Мы же друзья, Крис

      - Ты совсем из ума выжил, Шистад? - очень зло вскрикнул Магнуссон, который еще минуту назад рьяно поддерживал мою идею по ограблению алкомаркета. - Ты не боишься, что нас вышвырнут нахер из школы, если поймают?       - Боишься, Вильям? - я озорно прищурился на друга. Закатное солнце очень нежно очерчивало контур парня, из-за чего я невольно засмотрелся на него. Магнуссон был взволнован, кажется, что даже напуган. Мои ладони зачесались. мне так захотелось погладить его волосы рукой и пальцем очертить контур губ. Вильям - самый невероятный парень из всех, кого я только встречал. Уже который год я замечаю за собой тягу к этому невероятному брюнету. Я даже разговаривал с Исаком по этому поводу. Слишком сложна для меня сложившаяся ситуация. Я не могу говорить с ним и не прислушиваться с раскатистым переливам его голоса. Не могу пожимать ему руку, осознавая, что не имею возможности провести пальцем по ладони и ощутить чуть шершавую кожу. Я просто не могу осознавать, что это чудо никогда не будет моим.       - Ты там сдох что ли? - его голос звучал напряженно и гневно. - Хватит мечтать о своих телках. Наебешься еще. Надо валить отсюда, понимаешь? Слышишь сирену? Уходим! - в следующую секунду произошло что-то невероятное, что я до сих пор не смог бы объяснить. Он просто резко метнулся в мою сторону, схватил меня своей огромной и такой родной ладонью и дернул на себя, скрывая наши тела в тени, мимо которой спустя минуты промчалась полицейская машина. Я не обратил на это внимания, если бы Вильям не вздрогнул всем своим телом, а волна его возбуждения передалась мне с такой силой, что внизу живота образовался тугой комок. Я нервно облизнул губы и посмотрел на Магнуссона. В темноте его глаза лихорадочно сверкали, а мое сердце пропускало удар за ударом. Вот было бы забавно, если кто-то узнает, что отъявленный бабник сохнет по отъявленному мудаку.       - Как думаешь, уже можно идти? - он резко облизал губу и попытался высунуться из-за угла. Но я не дал. Я просто пихнул его к стене и прижался еще ближе, сокращая это гнетущее расстояние. Кажется, Вильям ничего не понял, но меня это не остановило. Я уверенно сокращал эти тупые сантиметры расстояния, пока не впился в его губы вожделенным поцелуем. Я и не задумывался, что я такой романтик. Вильям на каком-то промежутке времени просто окаменел. Его руки, которые уже были готовы оттолкнуть меня, застыли. Я придвинулся еще ближе, будто желая выпить Магнуссона до дна. Мне было совершенно плевать на Нуру и остальных телок, которые ходили за мной табуном. Мне нуже был лишь один человек, который способен был согреть взглядом, который был способен вытащить меня из самого вязкого дерьма. Я любил его и могу это признать.Я люблю его до сих пор и буду любить всегда.       В какой-то момент друг обмяк и его руки опустились мне на плечи, легонько сжав. Я, осознал, что другого шанса не будет,ринулся на него с новой силой, зацепляя на ходу ворот куртки, и потянул вниз.       - Что ты творишь, ублюдок? - вяло произнес Магнуссон и также вяло попытался оттолкнуть меня. Я понимал, что это не надолго и посему выжимал из ситуации все, что мог. А мог я многое. Оторвавшись от нектара губ друга, я тут же принялся оставлять влажную дорожку поцелуев на его готовой к ласкам шее.       - Тише, милый, тише, - я и сам не понял, когда начал называть его милым в голове. Но вот теперь, когда я мог сказать это вслух, слово приобрело совершенно иной смысл. Сложившая ситуация помогала всему вокруг меня принять другой смысл. Смысл, который я на протяжении многих лет неутомимо игнорировал. Мне было совершенно плевать на то, как ярко светит фонарь, как громко разговаривают ребята в паре кварталов от нас. Совершенно переменился смысл нахождения звезд над нами. Я смущался, стыдился, но все равно шел до победного. Я знал, что между нами многое изменится. Я знал, что ничто не будет, как раньше. Но как только мой язык очертил контур ключиц друга, а я услышал легкий протяжный стон, у меня напрочь сорвало крышу. Я потерял этот мучительный контроль, что сдерживал меня очень много лет. Я, не стесняясь, рванул ворот его футболки, разрывая ее на части, и прильнул языком с горячей коже рядом с соском. Очередной вздох побудил меня действовать активнее. Я устремил взгляд в глаза друга, не отрываясь от долгожданной дегустации кожи объекта обаяния. Я очертил еще несколько замысловатых кругов и спустился к самому вожделенному. Соски Вильяма, как бы забавно не звучало, затвердели, и я не скрывая своей страсти прикусил левый и шаловливо пощекотал языком. Парень зарычал, но потом гортанный звук перерос в стон. Проделав то же самое с правым соском, я осознал, что на первый, а возможно, что последний, раз я был сыт. Сыт страстью, которую видел в его глаза и которая отражалась желанием в моем теле. Я легонько отстранился и посмотрел на друга. Кажется, сейчас он был где-то далеко. Нехотя я запахнул его куртку и прислонился к противоположной стене. Оба мы тяжело дышали, осознавая, что кислород - это не то, что нам теперь будет нужно. Через пару мгновений друг пришел в себя и растерянно уставился на меня. В его взгляде я увидел все: страх, гнев, растерянность, а потом самое страшное - осознание. Магнуссон вспыхнул, запахнул куртку и вскрикнул:       - Мы же друзья, Крис, - после чего улетел, словно легкий ветерок. Я не стал смотреть ему вслед, зная, что мы увидимся вновь. Я лишь устало провел ладонью по лицу и сел на корточки. Этот вечер был лучшим в моей гребаной жизни. Самым лучшим. Потому что я смог преодолеть себя. Преодолеть все вокруг. Ради него. Ради чертова Вильяма Магнуссона.