Исповедь самых счастливых людей

Она вылетела на крышу, двумя ладонями толкая тяжелую металлическую дверь, которая с грохотом захлопнулась прямо перед мной. Я выдохнул через зубы и последовал за ней. - Перестать, - сказал я, поправляя ворот пальто верблюжьего цвета, - неужели это так сложно? Она нахмурилась, сведя свои черные бровки к переносице. Ее слишком легкая для этого вечера толстовка с какими-то непонятными мне надписями была расстёгнута, колыхалась на ветру. Она наигранно хмыкнула, широко развела руки и сказала погромче: - Мне похуй! - она снова пыталась скрыть от меня свое отчаяние криком, яркими жестами, грубыми словами. Ее трясло от прохладного дыхания апреля, от злости и гнева. - Нет, не похуй, - ответил ей я. Иногда приходилось говорить на ее языке, - притормози. Она опустила руки, и громко, как птица, крикнула. Я поднял голову к небу, медленно вдыхая. Эта весна была совершенно другая. Весь апрель был теплый; солнце ласкало своими руками всех желающих. Каждый вечер был произведением искусства - закаты кроваво-огненные, и жгут глаза до белых пятен. Сегодня было так же прекрасно: на полотне художника сахарная вата и черничный пирог, все было таким кукольным, мне нравилось. Скандалы не нравились. Ее агрессия тоже. Она буквально не могла спокойно реагировать на что-либо. Временами это нравилось - ее детский восторг, широкая улыбка, которую она прятала ладонью, громкий смех и восхищение всем и всеми. Временами это раздражало - ее резкая смена настроения, упрямство, острые слова и злость, которую нельзя было вечно прятать. Она будто не ведала, что и кому говорит. Мне нравилась эта прямота. И она тоже. Невысокая, с свободно уложенными черными волосами и зелеными глазами. Я ей тоже нравился. Я видел это. То, как она перекладывала сигарету и держала палочку смерти так же, как и я, то, как она вздрагивала от наших случайных касаний, то, как она ждала моего нового рассказа, отдавая мне стакан с большим количеством вина. Мы не могли об этом поговорить. У нее были свои ухажёры, у меня свои интересы. Мы оба жаловались на них и были в постоянном поиске, хотя, казалось бы, вот же, рядом. - Не пытайся что-то там говорить, - сказала она, дернув плечом, когда молчание ей надоело, - мне наплевать. - Ты же потом сама будешь ныть, что у тебя никого нет. Она поджала губы, запустила руку в волосы, резко ее отдернула и стала пинать ногой банку из-под пива. Я смотрел на ее сутулую спину, пока она не ударила по банке так, что она отлетела назад к двери позади меня. Я поднял бровь, она же смотрела на меня, дергая веревку на капюшоне. - Мне похуй, честно. Все, все говорят мне об этом, - она говорила таким голосом, которым говорят, когда пытаются скрыть досаду, - и что же я? Думаете, я не пытаюсь бороться с этим. Я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь, но это, блять, никогда не получается. Руками,что были в карманах пальто, я сжал ее розовую зажигалку в цветочек и пачку сигарет. - Я не знаю, когда это стало таким...- она пощелкала пальцами, пытаясь найти слово, - бесящим? Для вас. Мне нормально. Это моя реакция на тупой мир тупых людей. Какой максимализм. Я бы похлопал, но дал ей выговориться. - И знаешь, - она поправила волосы, что лезли на лицо, - я, блять, счастлива. Мне нормально. Мне просто ахуенно. Пошли вы все нахуй. Я просто хочу найти себе компанию, чтобы им было так же нормально, как и мне. Она отвернулась,пошла к краю крыши, положила локти на кирпичную ограду и посмотрела вперёд. Машины сигналили, люди шли домой. Впереди строился небоскреб, чьи стекла бликовали на уходящем солнце. Ее чуть загоревшее лицо было спокойно, хотя я знал, какие бури внутри нее. Я подошел сзади, вынул полупустую пачку, протянул ей. Она взяла две сигареты - одну засунула в свой тоннель в ухе, вторую зажала губами, а когда я подкурил свою, забрала зажигалку и, чиркнув колесикам, подожгла и затянулась. Я смотрел на нее. Она на меня нет. - Когда мы найдем себе друзей и любимых, мы будем счастливы, - она посмотрела на меня. В ее больших глазах была опустошённость. Я выдавил из себя затравленную улыбку. - Надо просто сильнее стараться, - сказал я, стряхнув пепел большим пальцем, так же, как делала обычно она. - Ага, - она положила сигарету рот и вновь посмотрела вперед, провожая солнце. Я хотел сказать ещё много чего, но не стал. Она, видимо, тоже.