Может, когда-нибудь я тебя увижу. Мы улыбнемся и помашем друг другу, И все будет хорошо И будет все в порядке. Может быть, однажды это будет круто Может, когда-нибудь всё будет на своих местах. Мы можем быть только друзьями Мы просто сможем быть друзьями. Без осложнений, которые он приносит Без всяких сложностей, присущих этому, Когда мы начинаем говорить вещи Когда мы начинаем говорить.
День выдался весьма неудачным для поездки к бабушке в Хилдсбург. Погода была настолько дерьмовая, что просто хотелось укутаться в теплое пуховое одеяло и проспать весь день. Но как бы не так. Еще больше доставляло уныния в этот и без того мерзкий и тоскливый день то, что я буду гостить у бабушки все лето. Все лето, Карл! Не могу сказать, что я не любил свою бабулю, но ее надоедливое ворчанье меня крайне настораживало. Также не могу сказать о том, что я являлся ее любимым внуком. Ну, а как же! Ведь у нас есть мой подлиза кузен, который, кстати говоря, тоже решил приехать и погостить у нее. И было это скорее не из-за того что: «Она уже довольно стара, и ей нужен помощник», — а из-за показухи, какой он хороший. Хотя меня это чем-то радовало. Мне меньше обязанностей будет, но не обойдется и без того, что бабушка будет его восхвалять, а мне достанется порция дерьма о том, какой я плохой, самовлюбленный, эгоист и прочее, что может сказать она и мне в лицо, и моим родителям по телефону. — Я могу надеяться, что ты не нагрубишь своей бабушке? — Мама обернулась ко мне на заднее сиденье и довольно строгим видом дала понять, что она не надеется, а как раз-таки наказывает, чтобы я был паинькой. Много хочешь — мало получишь, мамочка. — Ага, — безразлично ответил я.***
В Хилдсбурге были безобразно красивые и ухоженные дома, да и вообще архитектура в этом городе была прекрасна, особенно для такого юного дизайнера-визуализатора как я. Дом моей бабули был в тюдоровском стиле или, проще говоря, в Английском, а мне нравилась эстетика Англии. Скорее, поэтому я любил сюда приезжать. Из-за архитектуры… *** Мы подъехали к дому бабули, где уже стояла машины моего дяди, а значит, приехал зануда Алан. Я вышел из машины. Из-за долго переезда мои мышцы начало ломить, я потянулся, поворачивая свою голову на соседний дом, из двора которого выбежала девушка с наполовину черными и розовыми волосами, эта была самая запоминающаяся в ней вещь, не считая её странного стиля в одежде. Она выглядела, как взрослая девушка-младенец. Вот теперь и понимайте, как это… Она обернулась в сторону дома моей бабушки и кому-то помахала рукой, затем она села на велосипед. Он был нежно-розового цвета, корзина на нем была украшена бантом, а сам он обклеен стикерами, которые разглядеть я не успел, так как девушка быстро скрылась с места. — Джасти-и-ин! — Воскликнула моя бабуля и, на моё удивление, кинулась мне в объятья. Я, как добрый, обнял её, после чего решил не задерживаться, схватил рюкзак и прошел в дом. С кухни приятно пахло, запах тянулся на весь дом, и мой желудок просто не мог не заурчать, прося лакомство. Пройдя в гостиную, я заметил женщину, стоявшую ко мне спиной в платье абрикосового цвета, волосы ее были блондинистые, а еще она приятно пахла лавандой, и тут до меня дошло, что это Мэги — жена моего дяди. Она развернулась ко мне лицом и от неожиданности шарахнулась в сторону, от чего чуть было не уронила дорогую бабушкину вазу, которую, к слову, сама же и подарила. — Джастин, как же ты меня напугал! — Чуть отойдя от шока, она приобняла меня в знак приветствия. Надо же, сколько за один только вечер любезностей со стороны моих родственников, будем ждать главного героя этого вечера. Алана. — Хочешь поздороваться с Аланом? — Конечно же, нет! Но я лишь кивнул головой, и прошел наверх. Вообще следовал я на третий этаж. Да-да, тут имелся еще один этаж. По принципу, это чердак, но как только мне исполнилось тринадцать, а за год до этого я фанател по «Гравити Фоллс», я решил, что моя комната должна быть там, родители согласились, поговорили с бабушкой и сделали там моё логово. Там становится уютно, как только я раскладываю вещи, расставляю несколько ароматизированных свечей, развешиваю плакаты с любимыми группами, сериалами. На полках раскладываю книги. Развесил гирлянду, с которой пришлось немного покопаться. Мне пришлось ещё раз спуститься на первый этаж, чтобы забрать мою гитару и оставшиеся сумки с вещами. И в этот злосчастный момент, как только я спустился, забрал все, что мне нужно, появляется Алан, черт бы его побрал! — Дрю! — воскликнул он. Ох, знали бы вы, как меня бесит моё второе имя, а этот говнюк не упускает шанса поиздеваться, при этом прекрасно зная, как я отношусь ко второму имени, которое мне дали в честь моего прадеда. — Рад тебя видеть, — Он полез ко мне с объятьями, ну, я, чтобы родственников не расстраивать, дал ему себя обнять. — Ага, я тоже, — ответил я и спешно взял свою гитару и большую сумку.***
На часах показывало 21:08 вечера. Уже поужинав, я валялся у себя на кровати, положив ноутбук к себе на колени и выбирая фильм, чтобы хоть как-то развлечь себя. Мой выбор остановился на фильме «Проклятие Аннабель», мда, смотреть всякую ерунду на ночь, а потом неделю бояться высовывать ноги из-под одеяла — прям моё. Раздается стук о деревянную поверхность, и дверь в комнату приоткрывается, а я уже в штаны наложил и был как раз на середине фильма, но в проеме появилась голова моего «любимого и обожаемого» братца, ну, а кто же еще? Только он заходит в самые «подходящие» моменты, мне вот кажется, что я буду с кем-нибудь трахаться, а тут мой «ненаглядный» типа: «Ой, вы заняты?.. А вам чайку не налить?» — Можно? — спрашивает он и я просто: «НЕТ! НЕТ! НЕТ! СГИНЬ!». — Чем занимаешься? — «Блять, чем я могу заниматься в комнате в семь вечера? Наверное, дрочу, на куклу Аннабель.» — Фильм смотрю, — как можно хладнокровнее произнес я — Присоединишься? — «Любезничаю» я. Боже, ответь: «Нет». — Оу, нет, — Он странно бегает глазами по комнате, а я, впечатлившись половиной фильма, поджимаю под себя ноги, сжимаясь, накручивая кучу всякой белиберды себе в голове про брата-маньяка. — Слушай, пойдем прогуляемся? — спрашивает он. — Просто я никогда не гулял вечером… — Чего? Серьезно? Сколько тебе лет? Двенадцать? — Ну-у… — Я ломаюсь, мне вроде и самому здесь сидеть не хочется, но и так быстро согласиться я не могу, мы ведь знаем о нашей взаимной антипатии. — Это и вправду только потому, что ты не гулял вечером? — Что-то мне подсказывало, что мой братец втюхался, да так, что мама не горюй, он ведь никогда так «поздно» не ходил гулять, да что там, он иногда девушку проводить до дома не мог, его же мама потеряет… Смешно как-то. — Ну, не совсем, — Вздыхает он, а мне его то ли взаправду жалко, то ли тухнуть на своем чердаке не охото. — В общем… Да ты же сам догадался! — Взвелся он, а я впал ржать, как ненормальный. Алан пнул меня легонько ногой, заставляя меня еще больше закатиться со смеху. С горем пополам я напялил на себя черные джинсы и теплую кофту, даже летним вечером прохладно, да и не настолько я придурок, чтобы в начале лета заболеть и проваляться весь июнь в кровати с завалом лекарств и градусником подмышкой.***
Мы пытались максимально незаметно вынырнуть из дома, пока все тихо и мирно беседовали за столом в столовой. Придурок Алан несколько раз споткнулся и наделал немало шума, слава Богу, этот шорох и шум помог скрасить телевизор. Вышли мы из всеми любимой веранды, которая была гордостью бабули. Вечера в Хилдсбурге были такими же прекрасными, как и архитектура. Светлячки тихо жужжали, на целой улице не было ни души, складывалось такое ощущение, что после 20:00 все разбегались по домам, будто здесь комендантский час был установлен не только для детей, но и для взрослых. Мы молча шли, и нас эта тишина вообще не напрягала. Но в какой-то момент Алан дернул меня за руку, и я от неожиданности чуть повалился на него. — Вон! Видишь ту девушку с разноцветными волосами? — Он указывал куда-то в даль. Мне были знакомы эти черты лица, странный стиль одежды и не менее странный окрас волос. Эта была та незнакомка, которую я увидел сегодня, выходящую из соседнего дома. Она сидела в окружении еще двух ребят, это были парень и девушка, «странная» играла на давно мне известном инструменте — укулеле. Она напевала песню и издавала весьма приятные на слух звуки. Нам удалось расслышать слова песни, когда мы подошли ближе к незнакомой кампании. Звучала эта песня следующим образом:Дождливый день и чёрные зонтики… Кто теперь тебя спасёт? Сможешь ли ты изменять из-под земли?
Нам бы следовало идти домой, так как дождь начался снова, но нас окликнули. — Хей! Дуйте к нам, — крикнул парень. Мы подошли ближе, ни я, ни Алан не знали, что сказать, ведь мы буквально следили за ними, и я, как самый умный, сморозил брехню вроде: — Мы заблудились… Последовало долгое и на этот раз неловкое молчанье. Девушка с укулеле схватила рюкзак и, что-то прошептав своим двум друзьям, подбежала к нам. — Вы ведь внуки Гелены? — Мы кивнули. — Моя бабушка живет по соседству с вашей, я могу вас проводить, — Снова кивок. Мы развернулись и направились домой. Вообще-то дорогу назад мы оба знали, но большего мне в голову не пришло. Мы снова шли в утомительном молчанье. Я локтем толкнул Алана в левый бок, а он с недовольным взглядом посмотрел на меня, кивнувшего на шедшую впереди возлюбленную Алана, девушка тихо брела что-то напевая себе под нос, мы же ей чуть ли на пятки не наступали. Позади нас послышались звуки сирены полицейской машины. Мы втроем быстро нырнули в кусты, где на нас сразу же повис репей. Я достал свой мобильный, чтобы посмотреть который час, в итоге обнаружил девятнадцать пропущенных от мамы. Нам пиздец!