Восемь правил Бойцовского клуба

Баки никогда не думал, что про подвал, в котором люди избивают друг друга, просто чтобы выпустить пар, ему расскажет Стив. Но это происходит. Они сидят в баре, за стойкой — темной доской из дерева, отполированной тысячами ладоней, и Стив понемногу пьет пиво, периодически прикладывая холодный стакан к разбитой щеке. У него покрасневшие костяшки на руках, и Баки не может отвести глаз от содранной кожи — кровь его привлекает, словно вампира. Роджерс не впервые побит, но впервые доволен итогами драки. Он тихо, срывающимся от восторга голосом рассказывает Баки про подвал, в котором собираются разные люди. «Там есть даже одна девушка, Бак, представляешь? Ее зовут Наташа, у нее рыжие, словно пламя волосы, и дерется она, как дьяволица». Дьяволица, тоже мне, — думает Джеймс. Стиви слишком поэтичный. И слишком слабый для драки — он не рожден для этого. Тонкий, хрупкий, болезненный. Баки иногда кажется, что Стив вообще создан не для этого мира, но вот сейчас его друг сидит рядом, пьет пиво — чуть ли не впервые в жизни — и рассказывает про место, где люди бьют друг друга просто так. Второе правило Бойцовского клуба: никому никогда не рассказывать о Бойцовском клубе. Вечер четверга, и они сидят в любимой забегаловке Баки. Он зашел сюда в первый раз с тех пор, как вернулся с «военного конфликта». У Баки нет руки, но есть военная пенсия и высокотехнологичный протез, созданный специально под него. Особый заказ правительства, по проекту самой известной корпорации. Правительство тогда увлеклось воистину грандиозными планами: создание людей-киборгов. Фактически, в итоге от солдата должен был остаться один мозг, и тот технически улучшенный. Изменения у Баки решили начать с левой руки, но после что-то пошло не так, и эту идею отложили в дальний ящик. Баки отделался только рукой. И раздвоением личности. Из протеза можно было даже стрелять, а пластины, меняющие свое положение, напоминают Баки шкуру какой-нибудь металлической змеи, которая вечно готова укусить. Такой рукой не погладишь ребенка по голове, а вот пробить громиле затылок… Стив не знает, что из руки Баки можно стрелять. И не должен узнать. Для него армия — это нечто святое и до дрожи патриотичное. В его блокноте — Баки готов спорить на этот самый протез — нарисованы солдаты и сам Стив в военной форме. Роджерс этого не говорит, но по его взгляду понятно, что он завидует Джеймсу, который был в армии. Баки же проклинает тот день, когда поставил кривую закорючку под «Соглашением» на эксперимент над собой. Через неделю после в груди впервые зарычало нечто, отняв себе часть души и места в черепушке. Баки называет это «Зимним солдатом». Третье правило Бойцовского клуба: в схватке участвуют только двое. Баки давно не оставался с кем-то один на один. Тet-a-tet. «Зимнего солдата» же нельзя считать кем-то? «Зимний солдат» — это сам Баки. Та его часть, которой все равно кого и как убивать, которая знает кучу боевых приемов. Его нельзя считать собеседником — это просто темная сторона его собственной души. Так что Баки давно ни с кем не разговаривал просто так. В толпе — да, тысячу раз да. Он любит толпу — раствориться в ней легче легкого. Вот ты есть — а вот ты часть толпы, просто человек, которого может выдать взгляд. Слишком испуганный или наоборот — слишком уверенный. Баки же давно научился смотреть на людей сквозь людей. Он профессионал. Он окупил каждый доллар, вложенный в него, до последнего цента. После каждого удачного выстрела он проводил вечер в одиночестве. Он помнил имена своих жертв из сероватой папки с деталями (кого, как и изредка: в чем вина) до контрольного выстрела — не дольше. После он покупал себе бутылку со скотчем или еще каким дешевым пойлом и сидел в своей комнате на старом продавленном кресле, не включая свет. Забывал. Даже сейчас он сидит не только со Стивом, но и с его новым приятелем — Сэмом. Не tet-a-tet. У Сэма темная кожа, сломанный нос и военная пенсия. Это примиряет с ним Баки. Уилсон тоже ходит в «Бойцовский клуб». Там они с Роджерсом и познакомились. И его сломанный нос — дело рук Стива, во что, кажется, не верит никто, даже сам Стив. А вот Баки верит. Он знает эти огоньки в глазах у друга и знает, что тот всегда дойдет до конца — и не важно, его это будет конец или противника. Чаще, конечно Роджерса — но не в этот раз, и сейчас Стив даже кажется более сильным, более высоким — или все дело в темноте бара? Сэм говорит какой-то бессмысленный тост — гнусаво, нечетко, но они втроем поднимают свои бутылки, чокаются и пьют пенное. И именно эта сломанная переносица убеждает Джеймса сходить попробовать. Встретиться не с безликим «заказом» через оптический прицел, а лицом к лицу, на ринге. В пальцах правой руки проползают огненные змейки адреналина, левая сама собой сжимается. Четвертое правило Бойцовского клуба: не более одного поединка за раз. Когда Баки спускается по скрипящей лестнице, проходит через заброшенную комнату, в голову лезет мысль, что вчера Стив его обманул, пошутил, и что стоит развернуться. Через пять шагов он почти разворачивается. Через десять — стоит за тяжелой, металлической, отсекающей все звуки двери, вдыхает запах пота — острый, резкий, и понимает, что попал. На открывшуюся дверь почти никто не обращает внимания, лишь пару человек поворачиваются на звук — только чтобы кивнуть в знак приветствия и отвернуться обратно. Все стоят вокруг ринга, где дерется какой-то парень — в свете лампы его кожа кажется зеленоватой, темные волнистые волосы прилипли ко лбу. Его противник — противница — видимо, та самая дьяволица. Рыжее пятно волос двигается, как молния. Бровь у нее рассечена, но в ее глазах азарт и жажда хорошей драки. Парень более неповоротлив, но он не выглядит просто куском мяса, который можно избивать — о нет, каждый его удар попадает в цель, наверняка оставляя синяки на коже рыжей. Впрочем, также заметно, что он сдерживает силы — одного его удара вполне хватило бы, чтобы девушку отнесло на другой край подвала. Пятое правило Бойцовского клуба: бойцы сражаются без обуви и голые по пояс. Это правило всплывает у Баки, стоит ему только увидеть дьяволицу, но у нее на груди плотный бежевато-желтый эластичный бинт — или что-то вроде, Баки таким перетягивал растяжение на ноге — и обтягивающие брючки. Она делает какой-то невообразимый финт ногами, запрыгивая на шею к здоровяку, и тот падает на бетон, сдирая не прикрытую джинсой кожу до крови. Баки не очень хорошо видно, но ему кажется, что парень улыбается. Девчонка сходит с ринга. Конец боя. Все вокруг начинают хлопать, кто-то выступает из круга и помогает парню подняться — стоит тому выйти из пятна света, как он зрительно становиться меньше, зелень с кожи окончательно пропадает, и Баки убеждается, что это была лишь игра света. Кто-то дает дьяволице полотенце и бутылку с пивом. Она благодарно кивает, вытирает лицо, а после открывает крышку об угол металлической конструкции и делает глоток, одновременно подсаживаясь на колени к тому парню, с которым только что дралась. Тот привычным движением обхватывает ее за плечи, и отпивает из ее бутылки. Шестое правило Бойцовского клуба: поединок продолжается столько, сколько потребуется. На ринг выходит следующая пара соперников: высокий здоровяк со скандинавской внешностью и жилистый брюнет. Их встречают радушными криками. Видимо, они не впервые дерутся. Однако Баки уже не следит за ними — все его внимание приковано к предыдущей паре. Он удивлен, он поражен — значит, здесь такое в порядке вещей, и Баки мысленно смеется над мыслью, что «возможно он не там устраивал свидания с девчонками». Очевидно, пока он пропадал на «заказах» в этом мире что-то поменялось, и кинотеатры с поцелуями на последнем ряду и соленым попкорном ушли в прошлое. Седьмое правило Бойцовского клуба: если противник потерял сознание, или делает вид, что потерял, или говорит «Хватит» — поединок окончен. Баки отравлен адреналином — ему дико хочется почесать кулаки, но он ловит себя на мысли, что с протезом биться не получится, и тому есть свои причины. Мало кто захочет биться с инвалидом – и пусть этот «инвалид» способен убить треть присутствующих за две минуты. Они этого не знают. Здесь дерутся не ради победы, a ради самой драки, ради выплеска адреналина и содранных костяшек. Баки понимает, что он опасен для этих людей – слишком просто забыться и убить, a это не назовёшь «отличным планом на вечер пятницы». По-хорошему, стоит отсюда уйти, чтобы никому не повредить, но из-за этой мысли чудовище в груди — «Зимний Солдат» — грозно рычит. Джеймс его понимает, однако усилием воли заталкивает его в глубины подсознания — сегодня он хочет драться самостоятельно, без помощи «извне», хотя в его случае скорее — «изнутри». Без присутствия «Зимнего солдата» у Баки есть шанс успеть остановиться и никого не покалечить. Смертельно покалечить. Баки осматривается по сторонам и встречается со взглядом какого-то хлыща с бородкой. Джеймс знает такое выражение глаз. По нему могут выцепить в толпе — слишком наглый, слишком вызывающий. Этот парень чуть ли не единственный с целой мордой, не считая самого Бранса. У остальных — как минимум синяки в разной степени заживления да разбитые скулы. Он держит бутылку с каким-то бурым бухлом — виски? — дорогим даже на первый взгляд, и вальяжно прихлебывает из нее. Его лицо кажется знакомым — но Джеймсу не хочется сейчас напрягать память. Увидев Баки, парень отставляет бутылку в сторону и идет прямо на него, на ходу расстегивая бордовую рубашку. — Я вызываю тебя. У Баки ощущение, что он получил подарок на Рождество. «Зимний солдат» внутри него радостно вскидывается. Он тоже любит драки. Он любит кровь. Восьмое и последнее правило Бойцовского клуба: новичок обязан принять бой. Джеймс даже не думает отказываться. Он снимает рубашку — не так элегантно, как его соперник, но… Разувается и вступает в круг, где его уже ждут, и специально, быть может для того, чтобы нагнать страху на этого хлыща, заставляет металлические пластины руки пошевелиться. Его противник улыбается, словно Джеймс потряс перед его носом погремушкой. Баки вначале не понимает, в чем неправильность, но потом… В груди у мужчины светится какой-то круг, разгорается холодным синеватым светом, — и до него доходит, почему выбор этого человека пал на него. Видимо, заметил не прикрытую рукавом металлическую ладонь. — Эдвард, — просто представляется тот и взрывается ударами, которые становятся для Баки неожиданностью — правда только первый. Хоть он успевает словить в челюсть, но быстро начинает бить в ответ — и то, что он не целится в район груди, в этот странный святящийся фонарик — банальная вежливость за то, что Эдвард не бьет в сочленение металлической руки и живого плеча. Через пару минут лица разбиты у обоих. У Баки, к сожалению, больше, чем у этого парня, но тому тоже досталось — лиловые синяки на животе показывают, что Джеймс не зря служил в армии. Постепенно их движения начинают напоминать какой-то танец со странной, непонятной мелодией, где музыкой является удар кулака о тело, а ритмом — собственное сердцебиение. И — о, Господи — теперь Баки понимает, почему Стиву нравится сюда ходить. Из-за короткой мысли о друге Джеймс теряет концентрацию — на секунду, но и этого достаточно, чтобы «оступиться в танце» — и снова сильный удар по голове. От этого «Зимний солдат» выбирается наружу и буквально парой ударов отправляет противника на пол. Почти. Эдвард падает — на бетонный, с щербинками и пятнами крови пол, — но тут время для Баки внезапно замедляется, и он, неожиданно даже для себя, хватает левой рукой Эдварда за шею словно котенка. Мелькает ленивая мысль, что синяк останется, от металлической-то руки, но только сзади, а значит, можно будет и прикрыть чем-то. Баки почему-то очень не хочется, чтобы лицо его противника было испорчено бетонным полом. Да и вообще испорчено чем-либо кроме его собственных кулаков. Джеймс громко, прямо над его ухом говорит: «Хватит» и помогает Эдварду стать ровно. «Зимний солдат» недоволен — он словно пробегается ледяными пальцами по легким Баки, отчего у того перехватывает дыхание. — Ты так и не представился. — Я… Кхм, не успел. Ты начал бить, — после продолжительного молчания он хрипит, словно сломанное радио. — Я Баки. — Ну, извини, — в голосе Эдварда ни намека на сожаление. — Как насчет выпить? Баки кивает, подхватывает свою рубашку с ботинками и идет вслед за новым знакомым, периодически пожимая руки посетителям подвала и повторяя свое имя. А вот как их зовут, он запомнить пока даже не пытается — еще будет время. Сейчас он просто шагает вперед, уцепившись взглядом за темноволосую макушку Эдварда. Тот смуглый, но вся спина у него буквально исчерчена светлыми полосами. У Баки тоже есть парочка таких отметин: в самом начале карьеры государственного палача его не раз задевали ножом. — Пива, водки или еще чего? — спрашивает у Баки барменша. У нее светлые, чуть рыжеватые волосы и россыпь веснушек на лице. — Пива, темного, — Джеймс внимательно следит, как из крана в бокал льется пенный напиток — не потому что боится обмана или недолива, просто барменша делает это как-то неожиданно красиво. — Пеппер, а можно мне еще виски? — Эдвард практически переваливается через стойку, заглядывая под нее. — Вот это хочу, — говорит он, указывая на одну из бутылок. Барменша дает ему подзатыльник, и он, делая вид, что ему больно, потирает лоб и возмущается на тему «ты меня не любишь, и совсем не ценишь». Баки молча смотрит на это, достает из кармана деньги и кладет их на барную стойку. — Это за пиво и ему за виски. То, которое он хочет. Эдвард выглядит удивленным, у Пеппер глаза тоже становятся очень большими. Она секунду смотрит на деньги, берет из них меньше половины, остальную часть подвигает обратно к Баки и говорит серьезным тоном, хотя в глазах у нее пляшут чертенята: — Я не собираюсь наливать ему чего бы там ни было. На сегодня ему уже хватит. Баки собирается возмутиться, но тут Эдвард начинает громко смеяться, даже хватается за стойку, чтобы не грохнуться. — В чем дело? — Баки не понимает, что происходит, и «Зимний солдат» недовольно ворочается в груди — вдруг смеются над… Над ними? — Понимаешь, в чем дело, — говорит Пеппер, наклоняясь к нему и делая «страшные» глаза, — он большой босс. А я его секретарша, проигравшая ему желание, и теперь неделю работаю здесь барменом. — У твоего босса очень странные желания. — О, ты даже не представляешь насколько, — с чувством отвечает она, протирая бокал. — Тогда почему ты не нальешь ему виски? Он же твой босс. Баки кажется, что над ним смеются. Один явно — вон, никак не может остановиться, а эта рыжая — про себя, чтобы не оскорбить клиента. — Ну, — барменша — или секретарша? — лукаво усмехается, — должна же я хоть как-то отомстить этому психу за ненормированный рабочий день. — Она кивает в сторону Эдварда, который все еще ржет. Джеймс в два глотка допивает ставшее вдруг невкусным пиво и выходит из подвала, быстрым шагом пересекает скрипящую лестницу, и, наконец, выходит на свежий воздух. В голове ни одной мысли, холодный ветер приятно остужает ссадины, «Зимний солдат» тоже не дает о себе знать, и в принципе, думает Баки, если не считать противного осадка, вечер прошел неплохо. Сзади раздается шорох гравия — кто-то бежит за ним. И когда Джеймс оборачивается, его впечатывают в забор-сетку. Целуют. Баки снова пропустил первый «удар» от этого человека. Эдвард колючий — его эспаньолка ощутимо колет кожу, поцелуй на вкус немного отдает виски и кровью. «Зимний солдат» сливается с Баки. Они удивлены и ошарашены. Секундная заминка — и он отвечает, прикусив нижнюю губу и мазнув по ней языком, перехватывает инициативу: берет Эдварда за многострадальную шею и разворачивается так, чтобы теперь тот вжимался спиной в металлическую проволоку. Поцелуй не разрывает. Когда они отрываются друг от друга, Баки смущен — в первую очередь своей же реакцией и реакцией «Зимнего солдата». Эдвард же просто рассматривает его из-под полуопущенных ресниц — он так и не надел рубашку после боя, и странный механизм в его груди снова разгорается синеватым светом. Все это немного напрягает Баки. — В следующую пятницу меня не будет — командировка. Я приду через неделю, — говорит Эдвард, прерывая неловкое молчание. По крайней мере, Джеймсу точно неловко. — Я тоже, — говорит Баки, просто чтобы не молчать: на самом деле он еще не уверен. — Конечно, придешь, — Эдвард будто и не сомневался в ответе. — Придешь, и мы продолжим. Баки не находит, что сказать. Его интересует, что именно они продолжат? Но он просто кивает, мысленно отметив, что лицо Эдварда кажется ему знакомым. И только придя домой, он вспоминает мужчину в костюме, которого видел раз в жизни. Энтони Эдвард Старк. Тони Старк — человек, который лично проектировал протез для Баки, заявив, что «это будет забавно!» Баки плюхается в продавленное кресло и заливисто смеется, и «Зимний солдат» вторит ему. Конечно, он придет через неделю. Хотя бы просто посмотреть на эту наглую рожу еще раз.