почему твой смех солёный?

тебя зовут Дейв Страйдер, тебе шестнадцать, и ты чертовски часто плачешь. незваные слёзы, рождённые необъяснимой радостью твоего необъяснимо счастливого соулмейта, преследуют везде: и дома, и в школе, и на улице. крупные капли падают на пластинки, когда ты пытаешься верстать свои "крутые" биты. ты ждёшь, пока мистер ходячий позитив –твоя жизнь действительно так хороша?– перестанет ржать. иногда вечерами –что смешного ты нашел в одеяле и простыни, идиот?– его слёзы смешиваются с твоими собственными, уродливым тёмным пятном расползаясь по подушке. когда ему палец показывают, он что, тоже смеётся? ты думаешь, что, пожалуй, да. легко, наверное, заливаться смехом, когда в твоей жизни нет поехавшего Бро с его сраными куклами и неожиданными битвами. смех может даже переходить в хохот, когда нет дышащего в спину ощущения собственной никчёмности и ненужности. может быть. ты не знаешь. зато ты не досаждаешь ему ненужными слезами, капающими на тетрадный лист с нерешённым примером, растворяющими бумагу и мешающими думать. "скажи спасибо, говноед",– невесело ухмыляешься ты. ты часто размышляешь, кто же этот привязанный к тебе счастливчик. среди твоих друзей нет вечно хихикающих придурков, из-за которых ты бы давился слезами каждый день. Джон отпадает сразу. он как-то сказал, что у него, видимо, нет соулмейта, ведь он не помнит чужой влаги, стекающей по лицу. Роуз твоя сестра, да и у неё есть Марьям. они красиво смотрятся вместе. а ещё частенько смеются –не так часто, как твой кретин. в уголках глаз обеих собираются драгоценные камни. у Канайи к янтарному жёлтому набегают редкие прозрачные гранаты цвета полыни*. у Лалонд на ресницах чистейший хрусталь, сияющий, пронизанный её светом. завораживающе. на глазах Джейд редко можно увидеть слёзы, но и она не без родственной души. по щекам Карката струятся рубины. тролль проклинает "нарколепсичную дуру", но со временем привыкает к красным ручейкам и немного успокаивается. жаль, что Джон не твой соулмейт. ты бы дарил ему маленькие, сразу высыхающие бисеринки коротких ироничных смешков. они бы наверняка отливали небом. ты был бы готов рыдать днями напролёт, только бы слышать его звонкий, высокий смех, иногда переламывающийся на более взрослый. наверное, тогда твои слёзы тоже можно было бы сравнить с чем-то прекрасным, но в реальности они –твои и чужие– сливаются воедино, и больше всего это напоминает тебе мутную воду в какой-нибудь зассанной рыбами реке. все же тебе приходится смириться, он – не твой человек. ведь ты пару раз усмехался с его шуток, а он говорит, что ни разу не плакал. однако кривые невесёлые усмешки и чистый смех – это разное, не так ли?

***

вы с Джоном встречаетесь после очередной долгой разлуки. он крепко обнимает тебя и шепчет какую-то глупую чушатину. восхитительный. ты нарушаешь свой крутой ироничный образ и заливисто смеёшься. вы оба затихаете с распахнутыми глазами, когда слёзы Эгберта мочат твоё плечо.