Снимая напряжение

      Знакомо ли вам то чувство, когда приходишь домой уставший после изнуряющего рабочего дня и довольно растягиваешься на своей кровати? Да, то самое, когда ты уже не чувствуешь ни ног, ни рук, а только тяжелую голову, которая наконец-то покоиться на мягкой, любимой и родной подушке, а теплое одеяло с ароматом миндаля нежно и заботливо укрывает твое тело. Именно это чувство блаженства ощущал сейчас Пак Чимин, предвкушая грядущий сон после очередной изнуряющей репетиции.       Однако проходит полчаса, а Морфей все никак не приглашал его в свой чудесный замок сна. Сколько раз парень не закрывал глаза, а перед ними все возникала сегодняшняя отработка танца. В памяти, как назло, сразу слышались скрип резины о пол, тяжелое дыхание одногруппников и мерный счет «раз-два-три», под который тут же начинают сокращаться и без того уставшие и ноющие мышцы.       — Аааа. Черт возьми. — Прохрипел тихо себе под нос Чимин, закопавшись головой в подушки. Его хен уже давно спит, а он тут ворочается с боку на бок, злясь на самого себя. Сон не идет. Зато идет неудовлетворенность, смешиваясь с довольно долгим отсутствием разрядки. Пак недовольно переворачивается, шикая от злости, и встает с кровати. Выбора нет, надо сделать это побыстрее, чтобы можно было побыстрее вернуться и, наконец-то, заснуть.       Но кто же знал, что Чимин был далеко не единственным в этом общежитии, кто посреди ночи решит дать телу долгожданную ласку? По крайней мере, сам парень даже и не думал том, что, открыв дверь в туалет, он увидит там макне, кусающего край одной из своих любимых белых футболок, а рукой надрачивая свою плоть. Красный, со сбитым дыханием и немного влажными от возбуждения глазами, которые сейчас, удивленно распахнувшись, взирали на нежданного гостя. Кадык Мина самопроизвольно двинулся вниз, тут же вернувшись на место. Язык прошелся по вмиг обсохшим губам.       — Я… присоединюсь? — Неуверенный кивок макне, и маленькая ладошка Чимина ложится на член младшего и начинает уверенно двигаться вверх-вниз, наращивая темп. Мин следит за лицом Кука, следит за тем, как сменяют друг друга эмоции на его лице, когда старший то ускорится, то, чувствуя скорую разрядку младшего, остановится, несильно надавив большим пальцем на дырочку уретры или легко оттянув крайнюю плоть. Внизу живота от каждого томного вздоха-стона разливается тепло, становится жарко. Воздуха словно не хватает. Чимин даже не замечает момента, когда начинает дышать ртом, прикусывая губы, томящиеся в желании впиться в занятые куском белой ткани губы Чонгука. Не выдерживая, старший вырывает изо рта макне ненужное, и грубо целует. Поцелуй за поцелуем. Укус за укусом. Язык сплетается с языком, очерчивая десны, зубы и расплетается, забирая алые капли с истерзанных губ.       Чонгук не выдерживает и выплескивается на руку старшего с тихим стоном, утонувшем в поцелуе.       — Теперь твоя очередь, хен. — хриплым сбивающимся шепотом произносит Чонгук, резким движением руки заставляя Чимина сесть к нему на колени. Длинные пальцы вмиг сомкнулись плотным кольцом вокруг обтянутого хлопком штанов органа старшего и начали медленно массировать его. Тихое учащающееся дыхание, хриплые протяжные стоны, тонущие в поцелуях и укусах за плечи и шею, полузакрытые глаза с пьяным от возбуждения и усталости взглядом, появившаяся на переносице складочка и еле различимое «Чонгук-и… Чон… Кук…и» — все это сливается в едино и поднимается в макне новой волной возбуждения.       — Кук-и. — Тянет Пак, отодвигая руку младшего и доставая свое чело. Чон вновь перехватывает все в свои руки, соединяя свой и старшего члены, сжимая и начиная надрачивать их так, как диктует ему собственные ощущения. Он ясно чувствует тот момент, когда Чимин начинает двигать бедрами, трясь сильнее о его член и руку, чувствует, когда старший то сильнее сжимает своими маленькими пальцами его плечи, то ослабляет хватку, чувствует, когда он, выдыхая, стонет и кончает ему в руку, запачкав его любимую футболку… Но какое дело до футболки? Сейчас они сделали что-то запрещенное, неправильное и, вероятно, совершенно абсурдное. Однако…       — Как-нибудь повторим. — И вновь неуверенный кивок макне.