Танцующая мышь

      Бьякуя искренне не понимал, почему его, лейтенанта шестого отряда, вдруг понадобилось вызвать в покинутый самой жизнью Инузури. Да кому вообще нужна защита нищих оборванцев? Его уже сформировавшееся за несколько лет практики мнение о дальних районах Руконгая было совсем нелестным. И хождение по грязным улицам, вдоль которых тянулись убогие лачужки, было отнюдь не самым приятным занятием. Повсюду стоял гам, люди, казалось, толпились везде. Некоторые не испытывали к шинигами никакого интереса, но находились смельчаки, желавшие обворовать наследника клана, и женщины, кидающиеся чуть ли не под ноги. А юный господин всего лишь мечтал добраться до сколько-нибудь безопасного источника воды, где он смог бы смыть кровь, быстро стекающую на душную улицу по белоснежным тканевым наручам.       Так получилось из-за самой что ни на есть глупой ошибки. Пустой не был особо сильным, но именно это и послужило причиной раны на руке. Несколько расслабившийся Бьякуя не смог предугадать действия соперника, этим чудовище и воспользовалось.       Наследник великого клана не мог позволить деду, возлагавшему на него огромную надежду, дать хоть какой-то шанс узнать о подобном недоразумении. И в то же время Кучики не обратился за помощью в четвертый отряд, так Гинрей-сама услышит новость несколько позже, но все равно будет в курсе. Оставалось только спешно идти по тесным улочкам, вдыхая не совсем привычные ароматы грязного белья и пыли.       Благодаря знаниям, полученным на службе в Готее, юноша знал, что, пройдя небольшой путь по лесу, он таки достигнет воды. Однако с совершенной точностью дороги не помнил. Использование шунпо ничего не даст.       Деревья с широкими листьями сменяют друг друга перед глазами молодого мужчины или, скорее всего, это он, шагая по сухой земле, знакомится с одними зелеными кронами и прощается с другими. Лишь тихий шепот листьев сопровождает в пути.       Время, близившееся к вечеру, заставляет ленивое солнце, словно объевшегося рыбы кота дрема, приготавливаться ко сну. Но, тем не менее, когда лейтенант, преодолев кусочек руконгайского леса, почти дошел до реки, было почти что полностью видно находящиеся вблизи предметы. Дальние же казались маленькими серо-черными пятнышками. Река неопределенного цвета окутывала их мягкой шалью, а деревья на другом берегу качали своими ветвями в такт музыке несильного ветра.       Недалеко около по здешним меркам чистой воды Кучики заметил чей-то силуэт, маленькая тонкая фигурка подростка выполняла движения некоего танца. При каждом повороте его невероятно растрепанные для Сейрейтея, но обычно для Руконгая волосы волной подпрыгивали. Из-под задрипанного кимоно в районе рук выглядывали только кончики пальцев, настолько оно было большое. Но, несмотря на то, что это был всего лишь нищий руконгаец, его незамысловатые движения были плавными и в каком-то смысле грациозными. Их можно бы было назвать красивыми, если не эти длинные одежды, в полах которых незнакомец путался, хотя старался изо всех сил этого не замечать. Или действительно был настолько поглощен своим делом, что ему это было неважно.       Кучики, боясь спугнуть руконгайца, медленно ступал по камням, держа курс на крупный булыжник у самой воды. Алая жидкость из незасохшей раны продолжала оставлять свои следы, только теперь уже в виде сравнительно небольших капелек на пути. Изредка аристократ поглядывал на неожиданного обывателя, обращенного к нему спиной. Порой ему казалось, что свой танец этот кто-то не прекратит ни за что, никогда. Было даже чувство, что малец танцует с закрытыми глазами, будто бы эти махи тощими руками, головой, а иногда и всем телом для него имеют огромное значение, будто бы это какой-то ритуал или обряд, что-то священное. Настолько фигура двигалась уверенно и четко, что создавалось впечатление того, что это сотни раз отрепетировано. Хотя на это найдется не одно «но», главным среди которых является вопрос о цели этого действия. Сейчас для него не время, а здесь для него не место.       Очень резко танцор повернулся лицом к шинигами, и Бьякуя понял, что ошибся. Худощавая фигура в длинном кимоно оказалась не подростком, а девушкой. И та самая девушка, как оказалось, вовсе не была готова увидеть здесь что-либо кроме камней, реки и леса, а потому крайне удивилась. Об этом прямо-таки кричала незапланированная остановка танца, вздрагивание острых плеч и нетихое аханье-агханье.       — Г-господин шинигами… — заикаясь, произнесла низенькая девушка. По ней было видно, она согласилась на все что угодно, лишь бы не быть в том положении, в каком ее застал наследник. Да он сам, словно пойманный за руку мелкий воришка, замер на месте, не в силах ничего сделать с нежданно нахлынувшим смущением.       — Вам нужна помощь? — поинтересовалась, прежде чем Кучики успел что-либо придумать, незнакомка.       Наверняка заметила рану. Молодой господин во второй раз почувствовал удивление. В первый это произошло, когда Бьякуя понял, что боги смерти не чужды даже душам, живущим в этом ужасном месте.       — Нет, спасибо, я сам справлюсь, — кое-как от досады выговорил юноша, сейчас уже спешно направляясь к водоему. Незнакомка еще некоторое время постояла на своем булыжнике, находившемся чуть выше соседнего. А затем с удивительной легкостью спрыгнула с него, едва не поскользнувшись, чем вызвала еле заметную улыбку со стороны лейтенанта. И так же полунеловко-полувоздушно, словно пытаясь долететь до единственной звездочки на небесном океане, пошла в сторону юноши. Присев довольно близко, но в то же время на расстоянии, она сначала просто следила за тем, как мутноватая жидкость багровеет. А после оторвала часть ткани с полы безразмерного кимоно. Это не осталось без внимания Бьякуи. Он глядел на ободранные руки девушки. Они напоминали ему ажурные салфетки: плотные нити — это глубокие ранки на маленьких кистях, пространство между ними — целая кожа, а украшающие по краям небольшие бусинки — довольно-таки крупные водянистые мозоли на тонких пальцах.       Отряхнув старую ткань от пыли и грязи, незнакомка, стараясь не смотреть в глаза шинигами, предложила перевязать ею руку Кучики. Все это показалось ему настолько трогательным, что он не стал противиться. Пока танцовщица заматывала руку в своеобразный бинт, наследник пытался чем-то занять это время, чтобы не смущать ни девушку, ни себя.       Она завязывала тряпку на ране и рассказывала. О том, что приходит сюда тренироваться. О том, почему делает это даже тогда, когда на улице стремительно темнеет. О том, как решила, что когда-нибудь переберется в более благополучный район, где постарается найти место для заработка на хлеб. Обо всем, что интересовало неместного. И все это она говорила так убедительно, как будто чувствуя, что ее собеседник не верит, акцентируя его внимание на глаголах.       Конечно, простая руконгайская девчонка не владела навыком перевязывания. Получилась в принципе бесполезная вещь с милым бантиком наверху. Однако признаться в этом ей — значит обидеть душу, сделавшую попытку помочь ему. Лейтенант решил не расстраивать девушку, лишь предложил проводить незнакомку до места, где она жила. Услышав подобное, девчонка сильно смутилась, но от помощи отказываться все-таки не стала.       И вновь высокие деревья, но теперь уже под вороньим крылом позднего вечера. Практически сплошная темнота, поселившаяся среди них, укрыла идущих молодых людей. Почти ничего не было видно, и, чтобы девушка не испугалась или случайно не оступилась, Бьякуя взял ее за руку.       Идти пришлось на память и на ощупь, какое-то время они не могли найти верный путь к обшарпанным домам. Редкий шум деревьев звучал зловеще, а их корни все чаще мешали идти и не спотыкаться. Невысокая и редкая трава щекотала босые ноги девчонки. Оставалось только вздохнуть, когда небольшая лесная часть пути была преодолена.       На улицах все так же людно, в толпе было тяжело не терять друг друга. Все куда-то торопились и пихались, нельзя было разъединять руки. После нескольких минут ходьбы они таки достигли маленького домика, в котором жила девушка. Его жители устроили самый настоящий погром: из маленького отверстия в стене, видимо, служившего окошком, выпячивалась пьяная морда, слышались чьи-то громкие крики, а по земле грустным ручейком текла мыльная вода, напоминающая по цвету горький шоколад. Но хрупкая, почему-то никак не взволнованная происходящим сегодняшняя незнакомая, как бы не обращая внимания, благодарила шинигами за помощь. Теперь ее большие синие глаза смотрели прямо на него, а руки, которые она не знала куда деть, мяли ткань более короткой стороны кимоно. Кучики в который раз изумлялся простотой танцовщицы, с добротой и неким трепетом глядевшей на него, что на минуту даже показалось, что недоумевал от такой открытости и какой-то детской жизнерадостности нищенки вовсе не он, а сама танцовщица поражалась ему.       Идя в поместье, Бьякуя вдруг осознал, что так и не спросил ее имени. Но возвращаться обратно к домику с покосившейся крышей и ободранными стенами не стал. Понимал, что когда-нибудь это перестанет быть для него тайной.