***
Девушка стояла за деревом весь импровизированный концерт и жадно вслушивалась в знакомый басистый голос, от которого мурашки бегали по коже. Чуть заметно шевеля губами, девушка подпевала каждой песне. Подумать только, ещё пару месяцев назад она пела их вместе с ним, а сейчас они даже не разговаривают. Но Джеймс никогда не должен узнать, почему она сторонится его. Он никогда её не простит за то, что она собирается сделать. Вынуждена сделать. Джей-Си наорал на каких-то ребят. Кажется, очередные фанаты его отца. В таких ситуациях Фиалайт даже рада, что её воспитали тётки: все лучше, чем быть тенью своего звёздного отца. Увидев горящие карие глаза, обращённые на себя, девушка сорвалась с места. — Фиа, стой! Фой, погодь. — Девушка решительно игнорировала друга. Волосы, цвета каштана, доходящие девушке, чуть больше пяти футов ростом, до копчика, колыхались из стороны в сторону. — Фи, я к тебе обращаюсь! — С каждым обращением расстояние между ними сокращалось. — Фой! Бежать по полю довольно сложно, когда трава доходит тебе до колен. — Фифи! — крикнул Джеймс-Сириус, когда между ними оставалась пара шагов. Тут Джеймс споткнулся о камень и упал. Девчонка успела отбежать на несколько метров, считая, что освободилась от тяжелого разговора. — Одуванчик! — Детское прозвище из уст давнего друга заставило сердце быстрее биться и замедлить шаг. — Я… мне тебя не хватает… нас не хватает. Мне тоже, Джей. — Я не знаю, что сказать, чтобы ты меня простила за тот инцидент. Ты, наверное, думаешь, что я предал нашу дружбу. Я кусок говна, и ты имеешь полное право сторониться меня… Инцидент? Предал дружбу? Я до сих пор просыпаюсь по ночам вспоминая, что ты сделал. Ты сделал то, на что я бы не решилась никогда! Фиалайт рассматривала траву под ногами. Смотреть сейчас на Джеймса равносильно тому, чтобы смотреть на солнце в самый жаркий день лета. — Фи, извини меня. Знаю, что ты не такая, как все эти слизеринские шлюхи. Не то чтобы я хотел, чтобы ты такой была, нет, ты не подумай. Ты другая… ты-ты добрая и умная, черт возьми, не зря же учишься на Когтевране! — Джей-Си явно нервничал. Сейчас он напоминал взъерошенного воробья. — Давай забудем это, ладно? Я хочу вернуть общение, Эф! Музыка без тебя — это как Хогвартс без привидений, как гостиная Гриффиндора без камина, как Кандида Когтевран без этих своих заумных фразочек и загадок. Последние слова вызвали улыбку на лице Фиалайт, которую она пыталась скрыть, опустив лицо. — Не молчи, одуванчик! — Джей-Си резко приблизился к подруге и дёрнул её за подбородок. Она была такая маленькая, что макушка её головы еле доходила до плеч Поттеру. Иссиня-черные глаза смотрели в светло-карие добрых полминуты, а потом она отстранилась. Как чужая. Хотелось кричать. Хотелось броситься к нему на шею, расплакаться и рассказать абсолютно всё, как раньше. Но он не поймет. Именно этого никогда не поймет. И попытается отговорить, всё исправить: это же Поттер, ему закон не писан! — Я… не могу тебя простить. (могу, еще как! Я все тебе прощу, все на свете!) Ты сделал то, что никогда не вернёт нашу дружбу. (Да Мерлин её дери эту дружбу, я хочу быть с тобой!) — Фиалайт попятилась от Джеймса, как от больного драконьей оспой. — Мы больше не должны общаться. (Я хочу чтобы ты все время был рядом.) Не пытайся со мной больше заговорить. (Я люблю тебя!) Слезы обжигали ее глаза, пока она бежала в сторону дома. Теперь все точки над «i» расставлены. Теперь точно все кончено. Теперь её совесть чиста. Теперь он не будет переживать из-за того, что она сделает или не сделает. В любом случае, теперь ему плевать на неё. Теперь ему будет всё равно, когда она умрёт.***
Музыканты разбежались в разные стороны, оставив бесконечное количество вопросов нашим главным героям. Звенящую тишину развеял Ремус: — Я знал, что вы двое однажды поженитесь, — с этими словами он набросил руки на плечи Сириуса и Джеймса и улыбнулся, как Пивз, разливший эктоплазму в кабинете трансфигурации. — Ну, сами посудите, ваш сын назвал своего сына в вашу честь: Джеймс-Сириус Поттер. Странно даже, что вы не взяли двойную фамилию. «Женатики» собирались было втащить оборотню, но обстановку разрядил безудержный смех Лили. — Да, Поттер, ты хотел узнать, выйду ли я за тебя, а узнал, что за тебя выйдет твой лучший друг, — сквозь смех проклокотала Лили. После этой фразы старосты смеялись в унисон. Сириус и Джеймс оценивающе посмотрели друг на друга, а потом Поттер порывисто встал на колено и взял одну руку Блэка в свою: — Мистер Сириус Блэк, именуемый Бродягой, сэр, не согласитесь ли вы провести со мной остаток ваших ничтожных дней? — Конечно, я выйду за тебя, мой дорогой лукотрус! Поцелуй же меня! — свернув губы трубочкой, подыграл Сириус. Джеймс повторил жест, но как только он приблизился, Бродяга выкрикнул «Фу!» и врезал другу по его огромному носу. Лили уже лежала на траве и хохотала тем самым заливистым смехом, которым смеялась тогда на третьем курсе. Джеймс добился, чего хотел. У Лили явно отлегло: она не выйдет за Поттера, можно спокойно жить. Ну конечно, она бы не вышла за Поттера, это и нюхлеру ясно. Никакая вселенская сила не заставила бы её выйти замуж за Джеймса Поттера. — Походу, мой сын известный человек. Что он там говорил? Кажется, «мальчик который ожил?» — задумчиво произнес Джеймс. — Это будущее нравится мне все больше и больше! Дверь дома Поттеров открылась. Кто-то вышел. Послышался негромкий и мягкий голосок: — Джей, это ты? Ты где? — в сторону Мародеров и Лили приближалась маленькая фигурка. Джеймс подумал, что девушка, которая, кажется, совсем недавно стала девушкой, очень даже похожа на Лили. Разве что её рыжие волосы были светлее, глаза карие, личико круглее, а веснушек значительно больше. — Ой, вы не Джеймс. Здравствуйте, вы что-то хотели? — поинтересовалась девочка, осматривая незнакомцев. — А мы… из музыкального агенства, хотели бы пообщаться с Джеймсом-Сириусом Поттером, — с самым невинным видом произнес Сохатый. — О, здорово! Он будет очень рад. Вы можете подождать его в доме, а то тут солнце печёт. Заходите, — поманила рукой девчушка. Она была дружелюбнее музыканта. Ребята переглянулись и пошли следом. В доме всё было совсем не таким, как помнил Джеймс. Планировка дома была та же, но всё остальное было Поттеру не знакомо. На диванах не было уютных чехлов, на полу не было исполинского ковра, а на потолке не было старинной люстры, зато на каждой полке, стене и шкафу лежали, висели или стояли разные кубки, ордена, награды, вырезки из газет, фотографии. У входа стояла полка с нереально большим количеством обуви, как будто тут живёт огромная многоножка. Джеймс жил здесь только со своими родителями, а сейчас, видимо, тут живёт очень большая семья. — Мы как раз собирались обедать, проходите на кухню. Сохатый по привычке понёсся на кухню, услышав слово «обед», а потом вспомнил, что сейчас в этом доме он гость. Кухня тоже была совсем другая и как будто больше. Стол был накрыт на четверых, поэтому малютка достала из ящика ещё четыре прибора и расставила их на столе. Она поставила стул, чтобы достать тарелки из верхнего шкафа, но тарелки предательски попадали из рук. Сириус мгновенно среагировал, поймав их в воздухе заклинанием. На лице девочки отразилось понимание. — Так вы волшебники? Что же вы сразу-то не сказали? Так же намного проще! — Рыжая спрыгнула со стула, блеснув перед гостями своими веснушчатыми ножками. Достала из гольфа палочку и отлевитировала четыре стула к столу. — А тебе не рано колдовать вне Хогвартса? Ты же в Хогвартсе учишься? — включил режим старосты Ремус. На что получил тройную дозу закатанных глаз: От Сириуса, Джеймса и новой знакомой. — Да, я учусь в Хогвартсе. И да, мне рано колдовать вне школы. И да, мне на это плевать. — Малютка отчеканила каждое слово, как будто они не понимают, что она уже достаточно взрослая и самостоятельная. — К тому же, предков нет дома. А Джей-Си и Тэд считают, что детскую магию нельзя ограничивать стенами школы — это мешает здоровому развитию. Фраза звучала так, как будто Джей-Си и Тэд съели собаку на воспитании детей-магов. Кто-то грохнул входной дверью так, что посыпалась штукатурка. Девочка поняла, кто это, и крикнула прямо из кухни: — Джей-Си, тут к тебе важные люди пришли! А ещё пошли обедать, и Ала с Тэдом позови. — Грохот второй двери уже где-то на третьем этаже. — Я так понимаю, вы не из музыкального агенства? — смышлёная девочка обратилась к гостям. — А зачем тогда вам мой брат? — Вы родные брат с сестрой? — поинтересовался Джеймс. — Ну да, а вы что, не знаете? Мне казалось, про нашу семью все и всё знают, даже больше, чем мы сами. Почему уже второй член их семьи смотрит на четырех гриффиндорцев из прошлого как на сумасшедших? Что такого сделал их отец, что о них все знают? Вопросов было много, и ни одного ответа вот уже третий час к ряду. Кто-то зашёл на кухню. Им оказался угловатый мальчик с темными волосами и с зелёными умными глазами. Увидев гостей, он встрепенулся, сказал неловкое «здрасте» и сел за стол. Послышался очередной хлопок двери. А затем кто-то шумно спустился с лестницы, перепрыгивая через несколько ступенек. Джеймс-Сириус не удивился, увидев своих новых знакомых на своей кухне. Сел за стул рядом с Джеймсом, а точнее, развалился, и уставился на жареную курицу, как будто она была виновата во всех вселенских бедах. Последним к столу подошёл, а точнее, залетел в кухонное окошко, парень со странным цветом волос, которые, почему-то, сейчас был не бирюзовым, а темно-синими. — Теперь можно и кушать, — ласково произнесла мини-хозяйка дома. Сначала все молча накладывали еду по тарелкам. Молчание было, пожалуй, чересчур неловким. Даже не умеющий молчать и ждать Джеймс и тот молчал, хотя было видно: его распирает. Тишину прервал зеленоглазый парнишка: — Лили, передай соль, пожалуйста. Две девушки потянули руки к солонке. Лили-блондинка порывисто убрала руку, извиняясь. Девочку звали Лили. Зачем это сыну Поттера называть свою дочь её именем? Кем ему приходилась она сама? Лили отгоняла дурацкие мысли, вполне возможно, что родителям девочки просто понравилось имя. Оно довольно распространенное. Не только Лили Эванс посетили такие мысли. Поэтому Джеймс Поттер старший спросил: — Так, значит, тебя зовут Лили? — Да, её зовут Лили, а точнее Лили-Полумна Поттер, — недовольный чем-то старший брат ответил за неё. — Вы реально с луны свалились? Или притворяетесь, что ни черта о нашей семейке не знаете? — Понимаете, мы из… Швейцарии.— Мародеры вскинули головы на свою Лили. — Страна старается не контактировать с остальным миром, нам не ввозят местную литературу и газеты. Но даже такая блокада не смогла пропустить толику информации. Мы просто знаем, что твой отец сделал что-то важное для магического мира и мы хотим узнать больше. Джеймс, Сириус и Ремус переглянулись. Никто из них понятия не имел, что она может так бессовестно врать. Сохатый было подумал, что можно её и в Мародеры посвятить. Лицо Джеймса младшего стало проще. Он пожалел, что вспылил. Ему не стоило отыгрываться на незнакомцах. Но говорил он всё равно небрежно, как будто эти мысли давно крутятся в его голове, но они ему противны: — Да рассказывать особо нечего. Вы, надеюсь, знаете хотя бы о Волан-де-Морте? — Да, ещё как знаем, — процедил сквозь зубы Сириус. — Ну так вот, мой батька его кокнул. Не один, конечно, ему все и всё время помогали, но почему-то вся слава досталась ему. А мы вынуждены быть Детьми-От-Которых-Многого-Ожидают. Мой сын избавил мир от Волан-Де-Морта. Я его потрясающе воспитал! — Джеймса старшего распирала гордость, а так же много оставшихся вопросов: — А расскажи о своем дедушке. — У меня самый топовый дедок на свете! — Джей-Си заулыбался. — Всё время копается в этих магловских изобретениях. Вы не представляете, как он визжал от радости, когда тетя Гермиона ввела «Закон Об Ассимиляции с Маглами». А ещё этот чувак боится своей жены, это даже немного мило. — Джеймс старший не понимал, с чего вдруг он начал радоваться магловским изобретениям. — Вообще, бабку есть за что бояться. Вы, кажется, хотите знать всё, поэтому скажу, что ее зовут Молли, урожденная Пруэтт. — Молли Пруэтт? А она разве не за Артуром Уизли замужем? — подал голос Сириус. — А говорите, что ничего не знаете. Ну да, за ним она и замужем. Артур Уизли — мой дедушка. Джеймс выдохнул. Он не фанатеет от маглов и уж тем более не женат на Молли Пруэтт. Но он всё ещё хотел знать: — А можешь рассказать о родителях своего отца? — Ах, эти. Я их даже не знал. Да и папаня их не знал. Их Великий-Черный-Маг грохнул, когда отцу был год, — махнул рукой Джей-Си. — Благородные Джеймс и Лили Поттеры пожертвовали собой, чтобы спасти Мальчика-Который-Выжил, которому суждено было уничтожить Лорда-Долбоеба… Лили Поттер. Он сказал Лили ПОТТЕР. ЛИЛИ, МАТЬ ЕЁ, ПОТТЕР. Джей-Си продолжал рассказывать что-то о жизни своего отца, но это уже никто не слушал. В ушах продолжало звенеть словосочетание "Лили Поттер", а всё нутро горело огнём. На лице Джеймса зависла кривая улыбка. Неожиданно Джеймс старший встал, чуть было не опрокинув при этом стол, и выбежал на улицу. Его крики слышали даже в Хогсмиде: — ДА, ГИППОГРИФ ТЕБЯ ДЕРИ, ДА! ДА-А-А, СПАСИБО, О ВЕЛИКИЙ МЕРЛИН, ЧТО ЗАНЁС НАС В ЭТУ ДЫРУ ЧЁРТИ-ЗНАЕТ-ГДЕ, ЧЁРТИ-ЗНАЕТ-КОГДА! СПАСИБО, ЧТО МЫ НЕ СГОРЕЛИ! Я САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ. ВЫ СЛЫШИТЕ, ОНА ВЫЙДЕТ ЗА МЕНЯ?! О, МЕРЛИН, Я ТАК СЧАСТЛИВ, ЧТО СЕЙЧАС РАСПЛАЧУСЬ! — В доме послышался звук разбивающегося стекла и крик кошки. — ДА-А, БУБОНТЮБЕР МНЕ В ЗАДНИЦУ, ЭТО ПОБЕДА! У КОГО-НИБУДЬ ЕСТЬ ПЛАТОК? РОТ ЗАКРОЙ, БАБУСЯ, Я САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ! ДА МНЕ НАСРАТЬ, ЧТО У ТЕБЯ ОКНО СЛОМАЛОСЬ, ПРИЛЕПИ, МАТЬ ЕГО, ПОДОРОЖНИК, Я СЛЫШАЛ, ОН ПОМОГАЕТ… — Э-эм, что с ним? Он в порядке? Что я такого сказал? Ремус ковырял в тарелке горошину и делал вид, что не знает его. Сириус продолжал непринужденно есть и улыбаться, как будто то, что слышит вся Англия — это в порядке вещей. Лили закрыла лицо рукой. В это нельзя было поверить. Она выйдет замуж за Поттера. За этого деградата Поттера. Ей тоже хотелось выйти из-за стола. Но не кричать от радости. А кричать от боли и непонимания. С какой это стати она выйдет за Поттера? Что должно произойти, чтобы она на это согласилась? Она надеялась, что мальчишка сейчас скажет, что пошутил, но так же знала, что он не шутит. Аппетит как рукой сняло. Крики на улице оборвались на полуслове. Джеймс резко ввалился на кухню, он был красный и взъерошенный. — Ты сказал, что они умерли? Даже Лили вышла из оцепенения. Она пропустила все, что было до и после словосочетания «Лили Поттер». — Ну, как бы да. — Джей-Си поджал ногу и, откинувшись на спинку стула, повернулся в сторону Джеймса, размахивая руками. — Чувак, я не в курсе, что там было. У нас дома дохрена книг про жизнь Гарри Поттера. Бери и читай любую, и от… — Их предали, — возмущения парня прервал его младший брат, который до этого не проронил ни слова. — Их предал лучший друг семьи. Джеймс бросил взгляд на Сириуса. — Ой, точно, чего это я распинаюсь, пусть самый умный сын Гарри Поттера расскажет вам всю историю. — Джей-Си поджал губу и положил в рот картошку. — Не зря же он в Когтевране учится. Передаю слово Альбусу-Северусу Поттеру. — Альбус-Северус? Я понимаю, почему Дамблдор, но почему тебя назвали в честь Снейпа? — озвучил Сириус мысли путешественников во времени. Джей-Си удивился, что незнакомец знает Снейпа. Ладно, Дамблдор — его и каждая русалка в озере знала, но Снейп. Что-то здесь было не чисто. — Ну, он был двойным агентом. Он так сильно любил нашу бабушку Лили, что предал Волан-де-Морта, и передавал информацию Ордену Феникса. Ребятам было что обсудить, но они решили выслушать рассказ до конца, чтобы потом уединиться и расставить полученную информацию по полочкам. — Было произнесено пророчество, что наш папа убьет Темного Лорда. Тогда Дамблдор предложил нашему деду скрыть семью заклятием печати доверия. Печать должен был хранить крестный отца — Сириус Блэк, но в последний момент Джеймс Поттер доверил печать другому своему другу — Питеру Петтигрю. И он сдал их Волан-де-Морту. У Джеймса закипела кровь. Он не мог поверить, что милый и добрый Питер может предать его! Он и бубонтюбера обидеть боится, а тут такое! — Тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года Волан-де-Морт убил бабушку с дедушкой Поттеров. Но не смог убить отца. Заклятие отскочило от бабушки и тем самым Темный Лорд сделал своим восьмым крестражем моего отца, — по выпученным глазам Альбус понял, что гости не имеют понятия о крестражах. — Именно так, крестражи. Он гонялся не только за чистой кровью, но и за бессмертием. — Получается, Гарри рос с крёстным, с Сириусом Блэком? — Бродяга хотел знать, что он не оставил сына лучшего друга после его смерти. — Увы, нет. Петтигрю сделал так, что в убийстве четы Поттеров обвинили Сириуса Блэка, и того посадили в Азкабан. Просидел он там двенадцать лет. Потом сбежал. Но вскоре был убит кузиной — Белатриссой Лестрейндж. Сириус перестал жевать на несколько мгновений. Подняв глаза, он встретился с опечаленным взглядом Ремуса. В ответ ему Блэк безмолвно пожал плечами и продолжить есть. Хозяева дома явно не понимали, почему гости так остро реагируют на каждое слово. Еще раз убедились, что эта четверка какая-то подозрительная. — Рос отец с маглами, с сестрой его матери. Для Лили это ещё не случилось, но она чувствовала прилив благодарности Петунье. — Это были самые худшие маглы на свете! — вставила свое слово Лили-Луна. — Лучше бы Дамблдор пустил его жить в Хогвартсе, как Хагрида! Эти ужасные маглы держали папу в чулане под лестницей, заставляли носить старую одежду своего жирного сына и дарили зубочистки на Рождество! Петунья называла Лили уродкой. Туни не любила, когда Лили колдовала, и сторонилась всего, что было связано с волшебством. Но она не могла относиться к её сыну как к отребью. Это не могла быть её сестра. — Ну, а дальше все понятно: батя пошел в Хогвартс, он стал его родным домом, там он нашел друзей, познакомился с нашей мамой и бла-бла. Когда он был на шестом курсе, начал расхерачивать крестражи Волдика, а в начале мая девяносто восьмого года он умер как крестраж и возродился как человек. С тех пор всё было хорошо. Для него… — В словах старшего сына Гарри слышалась обида. — Ну, вы всё узнали, так что давайте поговорим о чем-то другом. Вы так и не сказали, как вас зовут. Четверка отвлеклась от своих мыслей. Джеймс ответил за всех: — Я Оливер, это Викто́р, — показал на Сириуса, за что получил укоризненный взгляд. — Обязательно ставьте ударение на «о», а то он вас грохнет. Этого полненького зовут Лукас, а леди у нас Мелисса, можно просто Мэллс. Джеймс придумал имена ещё когда шли к его дому. Он был очень рад, что выпалил их в конце концов. Зкинув руки за голову, он откинулся на спинку стула и подмигнул Лили, точнее, Мелиссе. Лили смотрела на него полным презрения взглядом, а потом она увидела картину целиком: внук Джеймса сидел сейчас в такой же позе и был невероятно похож на него самого, от этого девушке захотелось смеяться, но она просто улыбнулась.***
Закончив обед, Лили помогла Ли-Лу и Алу убрать со стола и помыть посуду, пока остальные разговаривали в гостиной. Голова раскалывалась от полученной информации. Хотелось уединиться и всё переварить, но, казалось, парни не собирались уходить. — Да, батя был ловцом и капитаном команды Гриффиндора по квиддичу, как, собственно, и покойный дед, в честь которого меня назвали. А вот я с рождения обычный. Сложно быть ребенком звездных родителей: все от тебя ждут, что ты будешь такой же, как они, или даже лучше, — распинался Джей-Си. — Кстати, где сейчас ваши родители? Когда они придут? — поинтересовался Джеймс. — Хрен их знает. Мать у нас спортивный журналист, а папа — мракоборец, член Визенгомота, обладатель ордена Мерлина первой степени и прочее такое. Все его заслуги вы можете найти в доме в виде грамот, кубков и прочей ерунды. Его зовут абсолютно на любое мероприятие, поэтому сейчас они на чемпионате мира по квиддичу. Собственно, нас тоже звали, но мы не любим квиддич. Не смотри на меня так, это самая бессмысленная игра на планете и… — Хорош кривляться, ты просто не умеешь сидеть на метле, признай это, — поддел своего друга Тэд. — Когда он был на первом курсе, ему дали в руки метлу и запустили снитч, в надежде, что он, как его отец, покажет виртуозное владение метлой, супер-скорость и ловкость. Но вместо этого он влетел в окно женского туалета на третьем этаже. — Плакса Миртл до сих пор не даёт мне спокойно отлить, — Джемс потёр лоб. — Бредятина весь этот ваш квиддич. Я вообще был бы рад родиться сквибом, чтобы никто и ничего от меня не хотел. Ходил бы я в обычную магловскую школу, без всей этой хрени с противостояниями факультетов, поступил бы в колледж, потом бросил бы его ради музыки и колесил бы по планете со своими концертами. Джеймса порывало хорошенько врезать этому самодовольному придурку, и он бы это сделал, если бы Сириус его не сдерживал. Этот слюнтяй не мог быть его внуком! — Черт, я, наверное, единственный, кто ненавидит Хогвартс. Все считают его родным домом, но для меня это место — отстой. Единственное, что там норм — это то, что можно надрать задницу Малфою, — Джей-Си подмигнул Тэду. Джеймс глянул на Стриуса. Так, определенно, мог сказать его внук. — А еще там слизеринские шлюшки, — Джеймс-Сириус закурил и усмехнулся, словно что-то вспоминал. После этих слов молодой Поттер оправдал свое второе имя. — Ах, да, а ещё там мой дорогой и любимый Тэд. Только тс-с-с, надеюсь вы никому не расскажете. — А сколько Тэду лет? Он не староват для Хогвартса? — поинтересовался Ремус. Тэдди и Джей-Си обменялись заговорщическими улыбками. Тут произошло нечто. Прямо на глазах друзей высокий, худой синеволосый парень превратился в широкоплечего коренастого блондина. На лицах Мародеров смешался восторг с удивлением! Это было неподражаемо! — Ты метаморф! Вот это редкость! — прокричал Джеймс. — Офигеть, как круто! — Ага, моя мама была метаморфом, а отец оборотнем. Последний боялся, что я унаследую ген оборотня, но ген метаморфа был сильнее. В Хогвартсе я учусь уже второй раз, теперь уже под именем Дилана Талботта на Гриффиндоре, а в первый раз я учился на Пуффендуе, как Эдвард Ремус Люпин. — Будучи занятым выпусканием колечек дыма, он не увидел выражений лиц гостей. У Мародеров не было слов. А, точнее, их было слишком много и все нецензурные и не носящие никакой информации. — Погоди, а родители не замечают, что тебя нет дома с осени и до июля? — Сириус видел, что Ремус не в состоянии что-то сказать, поэтому сказал сам. — Родители Тэда — жертвы битвы за Хогвартс, — ответил Джей-Си. — Жертв было дофига. Люди умирали, чтобы мой папаша сделал то, что нужно, чтобы спасти, видите ли, весь мир. Они сражались за него и погибали, как герои. Мерлин, лучше бы и он погиб, как герой, чем был таким отцом. — Джей, ты как обычно перегибаешь палку. Люди шли на смерть добровольно. Я не знаю своих родителей, но я горжусь ими. И да, если бы твой отец там умер, тебя у меня бы не было, братишка. — Люпин схватил в охапку Поттера и потёр кулаком по мохнатой голове. — Ну ладно, ты прав. Спасибо папаше, что в перерывах между гастролями и раздачей автографов вставлял маме. Дикий укуренный ржач прервал рок, вырывающийся из железного прямоугольника, в которой Лили-Луна время от времени тыкала пальцами. Она поднесла эту штуку к уху и заговорила: — Да, мам? Ага, мам. Да. Нет. Нет, мам, Джеймс не спалил дом. Да, Тед за нами присматривает. Вы когда приедете? А-а-а… ладно, поцелуй от меня папу. Пока. — Дай угадаю, произошла какая-то дофига важная хренотень и единственный, кто с ней может справиться — это наш геройский папка, поэтому они сегодня не приедут? — Кто-то поджёг судейскую трибуну. Судья почти весь обгорел. Началось выяснение обстоятельств. — обеспокоенно ответила девушка. Джей-Си пожал плечами и закатил глаза: — Всегда так.***
В течении нескольких часов ребята знакомились друг с другом и рассказывали истории из жизни. Мародёры не могли не поделиться своими шалостями, скрывая, разумеется, некоторые факты. За хорошей беседой время летит незаметно. За окном уже стемнело, когда Тэд поинтересовался: — Оливер, Оливер, Оли-и-ив…- Джеймс и забыл, что так представился, — а вы где ночевать собиратесь? Вам есть, где спать? Ребята были так взвинчены полученной информацией, что совсем не хотели спать. — Да, точно, если вам негде спать, можете остаться у нас, — подключился к диалогу Джей-Си. — Места у нас хоть отбавляй, а родителей не будет. Оставайтесь, вы, черт побери, офигенные ребята, редко таких встретишь! Парням предложили спать в гостиной, а Лили — на кушетке в комнате Лили-Лу. Едва ли они собирались спать. Дождавшись, когда малышка Лу уснет, Лили спустилась в гостиную. Парням пришлось применить «Оглохни», потому что их возгласы были слишком бурными. — ...не могу поверить, что он нас предаст! Надо было догадаться, что человеку, перевоплощающемуся в крысу, доверять не стоит! Клянусь, если бы он был сейчас здесь, я убил бы его, не раздумывая. — Джеймс прыгал на диване, запуская руки в волосы. — Я убью его, когда вернёмся в свое время. Я убью его заранее. Лучше так, чем знать, что твой друг перейдет на сторону врага. Он убьет нас, меня и Лили… Лили, — Джеймс сглотнул ком. — Я никому не позволю убить Лили! Пускай убивают меня, но за Лили я готов применить и Аваду, и мне насрать, что со мной после этого будет! Я вернусь в прошлое и изменю будущее! Я НЕ ПОЗВОЛЮ НАШЕМУ С ЛИЛИ СЫНУ РАСТИ БЕЗ НАС! Лили казалось, что она услышала что-то слишком интимное. Она и не думала, что он может быть таким… таким заботливым? По каким-то непонятным причинам, в Хогвартсе он ведёт себя как ушлёпок. А сейчас говорит о ней с такой нежностью… — Джеймс, нельзя менять прошлое. — Лили таки вышла из норки. — Ты прекрасно знаешь, что нельзя. Понимаю твое желание изменить всё это. Я никогда не думала, что умру так рано, а уж тем более, что мой сын будет расти без меня. И не думала, что Туни будет так обращаться с моим ребенком, и не думала, что Питер тебя предаст: я была уверена, что он предан вам с Сириусом до мозга костей! — Картина вокруг стала расплывчатой из-за слез. — И уж тем более, я не думала, что выйду за тебя замуж, Поттер! Две слезинки одновременно пробежали по щекам. Она стояла посередине гостиной дома Поттеров. Она плакала на глазах у Джеймса Поттера. В её словах чувствовалась неподдельная горечь. — И если мне придется выйти за тебя, а потом умереть, чтобы наш сын спас мир от этого чудовища, то я на это готова! Джеймс был в растерянности. Он не знал, что на это ответить. Но знал, когда девочки плачут, то надо их обнять. А особенно сильно надо обнять, если эта девочка — Лили Эванс. Поттер подошёл и обнял её настолько крепко и нежно одновременно, насколько мог. Джеймс ожидал, что она будет вырываться и ругаться. А она обняла его в ответ и разверзлась рыданиями, что есть мочи. Все эмоции, что накопились в ней за весь день она выплеснула в слезах. Лили хваталась руками за его футболку на спине. Её тело содрагалось в истерике. Лили была такой беспомощной сейчас. Его Лили. Поттер обнимал её спину одной рукой, а второй гладил по непривычно светлым волосам. Пару раз даже поцеловал ее макушку, прошептав что-то вроде: «Тише, все будет хорошо». Так они и стояли посередине его родного-неродного дома и были необычайно близки друг к другу и так далеко от родных краёв. Когда Лили спустилась, Сириус и Ремус тактично вышли на улицу. — Сириус, мы умрем. Нас нет в этом будущем. — Да, — выпустил колечко дыма Блэк, — зато мы проживем чуть больше, чем те двое. — Он махнул в сторону дома. — Ты просидишь двенадцать лет в Азкабане, а я проведу их в нищете и изгнании. Я всегда знал, что оборотней за людей не считают, но чтобы настолько было всё плохо! — Ремус в сердцах пнул камень. — Ну, у тебя хотя бы будет сын. А я умру, так ничего после себя не оставив. — Несколько секунд были слышны только сверчки. Ночь была слишком душной. Хотя, наверное, дышать было тяжело из-за другого. — Ах да, не знал, что ты любишь девушек помладше. — В каком смысле? — неподдельно удивился оборотень. — Ну как, жена-то твоя будущая — метаморф, Нимфадора Тонкс. — Сириус невидяще смотрел вдаль. — В нашем времени она моя пятилетняя племяшка. Глаза Ремуса полезли на лоб. — Я и не знал, извини. Наверное, она что-то во мне нашла… найдет? Лицо Сириуса было непроницаемо. В такие моменты не знаешь, хочет он тебе врезать или убить. — Расслабься, Лунатик, всё нормально. — Сириус улыбнулся. Ремус ненавидел, когда друг так делает. — Ты классный, несмотря на твою проблему по мохнатой части. Парни докурили и пошли в дом. Лили уже не плакала. Она сидела в кресле, обнимая колени руками и смотрела остекляневшим взглядом на столик возле дивана. Джеймс мерил шагами комнату, чертыхаясь и ударяясь попутно во все косяки и опять-таки чертыхаясь. Четверо сидели и молчали. Объединенные общим горем — осознанием, что их жизни будут наполнены болью и страданиями, а у некоторых из них оборвутся очень рано. Молодежь уверена, что у них все впереди, что можно делать всевозможные глупости, потому что дальше будет рутина. Задаваясь вопросом, что лучше: рутина, страдания или же ранняя смерть, задумываешься? Страдания делают жизнь насыщенной. Даже оборотням говорят, что боль делает их людьми. Если больно — значит живой. А если не больно, имеешь ли ты право зваться человеком? Нам обычно хочется, чтобы отболело и прошло. Но боль не бывает конечной. Она возвращается всегда. Не лучше ли умереть молодым? Не успеть познать горечь жизни? Слабак скажет — да. А истинный гриффиндорский лев будет бороться за свою жизнь и жизнь близких до конца. Умереть за близких не так страшно. Ты хотя бы знаешь, что жертва была не напрасна. Трус бежит от смерти ради близких и долгой жизни со страданиями. Человек с большой буквы примет все нападки судьбы с поднятой головой. Он готов умереть, зная, что память о нем будет вечной. Ребята не заметили, как уснули. А завтра их ждал новый день, в котором они должны были улыбаться.