Не готовность

У меня тут фоном играл очень странный микс, при прослушивании которого я ловила ту или иную эмоцию Лео, но самыми "громкими" оказались эти: VIXX - Farewell Hands Alexandre Desplat - Lily`s theme (OST Harry Potter)

Бывает ли человек готов к расставанию? Иногда бывает. Но Лео - не был готов. Ещё вчера крохи тепла обжитой двоими уютной Вселенной сегодня исчезли, оставляя чувство небезопасности и расползающуюся пустоту, превращая Вселенную в одинокую планету. Вирус тоски, доселе совершенно дремавший, проснулся и активировался внезапно, и Лео - его носитель и распространитель. Выдох. Ещё выдох. Ещё. Тоска распылённой взвесью осела на предметы быта и пропитала насквозь, подобно тому, как отсыревают вещи от влажного воздуха во время затянувшихся дождей. Кажется, не только мир вокруг поблек, но и белоснежная кожа Лео сменила цвет, приобретя нездоровый серый оттенок уличной пыли. Руки и пальцы перестали слушаться своего хозяина и потеряли плавность и пластичность, роняя свой вес на клавиши, и вынуждая те издавать разрезающий тишину звук с затихающим эхом. Новая мелодия, на удивление, звучит в голове очень завершенно, но никак не даётся в цельное звучание нот, получается лишь рваными кусками и обрывками. Лео уже начинает злиться, но продолжает попытки, чтобы хотя бы удлинить эти обрывки, пока первоначальная мелодия продолжает звучать и не успела забыться. Сейчас бы сюда Джэхвана, который поначалу всегда молчит, внимательно вслушиваясь в аккуратно ступающие ноты и наблюдая за ласкающими лаковую гладь пальцами, а после - начинает дурачиться, на ходу придумывая голосовую пародию. Это немного раздражает, сбивает и вынуждает отвлекаться. Но блестящие и счастливые от собственной проделки глаза Джэхвана стоят того, чтобы отвлекаться, и мелодия всегда начинает звучать по-новому. По-моему, всегда лучше, чем изначально. И как только ему это удавалось?... Собственный голос не потерял силу, не слышно даже надлома или надрыва. Но лишившись голоса и заразительного звонкого смеха Джэхвана, которые стихли так резко и внезапно, чувствует как обостряется слух. По-новому вслушивается во все звуки и голоса вокруг. И непривычно вслушивается в собственный голос, как будто никогда прежде его не слышал, делая паузы и играя с диапазоном. Непривычно молчит телефон, вызывая странную нарастающую тревогу отсутствием. Привычного и, как оказалось, важного. Нет больше милых утренних сообщений, которыми начинался его день и которые озаряли улыбкой его ещё сонное и хмурое лицо, нет больше и милых сообщений перед отходом ко сну с пожеланием сладких снов. Нет больше внезапных фотографий и видео, разглядывая которые Лео знал где находится любимый, и что на этот раз привлекло его внимание. Нет больше внезапных коротких, но очень мотивирующих сообщений, подстегивающих и разгоняющих кровь по телу похлеще любого энергетика, когда Джэхван замечал моменты появившейся грусти и нехватки уверенности или сил. Нет больше тех сообщений, в которых Джэхван откровенно просил к себе хотя бы каплю внимания, от которых Лео терялся в смущенной улыбке и коротком "Ох...", и к прямоте просьб которых не мог привыкнуть в самом начале. Нет больше внезапных шуток или бредовых фантазий, на которые Лео никогда не удосуживался и не считал нужным отвечать, ограничиваясь никому не видной слабой улыбкой и тихим "пабо". Когда не ты инициатор разрыва и совершенно не готов к новому сценарию жизни, разум предательски норовит сделать всё по-старому, желая привычно разделить событие на двоих. Надевая синий свитер, Лео на мгновение улыбнулся, вспоминая как намеренно игнорировал чужое прикосновение и давил довольную улыбку, наблюдая краем глаза и ощущая как чужие пальцы обдирают ненавистные, не ему, катышки. Сегодня не время и не место этому свитеру. И надо будет непременно купить тот аппарат для удаления катышков, о котором не раз говорил Джэхван. Навязчивые прикосновения Хакёна раздражают пуще прежнего, вынуждая вести себя резко, выпутываясь быстро и сбрасывая с себя чужие руки неаккуратным движением локтя, чтобы мгновением позже едва уловимо глазу втянуть голову в плечи, опустить глаза и произнести еле слышное шёпотное "Прости, хён, я не хотел". А хён и не обижается, не злится, лишь тупит взор на холодный кафельный пол цвета кофе со сливками и понимающе гладит по плечу. И отчего-то хочется обнимать мелкого чаще обычного. Внезапно обнять и замереть, прижимаясь насколько допустимо, выдыхая в макушку или возле уха, прокатывающимся по плечу тяжёлым выдохом, вызывая ответное чуть напряженное замирание и недоумение, читающееся в распахнутых глазах и в осевших на приоткрытых губах невысказанных фразах. Так похож на зайца. Милый. До одури милый, когда пугается и на нижней губе появляется прожилка. Хонбин и Воншик молчат, исподволь наблюдая за пушистыми ресницами и ленивым набиванием желудка. "Аппетит сохранился - значит, жить будет." - думается одновременно и читается в переглядывании. Лишение прикосновений, возможности касаться - как наказание. Наказание, которого он не заслужил. Он не имеет права ревновать, когда Воншик привычным хлопающим жестом облюбовывает пустившуюся в танец попу Джэхвана, или когда Джэхван хватает Воншика за ладонь и целует его пальчики. И всё же - ревнует. Может быть не навсегда, но сейчас - точно, он лишен даже крохотной возможности хотя бы нежно ущипнуть или потереть шею Джэхвана. Или завороженно наблюдать за щечками и губами во время трапезы, с привычным смахивающим крошки в уголках рта движением. Даже на простой внимательный взгляд теперь наложено табу неловкости. Не говоря о чём-то бóльшем. Когда-то так необходимый Джэхвану прямой взгляд Лео, теперь, вынуждает меркнуть такую открытую, широкую и тёплую улыбку, глядя на которую невозможно было не ответить собственной расползающейся против всякой воли улыбкой и не почувствовать при этом странное согревающее тепло в районе пупка. Теперь Лео приходится украдкой коллекционировать не ему адресованные улыбки, подобно фотографу пытаясь уловить момент, который больше не повторится, и сохранить в памяти как полароидный снимок. Почему я сделал так мало фотографий?.. Не тех, где мы вдвоём, а где Джэхван соло. Обещал же Хонбину взять у него пару уроков, даже профессиональную камеру купил... Это чуть позже они оба научатся смотреть друг на друга без всякой боязни и неловкости и улыбаться абсолютно естественной улыбкой, _н_е_ пытаясь. Но пока - не получается. Фантомные прикосновения и воспоминания будят посреди ночи, издеваясь над сознанием памятью дарованных только ему одному, Лео, прогибов податливого тела в руках с несдержанными переливчатыми стонами, от которых Лео замирал, чтобы вдоволь полюбоваться и всласть насытиться чужой отдачей. Время от времени Лео выпадает из реальности и впадает в оцепенение. Он мог по-взрослому привести с десяток логических убедительных доводов и поверить в них по-настоящему. Но сколько бы не убеждал себя, эмоционально, знал и понимал, что хочет совсем иного. Он не готов. Если другой человек хочет меня оставить и уйти - я должен уважать его выбор, принять его решение и позволить уйти, разве нет?... Когда у него свободное от работы время и необходимость отдаваться и вкладываться в пение и танцы уступает место роящимся мыслям, Лео размышляет над тем, как поступить правильно, над тем, как должен поступить взрослый человек в такой ситуации. Он убеждает себя, что это совершенно нормально, что люди сходятся и расходятся, жизнь продолжается, просто сейчас всё вот так, и нужно переждать. И может быть, в будущем, они сумеют общаться как друзья, с уважением к тому, что было между ними. Он убеждает себя, что всё происходящее не должно сказываться на работе и всей группе в целом. Он знает, что способен научиться жить один. Людям его склада личности свойственно наслаждаться как одиночеством, так и отношениями. Ведь жил же он как-то до него! Вот только... Разве хочется, если ты знаешь, что может быть иначе?... Лео немного корит себя за то, что, наверно, слишком много брал и мало отдавал. Не показывал того, насколько ему приятно, того, насколько он заинтересован, того, насколько ему важно, того, насколько он благодарен. Не делал спонтанных вещей и говорил мало, оставляя эту привилегию Джэхвану. Просто отвечал на чужой порыв, считая это совершенно естественным, и очевидным то, что он чувствует. И в тот момент, когда Лео подходит к двери и поворачивает ручку в попытке отворить дверь, та открывается сама, являя растерянный от неожиданности лик Джэхвана. И в затянувшейся молчаливой паузе Лео, не отрывая взгляда, просит, возможно, последнее личное: - Поцелуй меня.