Любовь подростков под питерским дождем.

      Когда Юрий Плисецкий почувствовал первое порхание бабочек в животе? Нет, не в первом классе. И не в третьем. А ближе к середине восьмого. Но с какого момента? Пожалуй, с того, как опоздал на тренировку в четверг. А потом после того, как увидел в своей группе нового человека. Не заметить девчонку его роста и возраста с платиновыми волосами было просто невозможно. Она, как перводневка, сидела на скамейке у стены и наблюдала за всеми с огромным интересом в ярко-голубых глазах. От любования этой милой девочкой и порхания чертовых бабочек в животе пятнадцатилетнего мальчишки отвлекло замечание немолодого тренера Якова: "Юра, ты опоздал, еще и филонишь. Быстро приступай к тренировке". И Юрию с громким фырканьем пришлось оторвать взгляд от девчонки.       Девчонки, которая переодевалась в мужской раздевалке, и звали ее Витя. Юра охуел и не выхуел обратно вплоть до следующей тренировки в четверг, когда точно убедился, что новенькая девчонка - не девчонка вовсе, а просто патлатый парень.       Но это, черт возьми, не помешало бабочкам в животе Юры размножаться как клопам и ему самому смотреть на патлатого. В этот второй четверг он успевал знакомиться с другими мальчишкам и девчонками, при этом лучезарно улыбаясь им.       Но к Юре он так и не подошел. И это сильно задело пацана, настолько, что он даже съел только один дедушкин пирожок, хотя обычно съедал штук десять.       Однако на следующей тренировке, почти с самого начала, Витя подошел именно к нему, с той же лучезарной улыбкой здороваясь с ним и ожидая ответного приветствия. Только вот Юрий снова жестко охуел от чертовой неожиданности, и просто пялился на сереброволосого. Через несколько мгновений отсутствия ответа Витя недоуменно хлопнул глазами, а потом снова улыбнулся и продолжил: "Меня зовут Виктор, я больше предпочитаю, когда ко мне обращаются полным именем". Плисецкий мысленно влепил себе леща и торопливо назвал свое имя в обычном сокращении: "Юра".       Дальше Юрий был просто в прострации, у него дрожали колени, при удобном случае он то и дело хрустел пальцами, а Виктор не без умолку о чем-то рассказывал, иногда спрашивая имя блондина, чтобы хоть на мгновения вытащить того из транса.       После тренировки, по пути домой бабочки в животе Юрия вели ядерную войну, все его мысли занимал Виктор, его волосы, глаза, улыбка, прямолинейное лицо, и приятный голос. Волосы... Юре очень хотелось прикоснуться к ним, узнать, действительно ли они такие шелковистые и мягкие, какими кажутся. Похоже, пацан приобрел фетиш.       Так прошло полгода, закончился учебный год, наступило лето. Расписание тренировок изменилось, Виктор продолжал активно общаться с Юрием, пытаясь развеселить его или хотя бы разболтать, но тот продолжал быть пассивным в общении, что оставалось для него самого смущением. Он даже не агрился на то, что Никифоров ласково называл его "Юрочкой", а смущался еще больше.       У Плисецкого чуть сердце через горлo не выпрыгнуло, когда он сидел и отдыхал на скамейке, а рядом сел Никифоров, и не просто сел, а еще и прилег, положив свою серебряную голову на колени блондина. На вздрагивание пацана Виктор посмеялся, но голову не убрал. И вот же, перед Юрой появился шанс прикоснуться к волосам Вити... но нет, нельзя. Нельзя показывать свою тягу к нему. Поэтому блондин крепче сжал кулаки за спиной, что-то пробурчав с недовольным лицом.       И как только Юра остался в раздевалке один, он сел на пол и глубоко задумался. Нет, это не просто сраные бабочки. Это ебаная влюбленность. И в кого? В представителя своего же пола, твою ж овсянку. И плевать, что с первого взгляда он похож на очень красивую для юного возраста девчонку. Может, Юрий и влюбился только в эту женственную штукатурку? Маловероятно... Юрию нравилось слушать мелодичный голос в любых рассказах, даже о том, как его обладатель ехал домой и чем занимался оставшийся день. Хотя, все правильно... Юра влюбился во внешность. Это правильно. Все сначала влюбляются во внешность, а уже позже, узнавая возлюбленного, влюбляются в душу. Но вот только вряд ли Плисецкому такое светит. Он так думал. И как ни странно, его не больно-то смущало, что Виктор тоже носит член между ног. При воспоминаниях лишь о лице Виктора, в животе Юры снова порхали бабочки.       И он решил, что признается ему. Даже если станет отвергнутым. Пусть Виктор знает, ведь вряд ли он станет презирать Плисецкого всю оставшуюся жизнь. Ну не верил в это Юрий. Слишком открытым был Никифоров. Максимум, что он скажет, это что-то на подобии: "Прости, Юрочка, но я не могу с тобой встречаться. Давай все забудем и останемся друзьями?". И ему будет хватать просто слышать голос Виктора на тренировках и видеть его улыбку. И слышать это противное по существу своему "Юрочка". Это будет давать ему веру в то, что он не оставлен.       Только он собирается подняться с пола и взять со скамейки свою куртку, все таки Питер, как всем известно, не славится солнечной погодой, как дверь в раздевалку распахивается, и заглядывает Виктор. - Ох, Юрочка, ты что, все еще здесь? - с какими-то странными эмоциями спрашивает сереброволосый. - Ну, как видишь, - отводя взгляд, пробурчал блондин. - Это даже хорошо, - пропустив бурчание Юры мимо ушей, Виктор улыбается, проходя в раздевалку. Его волосы были собраны в так называемый конский хвост, а некоторые короткие прядки выпадали из прически на лоб, при этом ничего не портя. - Юр, мой отец не может меня забрать, а одному по пути домой будет скучно. Может, ты меня проводишь хоть чуть-чуть? Хотя бы до остановки? Пожааалуйста.       Виктор жил достаточно далеко от ледового дворца, поэтому его всегда забирал отец на машине. Чтобы остаться в своей шкуре, Юра бормочет: "Заняться мне нечем, как тебя провожать", но соглашается проводить Никифорова. В конце концов, вот он ведь, чертов шанс на признание. Сереброволосый с радостным "Спасибочки" подбегает к блондину и обнимает его поперек талии, на что Плисецкий краснеет как маков цвет, и спешит отстранить от себя субъект своего воздыхания. Держимся, не выдаем себя.       Юра впервые проводит с Виктором больше обычного времени - полтора часа тренировок. Сначала они идут в молчании, а позже Виктор снова начинает болтать блондину о своем, уже прекрасно зная его пассивность в общении. Но теперь Плисецкий смотрит на сереброволосого, слушая его более внимательно.       Оба не замечают, как быстро приходят к остановке, а единственный нужный автобус уже скрывается за поворотом. Никифоров расширяет глаза и издает несчастный стон: "Блин, теперь еще почти час ждать".       Юра спокойно говорит: "Я побуду с тобой", на что Виктор не менее удивленно смотрит на него, а потом улыбается, с искренней благодарностью произнося "Спасибо".       И откуда только у этого патлатого так много тем для чесания языком?.. за этим его делом Плисецкий напрочь забыл о своем признании, а вспомнил лишь после того, как Виктор заметил свой приближающийся автобус. Сердце Юры бешено забилось, дыхание участилось, все мысли вылетели из головы. - П-подожди, - судорожно хватая Никифорова за запястье, говорит Юра. - Я.. должен тебе кое-что сказать. - Что, Юрочка?       Это "Юрочка" окончательно выносит Плисецкого и он просто теряет дар речи. Сереброволосый нервно смотрит на автобус, а потом на блондина. - Извини... давай в следующий раз, - осторожно говорит Виктор, его запястье следом с нежной ладонью выскальзывает из руки Юры, и юноша заходит в автобус, надевая на голову черную шапку и пряча серебряный хвост под воротом серого подросткового пальто выше колена.       Юра стоит в оцепенении, автобус закрывает свои двери и медленно уезжает, постепенно набирая скорость. Чертов Виктор, из-за его болтовни Юра упустил свой шанс! У них не было ни сотовых, ни домашних номеров друг друга, поэтому о звонке нет и речи.       Послезавтра, Виктор немного опоздал на тренировку, и в течение ее времени не подходил к Юре. И правильно сделал, тот был зол на них обоих, и не дай бог бы он сорвался на Викторa. Тогда бы вообще ни о каком шансе не могла идти речь.       После тренировки Юра снова решил задержаться, чтобы побыть наедине с самим собой. Но и Виктор планировал задержаться, чтобы поговорить с блондином. - Прости, Юрочка, если в позавчерашнем виноват я, - сереброволосый опускает взгляд в пол. - Может, скажешь мне сейчас, что хотел сказать тогда?       С пару мгновений Плисецкий смотрит на него молча, после садится на скамейку и начинает хрустеть пальцами. - Это не так-то легко... и тогда я растерялся. Возможно, я и сейчас предам сам себя и ничего не скажу. - Юрочка, я тебя внимательно слушаю, - юноша садится рядом. - Молча? - блондин хмурится.       Виктор недоуменно хлопает глазами, а потом молча кивает. - Ладно... - но уверенности это Юре не придает. - Блин, дай мне собраться с мыслями.       Сереброволосый снова молча кивает.       Молчание длится пару минут, а может всего минуту. Юра нервно постукивал ногой по полу, оперевшись локтями о колени и опустив голову лбом на ладони. Никифоров послушно молчал и даже не смотрел на пацана, боясь ему помешать даже взглядом.       Наконец, блондин глубоко вздохнул. - Я хочу рассказать тебе все. Ты слушаешь молча? - Виктор снова молча кивает. - Так вот... Виктор, с того первого дня, как я тебя увидел, я принял тебя за девчонку. И влюбился как в девчонку. Да, влюбился. Как в девчонку, - Юра заметил, как взгляд Никифорова охуел, как охуел полгода назад Юра, узнав о том, что сереброволосый принадлежит к другому полу. - И для меня стало просто... ахуем то, что ты на самом деле парень. Но моя влюбленность к тебе никуда не делась, я чувствовал это. С того дня и по сей день я чувствовал влечение к тебе. Мне хотелось быть просто всегда ближе к тебе, чтобы ты общался только со мной. Я злился, когда ты улыбался остальным, и даже пацанам. Это ревность, да? - Виктор молчал и внимательно слушал, пялясь в одну точку под углом. Юра мучительно и нервно провел ладонями по лицу вниз-вверх. - Сейчас я сильно нервничаю, даже больше чем позавчера, потому что я боюсь твоей реакции... я... я влюблен в тебя, Виктор.       И снова воздух начало давить молчание. Внутри у Никифорова бушевало множество эмоций; он был немного напуган, еще черт знает, что он чувствовал, но главное - он был смущен. Ведь Юра тоже ему нравился. Нравился как человек, и он сам больше тянулся к нему. Возможно, он тоже испытывал некую частичку влюбленности, а может и бОльшую частичку, просто не знал, как это назвать? Ведь у них обоих еще никогда не было отношений, они оба боялись. - Виктор... - тихо произносит Юра, но сереброволосый прикрывает глаза, закрывая обеими ладонями нос и рот. Плисецкий чувствует, как его сердце теперь бьется в страхе. - Юра... - наконец говорит Никифоров, прикрывая глаза. - Юра, я не знаю, что сказать... ты мне тоже очень нравишься, и я тоже хочу быть ближе к тебе, но я не знаю, влюбленность ли это. У меня никогда не было отношений, ни с девушками, ни с парнями, - юноша озвучивает ему все свои мысли. - И я очень нервничаю, но не хочу делать больно ни тебе, ни себе, если потеряю то, что, возможно, будет дарить мне безграничное счастье. П-поэтому... давай попробуем встречаться как... давай попробуем встречаться?       И Плисецкий был готов просто прыгать как полный придурок, он был рад даже этому "давай попробуем", его переполняли лишь положительные эмоции, и он с улыбкой берет Виктора за руки. - Спасибо, Виктор... - тот смущенно улыбается в ответ, а когда Юрий приближается к его лицу, ясное дело чтобы поцеловать, Виктор тут же поднимает руки и ладонями закрывает губы пацана. - Пару лет назад мама говорила, что целоваться можно лишь на тридцатом свидании, - смущенно лепечет сереброволосый, а блондин в очередном ахуе хлопает глазами. На тридцатом, блядь, свидании можно только соприкоснуться губами! Тридцатом, КАРЛ! - Может хотя бы на десятом? - отстраняясь от прохладных ладоней, с надеждой спрашивает Плисецкий. - Д-да, хорошо, на десятом.       После этого откровения, Юра сам вызвался проводить теперь уже официально (ну, почти) возлюбленного, на что тот согласился с милой улыбкой.       С того момента Юра стал, постепенно все активнее, поддерживать разговор Виктора, но все равно хохлился, когда тот называл его "Юрочкой". Вдобавок к тому, что Виктор был на несколько сантиметров выше, активность в их отношениях принимал именно он, несмотря на то, что инициатором был Юра. Когда они разговаривали на остановке, - что стало происходить чаще благодаря тому же Виктору, который сказал своему отцу, что теперь будет сам возвращаться домой, - Юра обычно садился на свободное место на лавочке, если таковое имелось, а Виктор брал его за руки, при этом немного покачиваясь взад-вперед.       Для добродушных бабулек, повидавших многое в жизни, со стороны они были похожи на милую пару возлюбленных подростков, каковыми и являлись, но в гетеросексуальном смысле, к которому более нейтрально относится даже общество Питера. В основном такое мнение возникало из-за внешности Виктора, но обоим было плевать. Даже если Виктор когда-нибудь отстрижет свои волосы ("Упаси Господь", - думал об этом Юра) они все равно не будут скрывать то, что они встречаются. - Это можно считать свиданием? - спросил в тот же день Юра, смотря на Виктора, на что тот улыбнулся и кивнул.       Юрий был этим очень доволен, и считал их свиданием не только путь на тренировку (так же Виктор попросился самостоятельно приезжать на тренировку, при том что блондин верно встречал его на остановке, где они обнимались сразу после того как сереброволосый выскакивал из автобуса) и с нее, но и прогулки в свободные дни, обществом принятые являться истинными свиданиями для парочек.       И так, через десять дней случился их первый поцелуй, дома у Юры, так как тот жил намного ближе от ледового дворца, и дедушка ходил оплачивать счета. Они сидели на диване, сначала взявшись за руки, и долго не могли осмелиться, слишком боялись напортачить. И Юра осмелел первым.       Он попросил Виктора повернуться к нему и закрыть глаза, причем на его собственных щеках присутствовал румянец. Виктор послушно закрыл глаза, и блондин приблизился к его лицу. Ему хватило нескольких секунд налюбоваться красивым лицом возлюбленного в такой короткой близости, а после самому прикрыть глаза, зарывшись пальцами в длинную прядь-челку серебристых шелковистых волос, дабы убрать ее с пути, и прикоснуться своими губами к губам Виктора.       При этом простом прикосновении они испытали настолько нежные эмоции и чувства, что дальше даже не осознавали что делают. Юра не осознавал когда и как положил Никифорова на диван, как опустил руки на его талию, после сместив их за его спину, плавно поглаживая по ней вверх-вниз. Виктор не осознавал, как поддался его рукам, и как сам зарылся пальцами в его мягкие блондинистые волосы. Они не осознали, но остро почувствовали, как соприкоснулись кончиками горячих языков, и как девственный поцелуй перерос практически во взрослый.       Влюбленным подросткам снесло крыши бесповоротно и те не подлежали ремонту. Во время этого поцелуя Виктор и осознал, что взаимно и очень искренне влюблен в Юру. В его зеленые глаза, нахмуренные брови, и непонятный характер, - то ли он нежный, то ли вечно недовольная бука, то ли ответственный и спокойный мальчишка, чувствующий себя взрослым.