Смерть - это старый друг.

      Последний день лета близился к завершению. Последние лучи солнца начали окрашивать вечернее море в золотой цвет. Слабый морской ветерок взъерошил седые и поредевшие с возрастом волосы. Сидя на балконе своего дома в рыбацком кресле, которое было очень похоже на трон его отца на Олимпе, он любовался этим прекрасным пейзажем.Тяжело вздохнув старик оторвал свои зеленые как морские волны глаза от спокойного на редкость моря и посмотрел на старые, немного потускневшие за много лет фотографии, которые стояли на небольшом столике.       На одной из этих фотографий ему было двадцать семь лет. Он стоял под цветочной аркой и улыбался смотря на нее. Аннабет. Вспоминая ее в том прекрасном белом платье, когда она шла рука об руку со своим отцом к свадебному алтарю, старик улыбнулся еще шире. А ее улыбка, когда они официально стали мужем и женой? Вспоминая ее на душе старика становиться гораздо теплее. Все таки тот день был одним из самых счастливых дней в их жизни. Море в тот день — день их свадьбы было таким же: тихим, спокойным, с едва шевелящимися волнами.       На другой фотографии ему было лет семнадцать. Он был окружен своими друзьями у вечернего костра в Лагере Полукровок. Это был последний день лета и они все получили по еще одной бусине. Коснувшись своего ожерелья в его голове замелькали картинки — воспоминания связанные с теми приятными, иногда тихими, иногда шумными вечерами в Лагере Полукровок, когда они не были спасителями мира, а были обычными подростками. Все эти бусины и это старое ожерелье, на котором они висели — были его сокровищем. Ведь они помогали ему хранить столько ценных воспоминаний. Все те дни, которые он провел в лагере Полукровок, все те полубоги с которыми он там познакомился никогда не покидали его сердца.       Снова подул приятный морской бриз и старик попытался поудобней устроиться в своем кресле. Он начинал чувствовать, как силы начали его покидать. Даже то, что он был так близко к морю, не облегчало боль, которая то исчезала, то возвращалась. Прямо как те монстры. Они доставляли столько же проблем, как и эта раздражающая слабость. Он еще раз вздохнул. Было тихо, только редкие вопли чаек и шум от вечернего отлива. Слабый шорох нарушил эту сладкую для ушей старика музыку. Он поднял голову и увидел мальчика, с коротко подстриженными песчано-светлыми волосами. Глубокий, широкий белый шрам до сих пор «украшал» левую часть лица этого высокого юноши с голубыми глазами. Эти двое не виделись более пятидесяти лет и только он изменился. Но это не удивительно. Мертвые герои же не растут в царстве Аида. Ведь так? Мальчик стоял тихо и рассматривал фотографии. Старик не стал ему мешать. Он закрыл глаза и снова открыв продолжил любоваться вечерним пейзажем.  — Ну привет, Перси,— произнес призрак, — Давно не виделись.  — Привет, Лука, — улыбнулся Перси, — И вправду давно. Ты не капельку не изменился.  — В отличие от тебя, — рассмеялся Кастеллан, от чего по коже постаревшего героя пробежали мурашки. Как же давно он не слышал этого смеха. Кажется, с того дня, как узнал что Лука сообщник Кроноса. Этот искренний, обычный и самое главное настоящий смех сына Гермеса, — Ты постарел, жаль. Тебе не подходит роль семидесятилетнего старика.  — Думаешь? — рассмеялся Джексон, — Вполне может быть. Только жаль, что ты нет.        Эти слова расстроили призрака. Он отошел от кресла со своим старым врагом и подошел к перилам.  — Мне тоже жаль. Но кто знает, что бы было, не стань я слугой Кроноса. Ты мог бы не быть ребенком из пророчества. Талия могла остаться деревом еще на очень долгое время. Твои друзья из Лагеря полукровок могли бы остаться в живых. Чарльз, Селина, Майкл, Ли, Касстор — ты их еще помнишь?  — Я помню их всех и никогда не забывал, как и тебя Лука, — тихо произнес Перси, — Ты тоже мой друг.  — Неужели? Я же причинил тебе столько боли: предавал, пытался убить и не один раз, угрожал твоим друзьям и многое другое. Как же я могу быть твоим другом?  — Хоть я и постарел, но я ничего не забыл. Я помню все, и твои поступки не исключение, — признался Перси, — Но ты не всегда был моим врагом, особенно когда ты спас Олимп, пожертвовав собой.       Призрак улыбнулся.  — Знаешь, ты наверно единственный кто видит меня таким — Лукой, сыном Гермеса, а не сообщником Кроноса. И за это я тебе тоже очень благодарен. Спасибо за то что позаботился об Аннабет и Талии.  — Они заботились обо мне больше, — пошутил старик, — Как она?       Призрак не ответил. Он еще раз посмотрел на уже полностью золотое море и с грустью в глазах, но с улыбкой на лице произнес:  — А ты как думаешь? Это же Аннабет.        Он прав, но даже Аннаббет не смогла побороть смерть, но она была не первой. Первым за кем пришла Смерть была Хейзел. Дочь Плутона, так кто освободил Танатоса на Аляске много-много лет тому назад первая покинула жизнь. Фрэнк и Нико страдали больше всех. Потеря доброй, слегка наивной, но очень сильной Хейзел Левеск оставила шрам на сердцах и душах всех ребят. И этот шрам становился все больше с каждой потерей: Кларисса, Уилл, Фрэнк, Рейчел, Лео, Джейсон, Рейна, Пайпер, Нико, Аннабет, Ская, Роз. Все они покинули Перси и он остался один. И только когда он остался без тех с кем провел всю свою жизнь он понял какой же на самом деле огромный этот мир со всеми этими богами, чудовищами, полукровками и какой же маленький на самом деле он — сын Посейдона.        Он заплакал вспомнив всех своих друзей, тех кто был его семье и их последние минуты. Они были безумно долгими, тихими и страшными, не только для умирающего. Перси всегда думал, что страшней сидеть и просто смотреть на умирающего друга еле сдерживая слезы. Ведь когда ты сидишь у постели умирающего перед глазами всплывают все моменты, которые связывают их: первая встреча, дружеские слова, ссоры; соревнования, многочисленные бои, самые счастливые и самые грустные моменты. А выражение их лиц, когда силы почти покидали их? Все они были разные. Кларисса — дочь Ареса, плакала когда испускала последний вздох. И это были первые и последние слезы на ее лице, которые увидел Перси. Лео умер с улыбкой на улице, сказав что не бояться Смерти и им, его дорогим друзьям, тоже не следует ее бояться. Перси не знал врал ли в тот момент Лео Вальдез или говорил чистую правду. Но даже если врал, сын Посейдона поражался той храбрости и силе которая была у Лео в тот роковой для него день. Но пришло время Перси узнавать кого это — умирать. Ведь поэтому Лука пришел за ним.  — Я думал за мной придет Танатос.  — Но пришел я. Ты сожалеешь? — спросил Лука.  — Нет. Я даже немного этому рад, — он притих, — Но почему?  — Посейдон попросил у Аида. Твой отец не хотел, что бы ты уходил один. А мойры, я думаю ты не хочешь видеть этих старушек на балконе своего дома. Или хочешь?  — Ты прав, я не хочу этого, — он чувствовал что время уходить скоро настанет, — Это больно?  — Нет, — улыбнулся Староста домика Гермеса подходя к другу, — Ты как будто засыпаешь, просто намного быстрее.        Перси улыбнулся. Он посмотрел на любимый морской пейзаж, попытался расслышать шум морского прибоя, пытался вдохнуть солоноватый морской воздух в последний раз. Он почувствовал как по его щеке скатываться одинокая слезинка, а за ней еще и еще. Прямо как в день его свадьбы. Он тогда думал, что не хотел быть полукровкой. Так и есть, не хотел. Но он был им.       Несколько раз он встречал трех мойр и видел, как они своими старыми ножницами разрезают жизненную нить. И каждый раз видя это перед ним, как будто в быстром кино, мелькала вся его жизнь. Сейчас было так же перед его глазами пронеслась вся его жизнь: многочисленные школы, добрая улыбка матери, первые встречи с его друзьями, все битвы, встречи с отцом, его свадьба, свадьбы его друзей, рождение его детей и внуков, смерти дорогих для него людей — все это промелькнуло в его голове. Нечего бы из этого не было не будь он полукровкой. Как же он был счастлив что стал им.       Холодная, почти не осязаемая рука Луки Кастеллана легла на его. Прекрасные грустные глаза смотрели на некогда молодое лицо сына Посейдона. В этот момент забылись все обиды, вся ненависть — забылось все плохое осталось только хорошее.  — Перси нам пора.  — Я боюсь.  — Мы же поняли это, Рыбьи Мозг, — сказала она.        Аннабет стояла перед ним в своей любимой одежде: оранжевая футболка Лагеря Полукровок, шорты, обыкновенные кроссовки и бейсболка подаренная ей Афиной. Золотые кудри принцессы были завязаны в высокий хвост, а серые, словно грозовые тучи глаза, изучали его. Ей снова было шестнадцать лет. Она подошла к Луке и улыбнувшись им обоим протянула руку Перси:  — Нас уже заждались, — сказала она. Идем!        Протягивая свою руку Перси понял, что сложнее не смотреть как кто-то умирает или умирать вообще. Сложнее всего смотреть на лица дорогих ему людей и понимать, что он их увидеть еще не скоро. Он понял это когда дотронулся до теплой руки дочери Афины и встал с его любимого кресла и в последний раз посмотрел на заплаканные лица Гроувера, Талии, Тайсона и его детей. Все они сидели и стояли около него в последние его минуты и молились, что бы он прожил еще немного. Но они молились зря. Перси смотрел не только на свою семью, но и на тело старика с зелеными, как морская волна глазами, которым больше не суждено было увидеть такого прекрасного моря.        Он снова стал подростком, хоть и не знал как. Он, Лука и Аннабет тихо спустились по деревянными ступенькам к пляжу где их ждали. Такие же молодые, такие же счастливые, такие же как и были. Его друзья, мама и Пол стояли у воды и о чем-то разговаривали. Аннабет отпустила его руку когда они подошли к веселой толпе. Она и Лука подошли к ни как ни в чем не бывало, а он не мог. Перси снова заплакал увидя таких дорогих для него людей, которых он однажды потерял и боялся потерять еще раз. — Перси, — крикнул Нико скрестив руки на груди, — Ты как всегда опаздываешь! Почему ты не можешь прийти хотя бы один раз во время? Знаешь как мне надоело ждать тебя? — Ну-ну, Нико, — засмеялась Роз, — Не нужно ворчать, как старый дед. Это же хорошо, что он так задержался. Жаль только что и нам не удалось так.  — Вот именно, Нико! Не ворчи как старый дед! — подхватил Лео, — а то еще морщины появятся.  — Заткнись, Вальдез!  — Нико, Успокойся, — в один голос сказали Уилл и Рейна. — А то и вправду выглядишь, как старый дед.  — И вы туда же?!  — Они же шутят, — принялась успокаивать брата Хейзел.  — Видишь что ты сделал, Перси? — улыбнулся Джейсон, обнимая хохочущую Пайпер, — Они опять ругаются, как дети. И кто теперь будет их успокаивать? — Джейсон, не говори этого с таким лицом, — еле-еле произнесла красная от смеха Пайпер, — А то ты больше похож на деда, чем Нико!  — Пайпер, — покачал головой Фрэнк, — И ты туда же…        Все как и тогда, в прошлом. Они все вместе смеются, спорят и улыбаются. — Перси, дорогой почему ты плачешь? — спросила Салли, обнимая сына. — Он просто удивлен, — ответила на вопрос Аннабет, — Не так ли, Рыбьи Мозги?  — Как скажешь, Всезнайка, — рассмеялся Перси и как в прошлом начал веселиться вместе со своими друзьями и семьей, забыв что позади него стоит дом в котором он прожил половину своей жизни и где оставил свое тело, которое оплакивали живые.       Пока душа Перси медленно исчезала из этого мира. Талия Грейс сидела у бездыханного тела и, держа своего друга за холодную руку, плакала. Гроувер достал свою тростниковую дудочку и начал наигрывать любимую мелодию своего лучшего друга. Дети Перси и Аннабет не могли смотреть на тело своего отца и зашли в дом, где выросли. Старый кентавр вбежал на балкон и увидя тело своего постаревшего ученика упал на колени.  — Когда? — не сдерживая слез спросил Хирон. — Полчаса назад, — ответила Талия.  — Вот как. Я опоздал. — Хирон, как ты это делаешь? Как ты живешь с осознанием того что больше их не увидишь? — Талия, девочка моя, — обнял охотницу Хирон, — Я живу уже не одно столетие и, если честно, до сих пор не могу привыкнуть к смерти моих дорогих учеников.  — Но почему? Почему? Они же герои.  — Так и есть они герои, — улыбнулся Хирон, — Но смерть приходит и за героями.