Оттенки красного

Длинные пряди контрастирующими на белой коже алыми росчерками соскальзывают вниз, опускаясь вокруг щиколоток Грелля. Шмыгнув носом и досадливо утерев со щек злые слезы тыльной стороной ладони, он крепче сжимает пальцы на ручке ножниц. И уже почти не морщится, когда задевает ее сбитыми костяшками. Еще влажные, чуть более темные от воды, волосы липнут к шее, даже срезанные острыми лезвиями, и Грелль стряхивает их на пол резкими раздраженными движениями, то и дело царапая себя ногтями. На белоснежной полупрозрачной коже тут и там, словно бутоны сюрреалистичных цветов, распускаются кровоподтеки и синяки. Когда он прошлым утром наконец вернулся в свою квартиру, большинство из отметин были лишь ссадинами, но за минувшие сутки налились кровью, представ во всем великолепии багряных оттенков. Да и сам Грелль добавил красных штрихов на полотно своего тела, где-то случайно, но в основном – нарочно, наказывая себя сильнее за глупость, за беспечность и самоуверенность. Прав был Уильям, как всегда прав, безалаберность никогда не доводит до добра. Грелль дергается от резкой трели телефона, бросает на аппарат быстрый взгляд, но не подходит. Телефон звонит уже второй день, и Грелль прекрасно понимает, что вскоре ему все-таки придется ответить, но продолжает оттягивать этот момент. Наверняка это Уилл, кто же еще. На мгновение Сатклиффа посещает малодушная мысль – схватить трубку, пока Уильям на другом конце не отключился, разреветься, не сдерживаясь, объяснить, захлебываясь, причину своего отсутствия. Уилли обязательно приедет, отчитает, наверное, даже навешает штрафов за проваленную работу, за прогулы, но будет рядом и обязательно все поймет. Крепко зажмурившись, Грелль трясет головой, изгоняя из нее дурные мысли. Он и сам справится. Закончит с волосами, опаленное лицо спрячет за слоем тонального крема и пудры, припухшие глаза – за темными очками, а ссадины на ладонях – за длинными рукавами рубашки. Придумает какую-нибудь душещипательную историю, перетерпит выговоры и взыскания. И все будет хорошо. Ножницы чикают в опасной близости от уха, Грелль изо всех сил старается больше даже не всхлипывать. Чем скорее он успокоится и приведет себя в порядок, тем меньше оправданий ему нужно будет сочинять. Длинная алая прядь цепляется за ткань пижамных штанов, не достигая пола, и Грелль раздраженно трясет ногой, скидывая ее прочь. Алый ореол вокруг его босых ступней кажется тусклым, безжизненным. Грелль никогда не видел такого оттенка любимого красного цвета. Дверь едва не слетает с петель от сильного удара. Невольно дернувшись, Грелль вспарывает острыми кончиками ножниц собственную щеку. Шипя и чертыхаясь, размазывает кровь по лицу, не спеша выглядывать в коридор. Он и так знает, кого там увидит спустя еще один-два подобных удара. Неловкость разливается в воздухе, наполняя квартиру, словно ядовитый газ. Грелль едва ли не впервые в жизни смущается своей наготы, оттого более явственной, что он теперь даже не может скрыться за копной волос, окутывающих фигуру. Несколько длинных прядей, которые он не успел обрезать, выглядят смешно и нелепо. Как и он сам, обхвативший себя за плечи, отступающий в глубину комнаты, туда, где не достанет свет зажженной возле зеркала лампы. - Подойди. Это первое, что Уильям произносит с момента его появления на пороге подчиненного. За коротким словом Греллю слышится множество других, оставленных сдержанным жнецом за кадром. Он поправляет очки на переносице, словно не доверяя тому, что они верно отображают действительность. Больше всего Греллю хочется вытолкать Уильяма вон из квартиры, подперев дверь чем-нибудь изнутри, поскольку выбитый из дверного полотна замок уже ни на что не годен. Недавняя мысль о том, что он сам бы просил Уилла приехать, теперь кажется не просто неуместной, а даже абсурдной. Тем не менее Грелль делает шаг вперед, высоко вздергивая подбородок, с вызовом глядя Ти Спирсу в глаза. Выражение его взгляда за холодным блеском стекол очков понять невозможно. Теплые пальцы касаются обнаженного плеча Грелля, когда он подходит ближе, подталкивают его развернуться лицом к зеркалу. Уильям из отражения достает из внутреннего кармана пиджака платок, прикладывая его к порезу на щеке реального Грелля. Белоснежная ткань быстро намокает и пачкается, Ти Спирсу приходится несколько раз разворачивать и снова сворачивать платок, промакивая ранку чистой его стороной. Деликатные пальцы учтиво обходят стороной ссадины, не раздражая болезненными прикосновениями. Звонкими щелчками ножницы перерезают пелену неловкости, руки Уильяма двигаются уверенно, отсекая последние длинные пряди, но не останавливаются на этом, ровняя наспех выстриженные клочками волосы Сатклиффа. Последнему остается лишь следить за быстрыми движениями сосредоточенного Уилла, широко распахнув глаза. Короткие волоски покрывают обнаженную шею, оседают на плечах розоватым налетом, колются, отчего Грелль ежится, но старается не шевелиться, чтобы не мешать Ти Спирсу. На ум Греллю приходит то, как раздражался Уильям, находя длинный алый волос то на лацкане своего пиджака, то в папке с отчетами. Наверное, этим сейчас объясняется его рвение к стрижке Сатклиффа. Грелль невесело усмехается, пальцем ноги подцепляя и отбрасывая в сторону безжизненную красную копну. С глаз долой. - Не стоит из-за этого так переживать, - разносится прямо над его ухом спокойный голос, а следом за ним – очередной щелчок ножниц. Грелль перехватывает взгляд Уильяма в зеркале, презрительно кривя губы. Хорошо, что хоть слезы давно высохли, такой слабости он себе больше не позволит. Но в словах Уилла нет ни насмешки, ни поучения, и Грелль не может обоснованно злиться ни на него, ни на себя. С глухим стуком ножницы опускаются на полочку под зеркалом, но отойти Ти Спирс Греллю не дает, ладонями смахивая волоски с его плеч, удерживает на месте. Сатклиффу в таком положении сложно противиться, но он все равно старается не смотреть на себя. Легкость головы неприятна, раздражает постоянным напоминанием – подставился, позволил себя изуродовать. Синяки и порезы не имеют значения, они скоро заживут, не оставив и шрама. Но видеть себя он не хочет, не в ближайшие несколько лет, пока волосы снова не отрастут. - Неужели кто-то может сломать Алую Смерть? – приподнятая бровь Уильяма не выражает иронии, разве что умеренное удивление, но Грелль слышит ее в словах. - Никто, кто после этого остался бы в живых, - огрызается он, прожигая Уилла взглядом, готовый доказать это на деле. Деликатные пальцы зарываются в короткую красную гриву, пробегая по макушке, вискам, легко массируя затылок, заставляя Грелля с ног до головы покрыться мурашками. Он отшатывается было, но другая рука крепко держит его плечо, и Уильям будто не замечает его порыва. Размеренность его движений успокаивает, поглаживания затылка расслабляют. - Помнишь, какими мы были? На губах Уильяма угадывается легкая улыбка. Ти Спирс стоит так близко, что шероховатая ткань его пиджака касается обнаженной кожи спины Грелля, и тот чувствует тепло тела Уилла. Отпуская плечо, он обхватывает подбородок Грелля, заставляя того поднять голову и взглянуть на себя. Несколько вечностей минуло с тех пор. Грелль отводит глаза, тщетно пытаясь отвернуться, но пальцы Уильяма держат крепко, и сам он достаточно терпелив, чтобы подождать и не дать Сатклиффу избежать встречи взглядом с собственным отражением. На какое-то мгновение Греллю даже кажется, что Уилл вполне способен насильно держать его веки открытыми, вынуждая подчиниться. - Ты еще не был таким занудой, – слабо огрызается Сатклифф. Уильям Ти Спирс в отражении возвышается над Сатклиффом черной тенью. За бесчисленные годы его прическа стала еще более аккуратной, воротничок и манжеты – ослепительно белыми, а малоэмоциональное лицо и вовсе превратилось в непроницаемую маску. Так легко всегда читающий окружающих Грелль растерянно переводит взгляд с холодных глаз на пальцы, словно задумчиво поглаживающие его скулу. Вторая ладонь Уильяма все еще покоится в волосах Сатклиффа, короткой стрижке, такой же, как в его студенчестве. Грелль невольно делает полшага назад, прижимаясь еще саднящими лопатками с груди Уилла. - Зато ты всегда был занозой в заднице, – беззлобная констатация факта как похвала. Грелль вскидывает голову, прямо глядя в глаза своему двойнику из зазеркалья. У того черный жюстокор, более вычурный, чем стандартные ученические камзолы, женские ботинки на каблуке по последней моде, элегантные бриджи и чулки, белая рубашка с рюшами на рукавах, узкая черная лента галстука, какую и по сей день предпочитает носить Уильям, и ярко-красная короткая грива волос, привлекающая внимание, притягивающая взгляд. В том числе и один конкретный взгляд таких же, как у Грелля, желто-зеленых глаз.