if you never saw the stars

Юри четыре года, и он начинает понимать, что не все люди такие же, как он. Он тянет свою маму за фартук, указывая на небо, и спрашивает: — Какой это цвет? На мгновение она замирает, чтобы проследить за его взглядом, а потом улыбается, мягко глядя на него сверху вниз. — Это голубой, Юу-тян. — Голубой, — он повторяет это снова и снова. Начиная с этого момента, он указывает на все оттенки голубого, которые только находит, счастливый, что этот цвет разбавляет своими вспышками остальной серый мир. Родители и большинство взрослых относятся к этому нормально, но его сестра часто теряет терпение. Потом Юри исполняется семь, и он узнает, почему не может видеть зеленый, как Мари, или коричневый, как Минако-сенсей: глаза его соулмейта голубые. И пока они не коснутся друг друга, голубой будет единственным цветом, который он сможет видеть. Юри немного разочарован, когда узнает об этом, потому что в мире много цветов и ему так хочется увидеть каждый из них. Но ничего. Он может подождать. Пока он не встретит своего соулмейта, человека, созданного только для него, он подождет. ~ Когда Виктор узнает название цвета, который видит, коричневого, он приходит в восторг. В отличие от остальных. Вместо восторга они выражают лишь сочувствие. Коричневый – это такой распространенный цвет, в нём нет ничего уникального, а такой талантливый человек как Виктор должен иметь достойного себя соулмейта. Виктор, конечно же, думает, что это бред. Цвет, который кажется им плоским, тусклым и безжизненным, он видит совершенно другим. Он видит стволы деревьев, длиннее, чем сама жизнь. Он видит песок под ногами, плотный и надежный. Он видит сладость шоколада, теплоту и комфорт чашки горячего какао после долгого дня. Даже шерсть Маккачина коричневая, что, может быть, одна из главных причин, по которой Виктор хочет встретить своего соулмейта, и вместе с фигурным катанием он станет лучшим, что есть в его жизни. В мире много людей с карими глазами, Виктор знает об этом. Это наверняка сделает поиск его родственной души настоящим испытанием, но он никогда не был тем, кто сдаётся заранее, и начинать сейчас он не собирается. Он будет слушать своих родителей, тренера, своих учителей, которые говорят, что родственная душа – это далеко не целая Вселенная. Многие никогда не встречали своих соулмейтов, и они всё ещё проживают полноценные и счастливые жизни. Виктор будет слушать их, и он будет кивать и благодарить их за заботу. И всё это время он будет хранить надежду глубоко внутри, ни на секунду не сомневаясь. Однажды он найдёт свою родственную душу, посмотрит в эти карие глаза, пока вокруг будут расцветать все цвета на свете, и тогда он познает любовь. А до тех пор он будет ждать. ~ Голубой не самый распространённый цвет глаз в Японии, но это ещё ничего не значит, хоть возможность и невероятно мала. И это настоящий шок увидеть его с экрана телевизора. Юри признаётся разве что только самому себе в том, что эти голубые голубые голубые глаза – первое, что заставляет его влюбиться в Виктора Никифирова. А второе, не менее важное, то, как он катается. Движения, переполненные эмоциями, хрупкость его запястий, простые, но полные смысла движения, выражение его лица… Виктор Никифоров – один из самых красивых людей, которых Юри встречал за всю свою жизнь и, если честно, дело даже не в его внешности. А в его сердце, которое раскрывается на льду и создаёт собственную музыку. Каждым движением, каждым прыжком, каждым вращением. Это очаровывает Юри, как песня сирены, и он понимает, что не сможет спастись. Даже не хочет. Несколько мгновений спустя, когда картинка на экране меняется, Юри понимает, что он был настолько восхищён, что даже не обратил внимания на баллы. Юко сидит рядом и взволнованно болтает. Привести мысли в порядок занимает пару минут, и вот он уже такой же взволнованный, как и его подруга, если не больше. Юри ещё не знает, но это и есть тот момент, когда его жизнь начинает меняться. В эту секунду он решает, что фигурное катание не просто хобби или развлечение. Теперь он выходит на лёд не только из-за цвета, который напоминает о его соулмейте, а из-за того, что это заставляет его поверить, что надежда есть, даже когда мир полон отчаяния. Теперь это нечто особенное. Теперь это цель, человек, с которым он обязательно встретится. Потому что Виктор Никифоров катается так великолепно, отдавая каждую частичку себя, и Юри хочет делать тоже самое. Он хочет так же обнажать свою душу перед людьми, делиться своими эмоциями и сердцем. Он хочет стоять на пьедестале, с медалью на шее и всепоглощающим чувством гордости и выполненного долга. Юри хочет делить лёд со своим кумиром. Хочет улыбаться ему, и чтобы Виктор Никифоров улыбался в ответ, а его голубые голубые голубые глаза светились признанием. Это будет сложно, вероятно, самое сложное из всего, что он когда-либо делал, но он справится. Он справится. ~ Он чувствует, как магия медленно покидает этот мир, и Виктор понятия не имеет, как её вернуть. Он помнит время, когда он был моложе и всё было удивительным. Полным света, лёгкости и мечтаний, даже в те моменты, когда мир был просто белым, чёрным, серым и иногда тёплым коричневым, разбавляющим эту монотонность. Кажется, он недооценил количество людей с карими глазами, сейчас же, будучи старше, пережив многое и повстречав стольких людей, он начинает понимать слова своих близких. Как он сможет найти одного единственного человека в море людей? В бесконечном океане? Виктор делает всё возможное, чтобы не сдаться, хотя годы идут, но ничего не происходит. Он живёт по шаблону: хореография, практика, победа. Бить рекорды, улыбаться в камеру, махать толпе. Сделать фотографию с фанатом, очаровать репортёра. Это просто, на самом деле. Он делал это практически всю сознательную жизнь, так что сможет справиться даже с закрытыми глазами. И, если честно, большинство дней он так себя и чувствует. Дни растворяются друг в друге, ничем не отличаясь. Фигурное катание, снова фигурное катание, и всё это будто происходит с кем-то другим. Он бродит в тумане, следуя привычному расписанию, пока не доходит до точки, когда жизнь ничем не отличается от выступления. Несколько лет назад он бы ни за что в это не поверил. Несколько лет назад его выход на лёд, полный эмоций, идущих из сердца, был самой честной вещью, которую он мог дать людям. Но сейчас всё не так, и он знает об этом. Где-то в этом долгом пути Виктор потерял свою страсть. И неважно, как сильно он пытается, неважно, что он делает, вернуть её не получается. Его катание превратилось во что-то такое же тусклое и безжизненное, как серый цвет, переполняющий его жизнь, даже если казалось так только ему самому. И он не знал, что с этим делать. Виктор чувствует, как он тонет, разбивается, падает, и рядом нет никого, чтобы помочь. Его карьера в качестве фигуриста подходит концу, он знает об этом, потому что его тело и эмоции с каждым днём становятся всё более пустыми. Апатия постепенно заражает каждую клеточку его тела и скоро иссушит его до конца. Он просто надеется, что найдёт кого-то с тёплыми тёплыми тёплыми карими глазами, пока не станет слишком поздно. ~ — Фото на память? Эти слова безостановочно проносились в его голове вот уже несколько дней. Никогда в жизни Юри не чувствовал себя таким бесполезным. И это о чём-то говорило, учитывая все обстоятельства. Юри рос, постоянно нервничая, запираясь в ловушке собственного сознания, он тянул себя вниз, даже когда делал очевидные успехи. Депрессия не была для него чем-то новым, а тревожность сопровождала его годами, но он продолжал усердно работать, несмотря ни на что. Он мог прогрызть выход из любой ямы, которую рыл себе сам, он работал, пока его ступни не покрывались синяками и ссадинами, он искал дыхательные упражнения, чтобы справиться с паническими атаками, медленно, но верно побеждая страх публичных выступлений. На уроках танцев он впитывал всё, что только мог впитать, следуя каждому совету тренера, который мог помочь. Он добился идеального для себя веса и продолжал его удерживать, и неважно, насколько сложно было отказаться от вкусной еды и маминой кухни. Он уехал в Америку один, без семьи и друзей, которые могли бы его поддержать, чтобы перейти на новый уровень в фигурном катании. Он сделал всё, что, как он считал, только можно сделать, он так сильно старался. И он сделал это! Он поднялся наверх, получив место в финале Гран-при. Еле-еле, правда, но всё в порядке, ведь он был здесь. И Виктор Никифоров тоже был здесь, и наконец они будут кататься по одному льду, и он покажет, к чему привели годы усердной работы, докажет себе, что он заслуживает признания, даже если он никогда не будет на равных со своим кумиром. Юри всё испортил. Возможно, это не только его вина. За день до финала он получил звонок с известием о том, что Ви-чана не стало, его сбила машина, так что они даже не смогли попрощаться, поэтому он находился в крайне подавленном состоянии. Его тревожность сразу подняла голову, словно акула, почуявшая запах свежей крови, и схватила его без шанса вырваться. Он откатал свою программу в оцепенении, с чёрными пятнами, мелькающими перед глазами, из-за слишком быстрого дыхания. Коньки будто весили сто фунтов, а невидимые тиски обернулись вокруг груди ещё сильнее. Юри думал, что, если бы произошло только это, если бы он просто облажался здесь, было бы больно, но постепенно всё бы стабилизовалось. Это был не первый раз, когда он проигрывал, и, скорее всего, не последний. Он привык к такому, так что мог легко встать на ноги и попытаться ещё раз. Но затем он поднял взгляд и встретил эти голубые голубые голубые глаза, в которые мечтал посмотреть с детства, те, что были его целью, ради которых он работал так долго и… И в них не было ни грамма признания. — Фото на память? Юри работал так много, так много, чтобы достичь этого. Чтобы стоять рядом со своим кумиром, чтобы заслужить это, и вот, он стоит в нескольких шагах от Виктора Никифорова, который понятия не имеет, что это за парень. Он не признал его как фигуриста, даже как неудачника, который абсолютно полностью облажался на льду всего несколько часов назад. Виктор Никифоров подумал, что он был очередным фанатом. — Фото на память? И, может быть, это было несправедливо со стороны Юри возлагать так много надежд на человека, с которым он даже не был знаком. Но его глаза были такими голубыми, они были такого же цвета, что и глаза его соулмейта, и смотреть в эти бесконечные бассейны, похожие на лёд, на небо, на море, на что-то очень важное, и не видеть там ничего: ни искры, ни тепла, ни признания… — Фото на память? Это ранило Юри больнее, чем что-либо в его жизни. ~ Дошло до того, что Виктор почти полностью привык встречаться с карими глазами. Обычно они были полны восторга и волнения, но не того, что он искал. Но он будет двигаться вперёд, как всегда и делал. Он будет улыбаться, и махать, и очаровывать, спрашивать, не хочет ли кто-то фотографию или автограф, будет слушать, как им восхищаются. Просто потому что он никогда не огорчал своих фанатов. Делать их счастливыми – одна из немногих вещей, которые до сих пор делают его счастливым, даже если это уже не так ярко, как было несколько лет назад. И поэтому, когда после ФГП в Сочи он поднимает глаза и встречает тёплые тёплые тёплые карие глаза, он лишь останавливается на мгновение, прежде чем надеть одну из своих лучших улыбок. – Фото на память? – он говорит это настолько радостно, насколько может. Обычно на этом моменте любой, кто встречает его взгляд, покрывается тёмно-серым в области щёк, улыбается в ответ и сходит с ума от полученного внимания. Они подходят ближе, уверенные, что получат фотографию, поблагодарят его и на этом всё. На этот раз, однако, всё по-другому. Вместо того, чтобы выглядеть счастливым, парень перед ним кажется разбитым. Он выглядит совершенно раздавленным, будто эти два слова, произнесённые Виктором, вырвали его сердце и втоптали в землю, и Виктор понятия не имеет, что делать. Он никогда раньше не сталкивался с чем-то подобным. Конечно, он видел слёзы на глазах фанатов, но только потому, что они были очень счастливы. Виктор никогда не видел такого отчаяния раньше. Прежде чем он успевает сказать что-нибудь ещё, попытаться исправить ситуацию, что он и должен сделать, парень разворачивается и уходит, его шаги такие медленные и неестественные, как будто ноги весят больше, чем он в состоянии поднять. Виктор вспоминает о том, что, когда он был младше, люди делали замечания о том, какой коричневый цвет безжизненный и тусклый, но он никогда с этим не соглашался. Этот цвет ассоциировался у него с теплом, комфортом и всем самым хорошим. Но эти глаза. Прямо в эту секунду они потускнели. Он видел, как они стали равнодушными, тепло покинуло их, и по какой-то непонятной причине у него складывается ощущение, что это его вина. — Витя, — тренер щёлкает пальцами перед его лицом, и он вздрагивает, — пора идти. Виктор отрешённо кивает Якову, едва замечая маленького недовольного Юру, который, укрыв голову капюшоном и ссутулив плечи, стоит в нескольких футах от них. Вместо этого он поворачивает голову в надежде увидеть парня, который только что был здесь. Но, видимо, он находился в оцепенении дольше, чем думал, потому что парень ушёл, прихватив свои грустные грустные грустные карие глаза с собой. Он идёт за Яковом, легко отвечая на вопросы журналистов и даря всем улыбки, несмотря на то, что его мысли сосредоточены на том, что только что произошло. Он без проблем готовится к банкету. Серьёзно, он проходил через это так много раз, что совсем не прилагает усилий. Оказавшись внизу, в зале, он ведёт ненавязчивые беседы, смеясь и улыбаясь в нужных местах, он проводит время со своими спонсорами и организаторами мероприятия, просто чтобы сделать всех немного счастливее. Не проходит и нескольких часов, как Виктор поднимает глаза, а там, в другом конце зала, эти грустные грустные грустные карие глаза. Хотя сейчас они немного более расфокусированы и намного более изумлённые, чем раньше. Это занимает у него несколько секунд, чтобы увидеть бокал шампанского в руке парня и несколько пустых бокалов за его спиной и понять, что эта ночь не будет такой же монотонной, как сотни до неё. И, ну, он не ошибся. Виктор до сих пор не особо понимает, что тогда произошло, но он видит, что, чем дальше тянется ночь, тем теплее становятся эти грустные грустные грустные карие глаза, и почему-то это делает его бесконечно счастливым. Это парень «Кацуки Юри, и тебе лучше не забывать это имя снова» становится сердцем вечеринки, и никто не остается без его внимания, даже маленький Юрий, сидящий в углу. Он не знает, что произошло между этими двумя, но в итоге это приводит к «Юрий Плисецкий, если ты думаешь, что ты лучше меня, давай устроим танцевальный батл, ты, маленький кусок дерьма», и прежде, чем он успевает понять, в чём дело, его вовлекают в это безумие. Каким-то образом Крис Джакометти оказывается на шесте, хотя этому Виктор не особо удивлён, но потом алкоголь делает своё дело и невинные танцы приобретают более… взрослый характер. Яков быстро хватает Юрия и ведёт его в постель, несмотря на угрозы и злобные ругательства парня о том, что к нему относятся как к ребёнку. Сам Виктор чувствует, что должен пойти с ними, но по какой-то причине он не может отвести взгляда от шоу, раскрывающего прямо перед ним. Практически голый Крис не кажется ему чем-то особенным после стольких лет общения, так что он запросто игнорирует эту картину. Юри, напротив, что-то совершенно иное в его мире, в котором ничего не менялось столько лет. Виктор замечает, что щёки Юри приобрели более тёмный серый оттенок, что значит, что он покраснел то ли от выпитого алкоголя, то ли от танцев, а может и от того, и от другого, он понятия не имеет. Но ночь продолжается, одежда бесцеремонно разбросана по залу, а Виктор смотрит только в его глаза. Они были такими печальными, такими унылыми и безжизненными. Но сейчас они тёплые тёплые тёплые, и почему-то, глядя в эти карие глаза, он чувствует, что тает. Он чувствует, что возвращается к жизни, воскресает, выбирается из могилы, в которую сам не понимает, как попал. — Будь моим тренером, Виктор! Как он может отказать этим глазам? ~ Хасецу такой же, каким был всегда, и Юри странно чувствует себя по этому поводу. С одной стороны, он наконец дома после стольких лет, и быть окружённым знакомыми вещами очень комфортно. Но с другой стороны, Юри уже другой человек. Сейчас всё по-другому. Это ощущается ещё сильнее, когда он проходит через парадную дверь Ю-топии и зовёт свою семью, снимая ботинки, и нет никакого хаоса, нет трещин на деревянных стенах, нет большого пушистого комка шерсти, бегущего к нему навстречу. Нет языка, взволнованно вылизывающего его лицо, нет хвоста, виляющего от восторга. Нет Ви-чана, и Юри чувствует себя невероятно одиноким. Он заставляет себя посмотреть вперёд и видит, что его мама продолжает радоваться, Минако-сенсей продолжает его ругать, а сам он чувствует, будто последние несколько лет его жизни были сном. Мысли крутятся в голове, но он изо всех сил старается сдерживать их, стоя на коленях около надгробия, зажигая свечу и склоняя голову, пока раскаивается в содеянном. — Прости, Ви-чан, — шепчет он фотографии, размещённой в центре. Он помнит день, когда эта фотография была сделана, потому что было солнечно, а не было таким голубым голубым голубым. — Я не смог увидеть тебя в последний раз. Если и была вещь, о котором Юри жалел, это была она. Он садится и разговаривает со своим лучшим другом, как делал много лет назад. Сейчас всё кажется другим, потому что больше нет тепла, нет пушистых лап, обнимающих его, нет шерсти, прижимающейся к его лицу, бесконечно радуя. Ви-чан не заслужил такого. Последние несколько лет были тяжёлыми, а последние несколько месяцев и подавно. Ему стыдно признаться в том, что он почти сдался, проиграл. Если бы не эти вспышки голубого, разбавляющие каждый день его жизни, вероятно, он бы сделал это, но он сильнее этого. Просто было так много работы, которую нельзя просто бросить и остановиться. Но Юри старался, он прошёл через многое, так что это не может стать концом. Все вложили в него так много веры, его родители, его сестра, Минако-сенсей, Юко и Такеши и многие другие, и он не собирается платить им тем, что так легко сдастся. Может быть, он не сможет добиться этого снова, может быть, он больше никогда не будет так близко к своей цели, но он будет использовать все шансы. Иначе он никогда не посмотрит в глаза своего соулмейта, глаза, так похожие на его любимый лёд, с гордо поднятой головой. А это недопустимо. Пришлось начать всё заново. Снова карабкаться вверх, как он и делал много прежде. Так Юри и попадает в Ледовый Дворец Хасецу. Умирающий от рутины, он катается, открывая своё сердце. Последние ноты Stay Close to Me застывают в воздухе, а Юко полностью теряет рассудок. Юри не может не рассмеяться над своей подругой, хотя он краснеет от смущения, когда её муж и дочки выходят из-за трибуны, очевидно, наблюдавшие за ним. Вообще-то он не возражает. Это новое начало, уже не первое в его жизни. Виктор Никифоров всегда был его вдохновением, всегда был его кумиром, и просто потому, что он не узнал его, не значит, что этот человек значит в его жизни меньше, чем раньше. Если что-то и могло дать ему пинка и заставить начать всё ещё раз, так это копирование Виктора. Юри на мгновение зависает на голубом голубом голубом льду под ногами, и Нишигори отвлекает его восхищёнными возгласами. Юри надеется, что однажды его соулмейт будет так же им гордиться. ~ В секунду начала воспроизведения видео Виктор уже знает, что будет делать. Его жизнь была такой пустой, одной и той же каждый день. Хореография, тренировка, победа. Это, только это и больше ничего. И он так устал, но не понимал, что может вытащить его из этого безумия. Фигурное катания было его всем. Что у него останется, если он бросит? Очевидно, обещание, которое нужно сдержать. Юри выиграл танцевальный батл честно (и пьяно), в конце концов, за что Юрио до сих пор не мог простить себя. И, честно, когда он чувствовал себя настолько живым в последний раз? Таким счастливым? Даже если он никогда больше не будет соревноваться, ему кажется, это стоит того. Это чувство. Это, а не онемение, апатия и фальшь, в которую он сам превратился. И вот так, не раздумывая лишний раз, Виктор собирает свои вещи, берёт Маккачина и покупает билет в один конец до Японии. Он не уверен, чего ожидать от этой поездки, но разве это так необычно? Когда он вообще был полностью уверен в том, что делает? Но чего он не ожидал, так это Юри в предобморочном состоянии и с тёмно-серым оттенком на щеках. Это не тот Юри, которого он встретил на банкете, но и не тот, которого он увидел в их первую встречу. Это странная комбинация их обоих. Он не разбит и не опустошён, спасибо, господи, но его глаза не такие тёплые, какими были в ту ночь. Он набрал вес, что было очевидно из видео, которое он посмотрел, и, когда он успокоился, Виктор заметил тёмно-серый, залегший глубоко под его глазами, что свидетельствовало о недостатке сна и стрессе. В общем, ему предстояло приложить немало усилий, чтобы Юри был в форме для следующего сезона, но Виктор и не думал отступать. Хотя то, как Юри вёл себя рядом с ним, сбивало с толку. Будто он не мог поверить, что Виктор здесь, что он реален, и, ну, разве это не то, чего он хотел? Не то, о чём он сам просил? Но несмотря на все странности поведения, Юри казался очаровательным. Это была одна из самых забавных вещей, которые Виктор видел за последние несколько лет, и он не хотел, чтобы это когда-нибудь заканчивалось, не хотел возвращаться к своей старой жизни, где всё просто серое серое серое. Здесь он мог видеть Юри каждый день, наблюдать за тем, как он падает, и снова встаёт, и так сильно старается. Мог наслаждаться тем, как его щёки становятся тёмно-серыми, когда он получает комплименты, и подмечать, как его губы сжимаются в тонкую полоску, когда Виктор делает ему замечания и исправляет. Здесь он видел, как Юри встаёт снова и снова, когда кажется, что он близок к тому, чтобы упасть из-за тяжести ответственности на хрупких плечах. Вдруг появляется Юрио, он в ярости и буквально шипит, как дикая кошка, и требует, чтобы Виктор вернулся в Россию и поставил ему программу для дебюта в старшей категории. Скоро Юри и Юрио соревнуются друг против друга, а призом становится Виктор, и, кажется, Юрио не вынес урока из их танцевального батла. А Юри сперва выглядит так, будто весь его мир рухнет, если он проиграет. Он отдаёт всего себя, и Виктор им гордится. С каждым проходящим днём глаза Юри наполняются жизнью, любовью, они становятся такими тёплыми тёплыми тёплыми, и Виктор влюбляется так быстро, что и сам этого не замечает. ~ Юри и сам не понимает, что чувствует, когда заходит на горячие источники и находит там голого Виктора Никифорова, провозглашающего себя новым тренером Юри. Первое, что он чувствует, это неверие в происходящее, потому что не может быть, чтобы такое происходило на самом деле. Второе — восхищение, потому что Виктор Никифоров стоит здесь, прямо напротив него, совершенно голый, что может быть важнее этого? И ещё смущение, потому что Виктор всё же голый, а Юри просто стоит и пялится, не говоря ни слова, потому что божебожебоже. Ему понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя. К этому моменту Виктор уже спит, прижимая к себе Маккачина. Это всё до сих пор кажется таким нереальным, и неважно, сколько ещё раз он ущипнёт себя. На следующее утро он открывает глаза, а Виктор всё ещё здесь, так что Юри приходит к выводу, что это по-настоящему, на самом деле, взаправду происходит. Виктор Никифоров — сложно выразить всю важность этого имени в его жизни, потому что Виктор Никифоров — каким-то образом увидел видео, где он катается под Stay Close to Me, и вместо того, чтобы расстроиться, или обидеться, или, что наиболее реалистично, просто не обратить внимания, настолько восхитился, что решил оставить свою прежнюю жизнь и стать тренером Юри. И после этого он ещё удивляется тому, что Юри не может поверить в реальность происходящего, но в какой Вселенной такое может случиться? Если бы вы спросили несколько лет назад, Юри бы наверняка ответил, что точно не в этой. Но он не собирается разочаровывать Виктора, даже если чувствует себя совершенно недостойным, особенно когда появляется полный ярости Юрий Плисецкий. Но Виктор выбрал его, поверил в него, и Юри уже подвёл его однажды, даже если он не знает об этом. Он не собирается повторять это, не сейчас. Он хочет доказать, что достоин, что он заслуживает этого, доказать это Виктору, Юрио и самому себе, так что он старается так сильно, как только может, он работает, пока стопы не покрываются тёмными отметинами, он хочет использовать все возможности, что есть. Эрос — это диаметрально противоположная ему программа, совсем не та, с которой он себя представлял, но, чёрт возьми, он не собирается отступать на начале пути. Он не хочет, чтобы Виктор ушёл. Он хочет просыпаться и видеть эти голубые голубые голубые глаза каждый день, хочет, чтобы эти глаза были устремлены только на него, когда он катается, тренируется и прилагает все усилия, чтобы впечатлить. Он знает, что, возможно, не заслуживает этого, что он едва ли достаточно хорош, но он всё ещё хочет, чтобы Виктор остался, даже если это невероятно эгоистично с его стороны. Каким-то образом Юри выигрывает. Виктор этим совершенно не удивлён, хотя он выглядит полным гордости, что делает победу намного приятнее. Когда он сходит с катка, Юрио уже ушёл, и какая-то его часть хочет побежать за ним, потому что они оба приложили много усилий. Юри не жалеет о том, что выиграл, конечно же, но он жалеет о том, что Юрио проиграл. Да, он жёсткий, дерзкий и непостоянный, но Юри всё равно хочется позаботиться о нём, потому что он знал это чувство разочарования в себе. Но он не успевает этого сделать, потому что вокруг полно людей, поздравляющих его с победой. Всё это время Виктор находится рядом, мягко поглаживая Юри по спине. И Юри улыбается, потому что он выиграл, он выиграл, и Виктор не уедет. Виктор будет здесь, он будет тренировать его, будет помогать ему учиться и становиться лучше, он будет рядом, наблюдая за тем, как Юри снова прокладывает себе пути на Гран-При. Юри просто надеется, что он сможет побеждать и дальше. Он не хочет быть причиной исчезновения этой улыбки. Он хочет, чтобы эти голубые голубые голубые глаза всегда смотрели на него так же тепло. ~ Соревнования идут одно за одним, Юри становится всё лучше и лучше, а Виктор никогда за свою жизнь не был так горд. А ещё он никогда не был так влюблён, что начинает быть проблемой. Не то чтобы он жалеет, нет, он не может жалеть о таком. Но… Хотя бы самому себе он может признаться, что он немного напуган. Намного больше, чем немного, на самом деле. Когда он был ребёнком, всё внутри него переворачивалось с ног на голову, когда речь заходила о соулмейтах, он пытался коснуться всех, кого встречал, надеясь, что это тот самый человек. И он сохранил этот энтузиазм десять лет спустя. Конечно, карие глаза были очень распространёнными, но он был популярен, так что мог встретиться с огромным количеством людей. Но вот ему уже двадцать, а потом и двадцать пять, и, кажется, он встретил уже сотни людей с карими глазами, но никто из них не был тем самым человеком. Он продолжал убеждать себя в том, что никогда не сдастся, но он почти сделал это. Почему он перестал касаться кожи людей, не покрытой хотя бы одним слоем одежды? Потому что надежда, может, в этот раз, может, может, только разбивалась вдребезги, потому что всё вокруг оставалось таким же серым серым серым и это было невыносимо. И с Юри Виктор был ещё более осторожен. Да, он постоянно трогал Юри, наклонялся максимально близко, держал его за руку, нарушал личное пространство, но никогда не касался его кожи. Он надеялся всем своим сердцем, сильнее всего в жизни, что, может быть, может, Юри был тем самым. Что очаровательный Юри со всей своей решимостью, улыбкой, смущением и тёплыми тёплыми тёплыми карими глазами, мог оказаться тем, кого он ждал всю свою жизнь. Он не хотел, чтобы надежда умирала. Он не хотел коснуться Юри и снова оказаться в ловушке серого. Он не был уверен, что его сердце сможет пережить это, не разбившись. Поэтому Виктор продолжал держать этот барьер между ними, пока другие барьеры стремительно разрушались. Они оба делали ошибки, вместе и по-отдельности, и оба учились друг у друга. Работа тренера оказалась сложнее, чем Виктор себе представлял. Хотя, возможно, дело было в том, что тренировать приходилось Юри? В любом случае, ему пришлось многому научиться, прежде чем он с уверенностью мог сказать, что достаточно преуспел. И больше всего в этом ему помог случай, когда они с Юри были на парковке перед одним из соревнований, лицо Юри было искажено в гримасе боли, слёзы текли по его красному от гнева лицу, он кричал на Виктора, потому что всё нормально, если кто-то не верил в Юри, но Виктор? Он верил. Конечно, он верил в Юри, верил в него всем сердцем. Пусть кто-то не видел этого, но для него Юри был чудом. Юри был концентрацией всего самого прекрасного в этом мире, всего самого тёплого, всего, что Виктор хотел иметь в своей жизни, и он так сильно любил его. Но разве этого было достаточно? В этом сером и пустом мире, в реальности, в которой они не идеально подходят друг другу, разве этого было достаточно? Когда Виктор видит Юри, скользящего по льду и выполняющего четверной флип (фирменный прыжок Виктора!), он решает, что да, этого достаточно. Более, чем достаточно. Когда прежде Виктор убегал от проблем? Отбрасывая осторожность подальше, он скользит по катку, направляясь к Юри, их взгляды устремлены друг на друга и ни на кого больше. Игнорировать людей вокруг немного грубо, но Виктору плевать. Он любит Юри, так сильно любит его, что только от мысли о нём его тело согревается, и уже неважно, хватит ли этого для того, чтобы придать жизни цвета. Потому что Виктор не чувствовал себя таким живым в течение многих лет, Юри Кацуки буквально вернул Виктора к жизни, так что в этот момент, всё, что, казалось, имело значение, прикосновение к его руке, и неважно, что будет дальше. Он увидел удивление на лице Юри, потому что он не ожидал такого. Скорее всего, он ожидал их обычного объятия. Находясь совсем близко, Виктор видел калейдоскоп эмоций в этих тёплых тёплых тёплых карих глазах: удивление, страх, восторг, сомнение, любовь. Прежде чем их губы соприкоснулись и оба упали на лёд, Виктор едва успел прижать к себе Юри, чтобы избежать травмы. И в эту секунду мир ожил. ~ — Ну. Юри закусил губу, едва слово сорвалось с его губ, не зная, как продолжить. Они рассматривали новый мир вокруг себя, так что тишина длилась какое-то время. Это было более, чем впечатляюще. Когда Юри был ребёнком, он мечтал о том, каким будет мир в цвете, но воображение не имело ничего общего с реальностью. Цветов был так много, что он вряд ли когда-нибудь выучит их все. Если изумление на лице Виктора можно было выбрать в качестве описания его собственных эмоций, это было оно. Они повергли людей вокруг в шок своей выходкой — хотя, если бы Юри обвинили в этом, он бы указал на Виктора, потому что сам был удивлён не меньше остальных — а когда они продолжили лежать на льду, восторженно глядя друг на друга, шок сменился паникой. Юри смутно помнил голоса дежурных врачей, нервно обсуждающих сотрясение мозга и травму головы. Юри и Виктор едва могли обратить внимание на кого-то кроме друг друга даже после того, как их выпроводили со льда под взволнованные возгласы толпы, коллег и соперников. Это продолжалось до тех пор, пока один из санитаров не попытался разделить их. Тогда они вернулись к реальности, рефлекторно потянувшись друг к другу, отчаянно цепляясь и не желая терять контакт даже на секунду. Вдруг они отпустят друг друга, и цвета исчезнут? Этого, конечно, не могло произойти, но вдруг. И для них это было бы слишком, потому что потеря цвета и возвращение к серости мира убила бы их обоих. Понимание наконец начало озарять всех, включая Юри. Он был так погружён в новые ощущения, что не до конца понял, что произошло. Мир остаётся серым, пока ты не касаешься своего соулмейта, человека, цвет глаз которого был единственным цветом, что ты видишь. Юри всегда видел только цвет голубых голубых голубых глаз Виктора, а теперь, когда они коснулись друг друга, поцеловались, они оба были окружены таким огромным количеством цветов, что было физически шумно, будто стоишь в комнате, полной кричащих людей. А это значило, что они, они… Они были соулмейтами. Виктор Никифоров, человек, которого Юри обожал и любил с самого детства, человек, который, как сперва показалось, приехал в Хасецу ради развлечения, тот, кто стал частью жизни Юри, который подарил ему надежду, любовь, дружбу и веру, человек, который пообещал верить в него, когда никто не верил, был его соулмейтом. Юри не знал, как принять эту новость. Этого было слишком много, слишком быстро, и он не понимал, что произошло, не знал, как это повлияет на их будущее, что это поменяет, и, боже, он собирался устроить паническую атаку по этому поводу? Но он не успел, потому что рука, нежно сжимавшая его собственную всё это время, потянула его на себя, обращая внимание на голубые голубые голубые глаза. — Юри? — позвал Виктор необычайно робко, и, сидя в больнице, листая книгу с названиями цветов, Юри чувствовал себя так, будто с тех пор, как они упали на льду прошло несколько дней, когда, по сути, прошло несколько часов. — Так много, — прошептал он в ответ. Он не знал, почему они разговаривали так тихо, но почему-то это казалось правильным. Окружающий мир вдруг стал слишком шумным. Никто из них не хотел прибавлять громкости. Виктор согласно хмыкнул, переплетая их пальцы и укладывая голову на плечо Юри. Они оба сидели так какое-то время, пытаясь сосредоточиться на книге, лежащей напротив, но каждый раз отвлекались на разглядывание комнаты. Она была практически пустой и блеклой по сравнению с тем, что они видели по пути в больницу, но всё ещё впечатляющей. Даже в таком пустом месте было так много цвета. Медсёстры были очень милыми, когда их привезли. Кажется, такие случаи были достаточно распространены, что, как думал Юри, было неудивительно. Провести огромный отрезок своей жизни, а потом вдруг получить взрывающийся разными красками мир. Это наверняка было шокирующе и впечатляюще для каждого. Это объясняло, почему в палатах не было техники, картин и других лишних предметов. Это было разумно, дать людям медленно приспособиться к новым ощущениям вместо того, чтобы окунать их с головой в эту сумасшедшую какофонию. Иметь Виктора рядом было очень кстати. Юри был не уверен, как смог бы пройти через это в одиночку. По факту, он вообще не был уверен, что смог бы. — Я не знал, что это будешь ты, — голос Виктора раздался несколько минут спустя, и Юри прекратил пялиться на его куртку, коричневую куртку, чтобы послушать. — Я надеялся, но не знал. Юри не сопротивлялся, когда Виктор поднёс их сплетённые руки к своим губам и нежно поцеловал костяшки пальцев, удивляясь разнице между бежевым цветом их кожи и розовыми губами Виктора, этот цвет назывался розовым. И тогда он уловил смысл слов. — Ты надеялся, что это буду я? — его тон был недоверчивым. — Но это же… я. — Ты, — согласился Виктор, закусив губу, — очень даже ты. — Вот именно! А ты… это ты! — Юри. — Ладно, ты! — промычал Юри, чувствуя, как к его лицу приливает краска. Он собирался объяснить, что имел в виду, и, скорее всего, выставить себя ещё большим дураком, как его щеки коснулась рука Виктора. Он подпрыгнул, не ожидая этого, и взглянул на Виктора, смотрящего так, будто он был самым великолепным человеком на планете. Он замялся, не зная, как ответить на этот взгляд, но не сказал ничего против. — Ты такой красивый, — прошептал Виктор голосом, полным обожания. — Ты всегда был красивым, но сейчас, в цвете… Ты удивительный. — Виктор… — Это правда, — настаивал он, пока его пальцы легко касались кожи Юри. — С первой нашей встречи ты захватил мои мысли. А потом я встретил тебя снова и посмотрел в эти полные теплоты глаза. Я видел, как ты падаешь, и встаёшь, и так сильно стараешься, чтобы стать лучше. И я влюблялся в тебя шаг за шагом. Ты моя душа, звезда моя, ты моё сердце. Для меня ты самый красивый человек на этом свете. Юри был уверен, что его лицо стало настолько серым, то есть красным, насколько это вообще возможно, и, скорее всего, он выглядел как оленёнок в свете фар, но что он должен был ответить? Он не мог начать спорить, потому что Виктор выглядел таким искренним, что убеждать его в обратном было бы неуважительно и обидно. Юри знал, что он видел себя не таким, каким его видели другие. Никогда. Каждый раз, глядя на себя, он прежде всего замечал недостатки. В это сложно поверить, так сложно поверить, но, возможно, всё, что сказал Виктор, это правда? Виктор думает, что он красивый. Виктор любит его. И, да, если ему нужны доказательства, достаточно посмотреть вокруг и увидеть вспышки цветов, которые он не мог видеть до их поцелуя. Виктор был его соулмейтом. И, к счастью, никакие сомнения не могли этого изменить. — Ты тоже, — шепчет Юри, чувствуя себя идиотом из-за того, что делает. Конечно, Виктор знает, что он красивый, ему говорили об этом всю его жизнь. Но он раскрыл Юри своё сердце, и было бы честно сделать то же самое взамен. — Кажется, я влюбился в тебя в ту же секунду, как увидел по телевизору, когда был ребёнком. Никогда до этого я не видел, чтобы кто-то катался как ты, и это было великолепно. Я всегда так думал. Твоё сердце — самое прекрасное из всего, что я видел. К счастью, Виктор останавливает его прежде, чем он начинает путаться в собственных мыслях, и он делает это своими губами, что ещё приятнее. Юри всё ещё не уверен, что достоин такого подарка свыше и когда-нибудь будет достоин, но он точно не собирается его упускать. Если он думает, что недостаточно хорош, чтобы называть Виктора своей родственной душой, он будет работать усерднее, чем обычно, пока не сможет этого сделать. Пока Виктор здесь, пока он верит в него, и пока эти голубые голубые голубые глаза рядом, Юри кажется, что у них обоих всё будет прекрасно. ~ Виктор слышал слова «золотой», «серебрянный» и «бронзовый» на протяжении всей своей жизни, и раньше они не значили не больше, чем «первый», «второй» и «третий». Но сейчас, глядя на медаль, он понимает, что в этом куда больше смысла. Даже имея возможность рассмотреть все цвета вокруг, насладиться каждым, он не может отвести взгляда от стоящего на пьедестале Юри, серебряная медаль покоится на его шее, а сам он широко улыбается. Мир больше не скучный и серый, и он оживает прямо здесь, чувствуя себя в ловушке тёплых тёплых тёплых карих глаза и думая о том, что в мире нет цвета прекраснее. Виктор смотрит в глаза Юри. Это цвет уюта, безопасности и его любви.