***
В Совнгарде очень удобные скалы, думает Хадвар, спускаясь вниз под водопадом. Он весь промок, но это не имеет значения: перед самым выходом спорщиков их догнала Гормлейт и велела оставить броню в Зале для уравнения шансов, так что теперь оба остались в одних штанах и даже без сапог. Парой выступов выше с изощрёнными ругательствами спускается Ралоф, то и дело норовя от досады пнуть противника по голове, но ещё ни разу не попав. Он понимает, что Хадвар останется. А тому уже сейчас хочется смеяться собственной хитрости и выть волком от непримиримости Ралофа. Столько лет прошло с тех пор, как они были друзьями. Неужели это было так просто забыть ради обречённых на провал идей, неужели и впрямь можно об этом не вспоминать даже после смерти... Хадвар помнит всё. И тогда, в Хелгене, видеть старого друга среди приговорённых к казни вместе с Буревестником, было равносильно смерти. Маленькой такой, незначительной, неполной - но на всю жизнь. Хадвар не забудет осады Виндхельма. Ему часто снился взрывающийся Хьерим, кровь мятежников на тающем снегу, горящие баррикады и множество трупов; тогда он всё-таки умер, сочтя мёртвым Ралофа. Только месяцы спустя, кое-как вернувшись к прежней жизни, он нашёл друга детства живым... и умер снова при виде ослепших некогда ярких глаз и просяще протянутой руки. Та смерть была последней. Но сейчас оба мертвы по-настоящему, и смешно и стыдно становится при мысли о том, что ты, дескать, умирал по кускам при жизни. Сейчас всё должно быть по-другому.***
В Совнгарде отличная вода, отмечает про себя Хадвар, загребая обеими руками. Чистая, в меру тёплая и в меру прохладная - в такой больше пристало играть и плескаться маленьким детям, нежели плыть наперегонки двум умершим воинам, но спор есть спор. Сколько раз при жизни Хадвар хотел вернуть обратно детство, когда не было восстания Ульфрика. Вернуть - и играть, и ни о чём не заботиться, и быть с Ралофом друзьями дольше, чем позволило время. Но нельзя. Всегда вперёд и никогда назад. Не станет ведь хуже, если представить, что нет никакой вражды? Что есть лишь тёплая прозрачная вода с мягким песчаным дном, двое старых друзей и целая вечность на дружбу? Забывшись на миг, Хадвар приходит в себя, когда сталкивается с холодным взглядом Ралофа. Вода есть, вечность есть... а друга нет. Вместе с ним пропадает смысл всего остального, но по-прежнему в силе спор. Всегда вперёд и никогда назад. На берегу Ралоф так и поступит - и, возможно, куда-то уйдёт.***
В Совнгарде очень тёплый песок. Проходит, наверное, вечность с тех пор, как Хадвар уселся на берегу, едва соперник пропал из виду. Монотонная такая, однообразно яркая и по-летнему усыпляющая теплом и тишиной вечность. Ралоф умчался дальше, в лучистую синюю бесконечность. Упрямец. Над ним не станут смеяться, если он не дойдёт до края... На самом деле ему нужно лишь уйти подальше от "проклятого имперца". Его самого не оставляют память о давней дружбе и смутное ощущение, что сейчас всё совсем не так, как должно быть. Разумеется, Хадвар видит это только теперь. За спиной мягко ступают по песку ноги Брата Бури. - Так ты всё это время сидел здесь, - не вопрос, а утверждение. Даже удивления в голосе нет. - А ты ничего не нашёл. Ты поэтому возвращаешься? - Нет, - честно произносит Ралоф, садясь рядом, - и ты сам знаешь, что суть была не в поисках. - Это значит мир? Или что? Молчание. Они оба знают ответ, но боятся озвучить его, даже не подозревая, что равновесие уже не такое хрупкое. Наконец Хадвар улыбается и поворачивается к давнему другу; немного неудобно это делать, сидя в такой позе, но солдат всё-таки берёт светлое, по-нордски красивое лицо в ладони и долго смотрит в чистые голубые глаза, из которых потихоньку исчезает весь холод. Ралоф не сопротивляется даже в тот момент, когда легионер мягко целует его. В конце концов, именно так всё и должно быть на самом деле. Чистая тёплая вода, мягкий песок, двое и целая вечность. Не так уж важно, на что именно. Главное - у них обоих.