарету и, вынимая пачку с никотином, выбрасываю всё с балкона.
Ты смотришь на меня, и мне хочется провалиться, утопиться в темно-голубом море, лишь бы не видеть, как на твоих губах появляется злобный оскал, как ты поднимаешь свою руку, чтобы ударить меня по щеке.
Я независимый, Арсений. Независимый.
— Блять, прости, — низким непривычным для тебя голосом шепчешь ты, отодвигаясь от меня и пряча лицо в дрожащих ладонях. Я тихо выдыхаю и коротко киваю тебе. По твоим щекам катятся хрустальные прозрачные слезы, и ты вытираешь их руками, раздражая мертвенно-бледную кожу. Я выхожу из балкона, прикрывая за собой стеклянную дверь.
Ты еще полчаса стоишь на балконе и тихо поскуливаешь от неприятной душевной боли. Ты не можешь жить без сигареты, без дрянного никотина, без пепельных клубьев отравляющего дыма.
Ты кусаешь губы до образования на ней красных бусин крови, теребишь края белой широкой футболки и, томно вздыхая, заходишь в спальню. Свет приглушен, и лишь мягкий желтый блеск луны чуть освещает мрачную комнату. Ты садишься рядом со мной на кровать, а я отворачиваюсь от тебя, не в силах смотреть в твои затуманенные болотные глаза. Ты обнимаешь меня со спины и проводишь носом по оголенному участку шеи. Твои кукольные пальцы скользят по талии и опускаются вниз, обхватывая меня за бедра. Ты поваливаешь меня на кровать, утягивая за собой и не слушая мои тихие мольбы отпустить. Я кусаю тебя за кожу, обтягивающую ключицы, на что ты тихо бурчишь, поглаживая мои темные волосы. Я сдаюсь и кладу свою голову на твою размеренно поднимающуюся грудь. От тебя пахнет никотином и еле уловимым запахом полевых цветов. Я делаю глубокие вдохи, чтобы заполнить все свои легкие твоим запахом; запахом, который я хочу запомнить на всю жизнь.
Твои руки лениво поглаживают мои вспыхнувшее алым цветом щеки, мои ноги запрокинуты на твои, и я готов был пролежать так всю вечность, слушая твое спокойное дыхание, успокаивающие бушующий океан страстей и эмоций.
— Арс, — твой хрипловатый голос раздается в хрустальной тишине, и я поднимаю свою голову, взглядом сталкиваясь с твоими зелеными глазами, — я люблю тебя.
Я улыбаюсь, прикусывая нижнюю губу, и кладу свою голову обратно тебе на грудь. Мы так и засыпаем: с переплетенными пальцами, плотно прижимаясь друг к другу.
***
Яркое белое освещение светит в глаза, противный запах медикаментов заставляют резко встать, оперившись на локтях, провалившихся в мягкие простыни. В голове эхом отдаются какие-то слова, сказанные чужим голосом; в глазах рябит. Через плотную пелену сновидения я слышу знакомый голос, который заставляет положить голову обратно на подушку и снова провалиться в неглубокий сон.
— Арсений, Арсений Сергеевич, — кто-то шепчет мое имя и трясет меня за плечи, заставляя на секунду открыть глаза и зажмурить их обратно, — Вы курите? — Я медленно мотаю головой, не в силах как-либо контролировать свои движения. — Вы знали, что у вас рак легких? Предпоследняя стадия. Мы ничего не можем с этим поделать.
Слова режут воздух, будто острое лезвие клина проходит по белоснежной бумаге. Я проглатываю ком в горле и поворачиваю голову на еле уловимый запах ментола и полевых цветов. Ты кусаешь свои губы, по твоим щекам катятся слезы. Твои губы шепчут лишь одно слово: «Прости».
Я не могу дышать, не чувствую сердцебиение собственного сердца, в глазах все плывет, будто я принял дозу дешевой наркоты. Доктора просят тебя уйти, на что ты резко мотаешь головой, смотря тусклыми глазами на меня. Я пытаюсь улыбнуться тебе, тихо сказать, что все хорошо, хоть мы и оба знаем, что это не так. Но рот предательски не может открыться, а руки непроизвольно начинают дрожать. Ты выходишь на крики медсестры и доктора из душного помещения, и твой запах уходит вместе с тобой.
— Что будет, если ты умрешь? — Моя голова покоится на твоих коленях. Терпкий запах ментоловых сигарет душит шею, забирая единственный шанс сделать вдох.
— Я заберу тебя с собой, — ты говоришь это будничным тоном, будто тебя не шокировали мои слова, и ухмыляешься, целуя меня в висок.
***
POV Антон
Я сижу на твоей могиле, держа в руках потухшую сигарету. Ты умер два года назад, а я все ещё не могу бросить курить, представляешь? Это стало моим единственным наркотиком после того, как ты ушел. Ты всегда говорил мне не винить себя ни в чем, и даже сейчас я не виню тебя в твоей смерти.
Я скучаю по тебе, Арс.
Я буду любить тебя всю жизнь. Даже если ты будешь встречаться с другим человеком, даже если ты будешь кричать на меня за мои глупые поступки, даже если ты будешь в другой стране. Даже если ты будешь мертв.
Я целую твоё надгробие и провожу рукой по полевым цветам на твоей могиле. Ты всегда любил их одурманивающий запах. Я смотрю на место, в котором тебя похоронили, и ухожу, доставая очередную ментоловую сигарету и поджигая ее красным пламенем зажигалки.
Я люблю тебя, Арс.
Но курить ментоловые сигареты я люблю больше. Ты был прав, говоря, что это единственная причина моей бессмысленной жизни.
