Block your freedom

Мир полон несправедливости. Кто-то живет счастливо, не обращая внимания на это. Кто-то приучает себя не замечать эту несправедливость и живет с закрытыми глазами. Кто-то не может так и влачет своё существование, страдая от бессмысленности и неправильности происходящего. Кто-то отказывается бестолково страдать и пытается бороться, идти против системы. Танака Накамура причислял себя именно к борющемуся мизерному слою населения их суровой страны. Не то чтобы Япония очень отличалась от всего остального мира, но традиции и обычаи имели в ней куда большее значение чем в большинстве других стран. Дискриминация и предвзятое отношение к омегам считалось сохранением древних традиций. Конечно, "цивилизованные" и демократические законы проникли в страну Восходящего Солнца и омегам было разрешено получать образование наравне с альфами, устраиваться на работу с возможностью карьерного роста, но всё это сопровождалось целым сводом правил и ограничений. Омеги были обязаны заглушать собственный запах, предотвращать течки особыми препаратами и ни в коем случае не допускать соития на учебном-рабочем месте с кем-то из коллег. Ответственность за природные инстинкты полностью возлагалась на хрупкие омежьи плечи. А лучше всего, считалось, омеге сидеть дома и воспитывать детишек, ублажать альфу и быть послушным. Танака отказывался быть покорным своей омежьей судьбе и шел по нелегкому пути карьериста, отравляя свой организм таблетками. Его не прельщала судьба домохозяйки, он хотел чего-то достичь в своей жизни, добиться уважения и всего остального своими силами, а не гордо восседая на плечах своего альфы. И, надо сказать, он преуспевал в своем начинании. В свои двадцать шесть он занимал должность помощника Рюдзаки Ямамото - директора крупной компании, практически будучи его правой рукой. И все это при неприязни к непосредственному начальству. Каких трудов ему стоило пробиться сквозь бет и альф, к которым относились более благосклонно, которым доверяли, в отличии от глупого омежки, который априори хочет только одного, можно даже не говорить. Но, пройдя весь этот путь, он не чувствовал ни капли уважения от директора. Доверие полученное со временем было, но признания... Казалось, директор только и ждет, когда кто-то оприходует его помощника и позволит ему на законном основании от него избавиться. Вопросом оставалось почему тогда позволял взбираться по карьерной лестнице, а не задушил любые попытки на корню. Но кто поймет этих альф. Особенно таких властных и себе на уме. Тем не менее, Танака старался не обращать внимания на пренебрежительное отношение, выполнял свою работу на совесть, заботясь о будущем компании как о собственном ребенке. Потому и добился таких успехов, добился того, что на переговоры в другие города и страны брали именно его, а не кого-то другого. Вот и сейчас, она прилетели в Пекин и заселялись в отель, который должен был стать их пристанищем на несколько дней. -Танака, подготовь документы к завтрашней встрече и зайди ко мне в номер, - коротко распорядился шеф. Мужчина только кивнул в ответ, прекрасно зная и без напоминаний, что надо делать. Не впервой. Голова была забита делами ещё с момента сборов дома, да так, что вещи он собирал чисто на автомате. Он зашёл в номер, уже даже не обращая внимания на обстановку. Кровать была, душ тоже, стол, на котором можно было работать с бумагами, а большего ему и не надо. Виски пронзило болью. Накамура остановился посреди комнаты, потирая лоб. Он подумал о таблетках, которые должен был взять. Прошёл к чемодану и раскрыл его. Где-то среди вещей должна была быть дежурная аптечка, которая была обязательной в его "походном" чемодане. Все лекарства первой необходимости, вместе с подавителями - наверно самым важным. Но аптечки не оказалось в кармане, где она обычно лежала. По позвоночнику мужчины пробежался холодок. Он начал перерывать чемодан на предмет лекарств, но нигде их не оказалось. Танака сел на пол в офисном костюме и прислонился к кровати. Отсутствие аптечки грозило неприятностями. Он судорожно вдохнул и прикусил ноготь на большом пальце. И дело было вовсе не в головной боли, возрастающей с каждой минутой, а в подавителях. Каким бы продвинутым современный мир не был, не придумали ещё подавителей долгого действия. Все они действовали строго двенадцать часов и запах, столь дурманящий для альф, по их истечении начинал распространяться аурой от омеги. -Нехорошо эта поездка начинается, очень нехорошо, - пробормотал омега. Конечно, в Пекине врядли были проблемы с аптеками, но он знал их график. С раннего утра на ногах и до позднего вечера, даже сейчас на часах было уже одиннадцать, а для того, чтобы найти круглосуточную аптеку нужно время. Задумавшись о времени, Танака вспомнил о работе. Какими бы не были его проблемы, Рюдзаки сейчас в своём номере ждёт его с документами. И знать о его проблемах он точно не должен был. Поднявшись с пола, мужчина зашёл в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Головная боль не отступала, но надо было работать. Собрав необходимые документы, он направился в номер шефа. Танака рассказывал о завтрашней встрече и не заметил, что в какой-то момент Ямамото перестал слушать, принюхиваясь. Едва уловимый приятный аромат хвои проник в голову, заставляя отвлечься, задуматься над объектом запаха. Он ему понравился, хотелось ощутить его в полной мере, но он не понимал откуда тот идет. Он резко встал, чем напугал помощника, который тут же замолчал. -Что-то не так? -Нет, просто... - Рюдзаки задумался и помотал головой, сбрасывая наваждение. - Всё хорошо. Я думаю, мы разобрались с завтрашней встречей, можешь идти. Танака молча собрал документы, поклонился и вышел. Альфа остался стоять, принюхиваясь. Но аромат исчез, словно что-то его спугнуло. Осталось лишь лёгкое возбуждение, вызванное неуловимым запахом и неудовлетворенное желание узнать, кому он принадлежит. С утра омега облился парфюмом, в надежде сбить запах. Надежда была мизерной, в конце концов личный запах был ярче любого парфюма для альф, особенно когда омега был в каком-то возбужденном состоянии. А спокойным его назвать было никак нельзя. Мало того, что таблеток нет, так ещё и лихорадить начало. Кажется, он заболевал, что было совсем некстати. Встреча проходила напряженно. Танака чувствовал слишком остро запахи альф, особенно один, принадлежащий его непосредственному начальству. Тот был настолько привлекательным, что омега неосознанно принюхивался, находясь рядом. А когда замечал за собой это - замирал и переставал дышать на пару мгновений. Всё это грозило проблемами. За день встреча, несмотря на повисшее напряжение, потому что, казалось, все периодически принюхивались, улавливая что-то, чего никак не должно было быть на деловой встрече, прошла более продуктивно, чем планировалось. Что привело к отмене дел на следующий день. Это несколько приподняло настроение омеге: значит он сможет выбраться в аптеку и больше дискомфорта не будет. Да и день на отлежаться - это более чем хорошо с его поднимающейся температурой. Кажется, его всё же застудило в самолете. В номере внутреннее напряжение казалось возросло, как и температура. Омега пошёл в холодный душ, в надежде сбить температуру, но тот не помог. Внизу живота всё скручивалось, чего-то хотелось, но чего - тот понять никак не мог. Он завалился на кровать, забывая о просьбе Рюдзаки зайти. Его лихорадило, кожа стала слишком чувствительной, любое прикосновение к ней вызывало дрожь, отдавалось внизу живота. Танака осознал, что возбуждается, снял одежду, чтобы ничего не доставляло дискомфорта и старался лежать не шевелясь поверх покрывала. Но это мало помогало, он крутился, между ягодиц намокло, омега вертелся на кровати, всё явственнее осознавая, что с ним происходит. Течка. Проклятие всех омег. Когда чертовы инстинкты становятся самым важным, когда хочется стелиться под альфу словно половая тряпочка. Словно последняя шлюха, которая жить не может без твердого члена в своей заднице. Омега застонал в подушку. Ему хотелось, ему так хотелось, что ноги сами расползались и он бы без раздумий отдался любому альфе. Плевать, что будет потом, плевать, что все достижения посыпятся крахом, сейчас важным было только одно. Течка набирала обороты. Рюдзаки не мог отделаться от манящего запаха весь день. Заглушаемый чем-то, он витал всё время поблизости, отвлекая, не давая спокойно заниматься работой. В номере наступило облегчение, аромат пропал. Голова проветрилась и забилась вопросами по работе. Но помощник всё не приходил. Этот омега, отрицающий своё истинное предназначение, никак не приходил, хотя раньше был самым исполнительным сотрудником. Альфа бы даже забеспокоился о его самочувствии, если бы ему не было плевать. Пока он был полезен - он был нужен, но если что-то случится - замена найдется быстро. На его место претендовали многие. Тем не менее, прождав больше часа, Ямамото вышел из своего номера и отправился к Танаке, узнать, почему тот забил на свои обязанности. Приблизившись к комнате омеги, он снова почуял запах, мучивший его весь день. И шел он не откуда-то, а из номера его помощника. Не особо раздумывая над правилами приличия, Рюдзаки распахнул незакрытую дверь, окунаясь с головой в пряный аромат. Тот кружил голову, заставляя втягивать его часто и ненасытно. Прикрыв за собой дверь, слабо соображая, альфа прошёл вглубь номера, возбуждаясь от одного запаха. Вскоре перед ним предстал сам источник аромата. Его блядский помощник, с наличием которого он мирился только потому, что тот умел делать свою работу, раскинулся на кровати и разрабатывал себя пальцами. И это зрелище было столь горячим и завораживающим, что мужчина онемел и замер. Перед ним лежал омега, готовый на всё, с дурманящим ароматом, с блестящей гладкой кожей, которую хотелось ощутить под своими пальцами. Пытаясь прийти в себя, Рюдзаки сжал кулаки. Вот чего точно не стоило делать, так это трахать своего помощника. -Накамура? - хрипло позвал он омегу. Тот замер, кажется только сейчас замечая присутствие постороннего в комнате. Послышался судорожный вздох - омега втягивал сильный запах альфы, от которого вело ещё больше. Встряхнул головой, стряхивая наваждение, стараясь не думать о том, что за ним стоит волевой альфа, который может подарить ему то, чего он так жаждет. Он повернулся к своему начальнику лицом и закусил губу. Из глаз готовы были политься слезы. Он сдерживал животные позывы, требующие просить и умолять взять его прямо сейчас, как мог. -Пожалуйста... Уйдите. Я всё... объясню позже, - альфа не шелохнулся. При всём желании, он не мог, его приковывал к себе этот омега, его хотелось до дрожи. Лишь сильная выдержка позволяла ему всё ещё держать себя в руках. Выдержка же омеги оставляла желать лучшего, его глаза застилала пелена похоти и он не мог больше сопротивляться. - Пожалуйста, сделайте что-нибудь, - противореча самому себе, умоляющим голосом произнес он, переставая себя контролировать. Запах альфы затуманивал разум, хотелось одного. -Накамура... - Рюдзаки сжал зубы, втягивая воздух и сдаваясь. Отпуская себя, понимая, что отсюда он не уйдёт, пока не втрахает этого течного омегу в матрас до потери пульса. Ни о чем другом уже не думалось, только о прекрасном теле, такой раскрытом сейчас перед ним. Щелкнула пряжка ремня. Ночь только начиналась. Танака лежал на кровати и невидящим взглядом смотрел в темноту номера. Рядом спал шеф и все мысли крутились вокруг него. Что он натворил, как он смог позволить случиться этому. Теперь всё пойдет крахом. Всё, чего он добился непосильным трудом, аннулировала одна эта ночь с альфой. Казалось, что такого. Он омега, шеф - альфа, рано или поздно это должно было случиться. Нередко омежки-секретари уходили с работы из-за того, что допускали ошибку и спали со своим непосредственным начальством. Но всё у них складывалось хорошо, с ними начинали встречаться, просыпалась любовь, рожденная инстинктами, их брали в мужья, они рожали детишек и довольные сидели на хозяйстве, вспоминая о работе как об ошибке молодости, неуемных юношеских амбициях, приведших к чему-то хорошему и правильному. Но Танака не верил в хорошую концовку своей истории. Потому что единственной хорошей концовкой было бы забыть произошедшее как страшный сон и продолжать работать. Вот только... теперь он пал ещё сильнее в глазах шефа. Он не оправдал доверия, он нарушил правила, он... кажется он сам просил его взять и вёл себя как течная сучка. Хотя именно таковой он и являлся. Сейчас течный угар спал, внезапная течка прошла, забирая бесстыдство, страсть и похоть, оставляя бедного омегу разбираться с произошедшим самостоятельно. Перед глазами то и дело мелькали картинки бурной ночи, заставляли краснеть, до боли закусывать припухшие от поцелуев губы и убиваться собственной никчемностью. Не выдержав напряжения, Накамура встал с кровати и тихо оделся. Он выскользнул из комнаты и направился на улицу, на свежий воздух, чтобы проветрить мозги. Находиться в пропитанной потом, смазкой и спермой кровати было сейчас просто невыносимо. Мысли бились о голову, вызывая головную боль. Было столько вопросов и ни одного ответа. Большой спектр негативных чувств подавлял, заставляя погружаться в депрессию. После ночи с альфой осталось лишь плотское удовлетворение и ни капли морального. Не было того "просветления" о котором говорили счастливые омеги, которое бы расставило всё по своим местам. Не было больше желания встречаться с этим альфой и как-то продолжать их отношения. Всё это было одной большой ошибкой. Прогуливаясь, Танака не особо смотрел куда идет и был удивлен когда случайно наткнулся на работающую аптеку. Решив, что это и есть ответ, он немедленно зашёл в неё. Рюдзаки проснулся от чувства пустоты. Мозги всё ещё не соображали и хотелось только одного: снова войти в тугую попку омеги, что должен был лежать рядом с ним. Но в комнате никого не было. Неудовлетворенное желание вызвало раздражение. Поднявшись, альфа натянул брюки и последовал за запахом омеги. Он вышел в коридор и за поворотом встретил источник своего раздражения. -Кто разрешал тебе уходить? - сверкнув глазами, спросил он. Танака вздрогнул от грозного тона альфы, но постарался держать себя в руках. - Я купил лекарства, больше этого не повторится. Я предлагаю всё завтра спокойно... - альфа схватил омегу за плечи с такой силой, что, казалось, синяки проступают тут же. -Я спросил, кто тебе разрешал уходить, - прорычал он и потащил омегу обратно в комнату, намереваясь вытрахать из него все мысли о лекарствах, подавляющих такой прекрасный пряный запах. Накамура сопротивлялся и пытался что-то говорить, пока ещё не понимая, что от него хотят. Однако, когда его бросили на кровать, всё стало предельно понятным. -Рюдзаки, остановитесь. Вы не понимаете, что делаете, - прижав к груди лекарства, словно те могли его спасти, тихо проговорил Танака. Но альфа его даже не слышал. Он с силой схватил мужчину за руки, притягивая к себе, заставляя разжать руки и уронить медикаменты. Ямамото прижался к шее сопротивляющегося омеги, вдыхая его дурманящий запах и сильно кусая на сгибе. -Только мой, - рычал он, срывая одежду с всхлипывающего омеги и стонущего от боли. Рюдзаки не понимал, что творил, ведомый чистыми инстинктами, он метил омегу, который ему был по большому счету не нужен. Никакой любви, никаких чувств, тупое животное желание пометить, забрать себе слабое существо, приносящее удовольствие. -Я не хочу, - уже плакал мужчина, не желая мириться с таким унижением, но его не слушали, его не слышали, в его тело с остервенением вбивались, не замечая, что смазкой служила кровь невозбужденного омеги. Наступил день, а с ним и просветление в голове Рюдзаки. Посмотрев на сжавшегося с краю кровати мужчину, альфа проскрипел зубами. Воспоминания о ночи волнами накрывали его, заставляя злиться и чувствовать себя виноватым. Если первая часть ночи не вызывала сожалений, то помутнение второй пугало и заставляло бежать как можно дальше от меченого омеги, чьё тело было сплошь покрыто синяками. Тихо поднявшись, стараясь не разбудить помощника, альфа быстро оделся и ушёл к себе в номер. Ему много предстояло обдумать. Боялся разбудить омегу он зря. Тот не спал. Лежал в оцепенении, боясь пошевелиться. Он не понимал, чем заслужил такое, чем спровоцировал во второй раз альфу. Он не понимал, за что вся эта ночь вообще произошла с ним. Почему судьба послала ему в этот единственный без таблеток день течку, почему Рюдзаки пришёл к нему в номер, а не сделал выговор за неисполнение рабочих обязанностей позже. Почему обошелся с ним так. И эта... метка... Чем было вызвано желание её поставить. Он не верил ни в единое слово шефа, с которыми тот вбивался в него, ревущего и скулящего от боли. Он осознавал, что они вызваны чем угодно, но никак не реальными чувствами. От этого становилось особенно тяжело. И не потому, что Танаке нужны были эти чувства, а потому, что его поимели как простую сучку, его пометили как шлюху, принадлежащую какому-то определенному человеку. Которому на самом деле он нужен не больше, чем какая-то вещь типа ручки. С трудом поднявшись, мужчина пошёл в душ. Включив воду, он сел на пол кабинки, обняв колени. Горячие струи воды пытались смыть последствия ночи, но это было тщетно, позорные синяки и укусы не сходили с водой, плохие мысли не покидали светлой головы мужчины. Он снова заплакал. Он до крови кусал губы, не сдерживая рыданий. Он растирал кожу, но всё ещё чувствовал грубые прикосновения на себе. Казалось, Рюдзаки рядом, всё ещё хватает его, всё ещё причиняет боль как физическую, так и душевную. Он физически ощущал чужое присутствие и вода никак не могла его убрать. Истерика накрывала омегу, сдавливая горло, вызывая неконтролирумую тошноту. Непонятно было, слезы текут по щекам или это просто вода. Омега не хотел чувствовать всего этого. Кажется, он не хотел больше ничего. Ямамото не решился встречаться с омегой, отправил ему сообщение, что до конца поездки тот свободен - со всеми делами он разберется самостоятельно. Танаке было всё равно. Он не выходил из номера, не ел, глотал таблетки и лежал на диване. Заставить себя лечь на кровать он не мог. Карьера определенно пошла на дно, именно так он трактовал себе отстранение от дел. Душа болела, в голове постоянно вспыхивали сцены из ночи, сцены насилия над его телом. И ничто не могло избавить его от этих образов, ни поверхностный сон, ни телевизор со своими тупыми передачами. Прошло три дня и пришло время собираться обратно в Японию. Танака нехотя заставил себя шевелиться. Хотелось лежать на этом неудобном диване до конца жизни, никого не видеть, никого не слышать. Но вряд ли ему кто-нибудь это позволит. Бессмысленно валяться он сможет и дома, главное туда добраться. Вновь закинулся таблетками, покидал вещи в чемодан. Не заморачиваясь о внешнем виде - в конце концов, какая уже разница - надел свитер с длинными рукавами и брюки. В назначенное время в номер постучался шеф. Омега непроизвольно сжался, сгорбился и открыл дверь. -Вижу, ты собрался. Поехали, - Рюдзаки старался не смотреть на омегу, но взгляд то и дело падал на него. Некогда гордый мужчина выглядел загнанно и забито. Следы бурной ночи прикрывал свитер, только метка выглядывала из-под ворота. На альфу снова накатила волна вины, но она была подавлена. Не время себя винить. Тем более, этот омега виноват во всем сам. После поездки у Танаки был недельный отпуск. За время которого выяснилась ещё одна неприятная деталь: он залетел. Вот так глупо за одну мерзкую ночь он обзавелся грузом, от которого, в силу действующего закона, было не избавиться. Одна ночь, одна ошибка, сломала всю его жизнь. И он не собирался ничего с этим делать. Просто не хотел. А вешаться на шею провинившегося альфы было выше его моральных сил. Он не хотел того больше никогда видеть. Не хотел позорного унижения в виде увольнения, не хотел находиться под пристальным взглядом властного альфы, отымевшего его во все щели. Потому в понедельник, когда он должен был выйти на работу и разобраться со всем, он лишь позвонил начальнику. -Танака? Ты разве не должен сегодня прийти? Нам надо поговорить. -Нет, Я хотел сказать, что увольняюсь. Сам. -Возможно это к лучшему, но нам всё ещё надо поговорить. Я тебя пометил.. -Думаешь, я не заметил? - презрительно выплюнул в трубку омега. - Я не хочу с тобой иметь никаких дел. -В суд ты не собираешься подавать? -Нет, сказал же. Никаких дел. Никогда не видеть, никогда не слышать. Никогда больше.. - голос омеги сорвался. Он снова срывался в истерику. -Я могу прислать адвоката и мы договоримся о моральной компенсации. -Мне она уже ни к чему. Ты достаточно развлекся, - альфа на том конце трубке сжал зубы. Он хотел увидеть этого омегу. На уровне инстинктов он ощущал, что хочет. Хочет снова почувствовать этот запах хвои. Но ему не позволяли даже приблизиться. -Давай я приеду, и мы со всем разберемся. -Нет, - истерично вскрикнул омега. Ему этого было не нужно. Рюдзаки сжал ручку до побелевших костяшек. Ему перечили. Его не хотел видеть этот блядский омега, доставивший столько неудобств и в то же время ни с чем несравнимое удовольствие. Да, он вспоминал эту ночь с куда более приятной стороны, нежели изнасилованный им мужчина. -Я приеду, это не обсуждается. Танака всхлипнул, сжимая трубку, из которой шли короткие гудки. Он не хотел. Он боялся. Он ненавидел. Ненавидел себя, этого чертову альфу, его ребенка, этот несправедливый мир. О да, мир он ненавидел больше всего. Это она, природа, создала его таким ущербным. Этот мир заставил его страдать так, как он не страдал за всю жизнь, пережив смерть обоих родителей. Мерзкое ощущение не проходило, словно ему под кожу запустили гниль и она распространялась, заполняя всё его существо. Хотелось переломать себе все кости, исполосовать кожу, вырезать ножом пульсирующую метку, выдрать матку с зародышем. Он не хотел всего этого. Более того, он не выдержит ещё одной встречи с этим ублюдком, использовавшем его как несопротивляющуюся подстилку и теперь ещё о чем-то собиравшемся поговорить. Лично. При встрече. Словно недостаточно насладился страданиями омеги. Словно хотел оценить результаты своих трудов. Нет, он не выдержит. Он не хочет этого. С трудом поднявшись, Накамура дошел до домашней аптечки и вытащил все таблетки, которые у него имелись. Тщательно изучив возможности передозировки он отделил часть и пошёл за водой. Скоро всё закончится. Он больше не будет ощущать себя использованным. Не будет чувствовать себя шлюхой и тряпкой, о которую вытерли грязные ботинки. Несколько таблеток отправилось в рот. Запил. Потом ещё горсть. И ещё. Медленно он шёл к своей цели. Последней цели в его никчемной жизни. Ещё таблеток. И запить. Неприятная горечь на языке была ничем в сравнению с тем, что творилось у него внутри. Вся его жизнь, с её успехами и провалами, все его стремления сейчас сводились к одному. К горстям таблеток, отправляемых в рот, одна за другой. Вот он маленький мальчик, обнимает родителей. Вот он получает первую отличную оценку. Таблетки. Вот он впервые упал с велосипеда, а вот уже заканчивает школу с золотой медалью. Таблетки. Вот родители погибли, а он плачет над их могилами. Вот он заканчивает университет. Таблетки. Вот он поступает на работу в их проклятую компанию. Почему в их, это уже не его компания. У него больше ничего нет. И никого ему уже не надо. Только таблетки. Стакан выпадает из ослабевших рук. Танака оседает на пол и закрывает глаза. Ему больше ничего не надо. Его жизнь пришла к логичному завершению. Несчастливому, с мерзким привкусом, но завершению. Был ли он когда-то по-настоящему счастлив? Какая разница? Сейчас, когда всё заканчивалось, он был рад. Несправедливость этого мира больше не коснется его. Никогда.