Призрак

Пролог Начало сентября 16-го года по исчислению Нового Рейха, Феззан Сентябрь выдался солнечным и тёплым. Жители столицы наслаждались погожими деньками, устав от промозглого и дождливого августа. А сегодня особенно повезло с погодой. Солнце заливало двор феззанской военной академии, заставляя выстроившихся ровными шеренгами курсантов щуриться от невыносимо яркого света. Когда тебе тринадцать лет и ты полон энергии, до длинных речей ли? Герман прекрасно понимал всю торжественность момента, но заставить себя слушать не мог. Сначала выступит ректор (мальчик хихикнул про себя: Айзенах за приветственную речь мог сказать больше слов, чем перед этим за весь год), потом главнокомандующий Вален, и последней Её Величество кайзерин Хильдегарде. - Волнуешься? – раздался шёпот стоящего рядом Феликса. Герман скосил глаза на товарища и слегка кивнул. Он ещё спрашивает! Через несколько лет они принесут присягу верно служить Новому Рейху и кайзеру. И надо оправдать такую честь и такое доверие. Хотелось обернуться к задним рядам, где стоял невысокий Александр-Зигфрид, но нельзя. Всё-таки торжественное построение и надо вести себя достойно. Мысли скакали с одной на другую. Все они трое, - сам Герман, Феликс и Алек - дружили с детства, все трое давно решили связать свою судьбу с армией, все трое никогда не видели своих отцов. Ну Феликс, конечно, считал и считает отцом премьер-министра Миттермайера, но всем уже давно известно, что он сын адмирала Ройенталя. Вообще-то эпоху свершений Райнхарда I проходят только в старших классах, но рейховские мальчишки изучают её раньше срока по книгам, фильмам, документальным хроникам, рассказам старших. Иногда горьким и грустным рассказам. Герман закусил губу. Его мама, мудрая и сильная мама, сумела уберечь своего сына от ненужного внимания и фальшивой дружбы, вырастив под своей фамилией. Были другие обидные слова и другие сплетни, но мало кто знал, что черноволосый и черноглазый Герман Данн на самом деле сын погибшего на Урваши адмирала Лютца… - Эй, вернись на нашу грешную землю! – острый локоть ощутимо врезался в бок. Мальчик охнул, возвращаясь из своих мыслей. - А? Что? – ошарашенно помотал он головой. - Построение закончилось, нас уже даже по группам разделили. – Пояснил Феликс. Потом внимательно присмотрелся к другу. – Ты что, совсем всё прослушал? Герман виновато развёл руками. Мол, и со мной бывает. - Твои вон там, у старого тополя. – Указал младший Миттермайер. – А нас у крыльца ждут. До вечера! Феликс махнул рукой и ушёл к своим. И Алек вслед за ним. «Что ж, держись, академия, - мы пришли!». Остатки мрачных раздумий растаяли под тёплыми солнечными лучами, уступая место любопытству и жажде новых впечатлений. *** Первый учебный день считался вводным. Курсантов знакомили с распорядком, правилами, инструкторами и преподавателями, с которыми им предстоит взаимодействовать весь срок обучения. Некоторые лекции были поточными, общими для всех, другие же, наоборот, специализированными. Первые три года друзьям предстояло проучиться по большей части вместе, потом начиналась специализация. Алек и Феликс выбрали службу в действующем флоте, поэтому их ждал факультет стратегии и тактики. Германа они тоже с собой звали. Не дозвались. Упрямый Данн хоть и пошёл в армию, но стать решил военным врачом. Как шутил дед Махон, совместил профессии обоих родителей: отца-военного и матери-врача. Последним на сегодня должно было стать посещение тира, расположенного немного в стороне от остальных учебных и жилых корпусов. Занятия предполагалось вести по группам, так что здесь друзья тоже не могли пересекаться. Тир встретил курсантов тишиной, пустотой и расписанием у входа на стене. - Капитан-лейтенант Йохан Нойманн… - задумчиво пробормотал кто-то из курсантов, остановив палец на фамилии инструктора, прикреплённого к будущим военным врачам. – Интересно, какой он? - Скоро узнаем. – Его товарищ посмотрел на часы. – Опаздывает. Все переглянулись. Это было странно и немыслимо даже для них: опоздать на первое же занятие в первый же день. А инструктор почему-то себе такое позволял. Когда послышались тяжёлые, шаркающие шаги, никто из курсантов не подумал, что это походка преподавателя - инструктор по стрельбе представлялся профессиональным военным, подтянутым и ловким. Тем неожиданнее воспринялось, что отворилась массивная деревянная дверь, и в тир вошёл мужчина в военной форме. И стало понятно, почему он опоздал. Инструктор Нойманн ощутимо прихрамывал на левую ногу. - Смирно! – скомандовал староста группы, весёлый и конопатый Аксель Шутцен. Курсанты моментально построились, вытянувшись в струнку. Нойманн усмехнулся уголком рта и похромал вдоль строя. Они смотрели на него во все глаза, со смесью испуга и любопытства, боясь оскорбить старшего по званию и возрасту откровенным разглядыванием как диковинку и одновременно не в силах сдержать себя. Лицо приписанного к ним инструктора, когда-то возможно, если не красивое, то, как минимум приятное, обезобразили многочисленные следы старых ожогов. Шею, насколько было видно над воротником, тоже. Герман судорожно сглотнул, представив, что же может скрываться под плотным чёрным сукном мундира. Стало как-то стыдно за ту молчаливую поддержку осуждения инструктора за опоздание. Да, сам не осуждал, но и против не сказал ни слова, а это всё равно, что поддержал. Нойманн медленно дошёл до начала строя и остановился под небольшим окошком, расположенным высоко под потолком. Тир выходил окнами на запад и сейчас вечерние лучи подчеркнули ожоги ещё сильнее, тенями и светом обрисовав на лице некрасивую маску. Сходство с ней, неживой застывшей, усиливали глаза инструктора: неподвижные, полускрытые за веками и совсем не меняющиеся. Он даже не щурился, стоя в потоке яркого солнечного света. «Протезы, – догадался Герман. – У него вместо глаз протезы». - Добро пожаловать на занятия по стрельбе, господа курсанты. – Голос у Нойманна оказался хриплый, словно он когда-то напрочь сорвал его или сильно простыл. Говорил мужчина медленно и негромко, но, тем не менее, его было прекрасно слышно. – Меня зовут Йохан Нойманн, и я ваш инструктор на ближайшие три года. Если кто-то выберет расширенную программу подготовки по данному предмету, то встречаться будем до выпуска, поэтому хотелось бы познакомиться со всеми. Я попрошу каждого из вас назвать свою фамилию и имя. Курсанты представлялись один за другим, пока очередь не дошла до достаточно высоких Германа и Феликса, стоящих в самом начале. - Феликс Миттермайер! – отрапортовал друг, и инструктор слегка нахмурился, сведя брови, по лбу пролегли морщины. «Сейчас скажет, что Феликс не похож на отца» - с раздражением подумал Герман, не раз и не два бывший свидетелем подобных ситуаций. Поймав на себе немигающий взгляд инструктора, мальчик встрепенулся и, спохватившись, представился: - Герман Данн! Инструктора странно перекосило, и по искалеченному лицу сложно было понять, нахмурился он или обрадовался. Курсанты смотрели на разворачивающуюся сцену с нескрываемым изумлением. Герман напрягся, не зная, к чему готовиться. Угадай тут, чего от инструктора ждать… Нойманн прикрыл глаза и провёл ладонью по лицу, будто бы отгоняя морок, а потом сделал жест, охраняющий от дурных сил. «Да за кого он меня принял?! – возмутился Герман. – А я ещё, дурак, считал, что слава сына адмирала Лютца – это тяжело. Всякое было, но вот за нечисть меня ещё не принимали. Чем это таким я ему настолько не глянулся? Или потому что я не чистокровный подданный Рейха? – мальчик зло прищурился, вспомнив отца, когда-то воевавшего с имперцами старой закалки, чтившими закон о чистоте генов. Отца, любившего девушку-феззанку, наполовину японку, наполовину русскую. А потом холодком по спине возникла ещё одна мысль. – А что если он из-за отца или деда такой? Из-за ожогов не понять, сколько нашему инструктору лет, а Лютцы все воевали. Проклятье, кажется, нормальные отношения нам с ним не грозят». - Прошу прощения. Показалось. – Нойманн нарушил тишину вовремя. Ещё бы немного, и пауза стала бы совсем неловкой и неприятной. Инструктор кивнул стоящему рядом с Германом Шутцену и перекличка продолжилась. *** Уже вечером, после отбоя, ворочаясь на узкой койке, Герман всё прокручивал в голове произошедшее в тире. Не давала ему покоя реакция капитан-лейтенанта Нойманна. - Не нравится он мне. – Прошептал мальчик, глядя в потолок.