Собачья гордость

Юрий проснулся посреди ночи с ощущением, что что-то… не так. Хотя нет, погодите: в ночевке посреди дикого леса «не таким» было абсолютно все! Нет, Юрий Лоуэлл был не настолько изнеженной принцессой, чтобы бояться промочить ножки или перетерпеть ночку-другую на подстилке из сухих листьев, однако последние года полтора он из Зафиаса дальше главных ворот не выбирался, а уж в Нижнем-то квартале хоть так, хоть эдак, но приличный ночлег всяко был ему обеспечен! Конечно, хозяйка «Кометы» была той еще скрягой, и за аренду драла строже, чем рыцарский квартирмейстер – за неуставные прорехи на казенной униформе, но зато сама плата, по столичным-то меркам, была относительно скромна, и последней зарплаты, которую Юрию мало не всучил вице-капитан Юргис перед самым уходом из Шизонтании, хватило не только на дорогу до Зафиаса, но и на месяца три относительно безбедного существования. После этого его капитал, ясное дело, заметно уменьшился, но до сих пор еще как-то удавалось сводить концы с концами, благо, старина Ханкс и остальные всегда относились к нему, бездомному сироте, как к своему собственному ребенку… И, наверное, только поэтому, когда у пекаря Отто заболела младшая дочка, именно Юрий вызвался покинуть пределы городского барьера и добраться до леса к северу от Зафиаса, дабы собрать кое-какие редкие ингредиенты на уплату врачу. К счастью, в крепость Дейдон как раз собирался выйти торговый караван, так что первую половину пути удалось беззаботно продрыхнуть на мешках с зерном (единственная стычка со стаей охамевших волков едва ли стоила упоминания…), после чего осталось лишь не без сожаления спустить ноги с повозки и, махнув караванщикам на прощание, вместе с Рапидо углубиться в самую чащу – ай! – темного – хлюп! – мокрого – и – вз-з-з! – полного агрессивных москитов леса!.. Но – чего только не сделаешь ради горячих пирожков, волшебный вкус которых Юрий успел оценить еще мальчишкой, поэтому, несмотря на колючки в одежде, опухшую левую щеку и изрядно подпорченное дырявым сапогом настроение, он не спешил жаловаться. Да, сегодня им с Рапидо пришлось немало полазить по сырому оврагу, выискивая под корягами склизкие и на диво вонючие грибы, вроде как помогающие благородным дамам бороться с угрями, но зато теперь можно было не беспокоиться, что на обратной дороге их попытается сожрать проголодавшийся медведь – побрезгует, жадина этакая, всенепременно побрезгует! – так что, отогнав странные ощущения куда подальше, Юрий перевернулся на другой бок и уже собирался снова уснуть… – Гр-р… кч-кч-кч! …как вдруг до его ушей снова донесся подозрительный звук, вынудивший разлепить-таки глаза и, немилосердно зевая, приподняться на локте, чтобы окинуть сонным взглядом всю стоянку. – Рапидо? – заметив, что пес почему-то не спит и крайне напряженно уставился куда-то в чащу, Юрий насторожился и потянулся к мечу – шутки шутками, но на самом деле встречаться с медведем посреди ночи он не планировал!.. – …Эй, приятель, ты не перебдел? – впрочем, несколько минут напряженного вслушивания ни к чему не привели – не считать же посвистывающую в кустах пичугу за серьезную опасность! – так что мало-помалу Юрий расслабился… а вот Рапидо, напротив, продолжал сидеть, точно каменная статуя, и даже ухом в сторону не повел. – Рапидо? Ноль реакции. – Ра-апи-и-идо-о-о? И снова – все то же загадочное молчание… они же, вроде, не ссорились? Ну да, он прикрикнул на пса, когда тот едва не наступил на эти самые злосчастные грибы… только это ж было не со зла, Рапидо! В самом-то деле, не обиделся же ты из-за такой… – Гр-р-р… – Р-рапидо? – Гр-р-ра-а-а… – и, широко раскрыв пасть и выгнув шею, пес раздраженно уставился на хозяина, так, что пламя костра рыжими бликами полыхнуло на длинных клыках… …красных в сиянии концентрированного аэра, липких от стекающих по ним человеческой крови, жадно оскаленных против своих же товарищей – но для уродливого монстра в покореженной броне рыцарского пса уже не осталось ни друзей, ни врагов – только добыча, только еда!.. – Ламберт… – Не смей! – но мускулистое собачье тело уже взвилось в воздух, а еще через мгновение, получив удар в грудь всеми четырьмя лапами, Юрий неуклюже откатился в сторону, попутно едва не сломав себе шею! Впрочем, полученной организмом львиной доли адреналина вполне хватило, чтобы заглушить неприятные ощущения, и, воспользовавшись энергией собственного кувырка, опытный мечник ловко вскочил на ноги, на ходу вытряхнув из импровизированных ножен свой старый клинок… Он наступал змеистым движением охотящегося хищника, цепляясь тяжами перенасыщенной аэром слизи за ветки и стволы деревьев, погромыхивая осколками панцирей, костями и камнем, пока оскалившиеся собачьи морды тянулись покрытыми теплой кровью языками к намеченной жертве, чтобы и ее поглотить, разорвать на кусочки, сделать частью своей уродливой оболочки! – Ла-а-амбе-е-ерт! Но это был уже не Ламберт, мудрый пес с полным достоинства взглядом – лишь голодное до человеческой плоти чудовище, один из тех монстров, которых были призваны истреблять Имперские рыцари, защищая безопасность мирных жителей. Это был не Ламберт. Но все же… но все же!.. – Ламберт… прости. И, уже заняв боевую стойку и готовясь при необходимости защищать свою собственную жизнь, Юрий… …в полном изумлении уставился на повернувшегося к нему спиной и отчаянно силящегося что-то выкусить из собственной шерсти пса! – Рапидо? – Гр-р… аф! – последовал невнятный ответ, после чего, резко бросив свое занятие, Рапидо снова уставился куда-то в лес, делая вид, что он здесь совершенно ни при чем… и как позабыв сплюнуть клок синевато-серой шерсти, свисавший изо рта. – Рапидо, ты же не… – Гр-р! – тот коротко, но весьма эмоционально выразил свое отношение ко всяким возмутительным предположениям. Дескать, я, я-то? Хочешь сказать, что у меня, точно у какой-то подзаборной шавки, могут быть?!.. Однако хвост-предатель все продолжал нервно подрагивать, шевеля сухую листву, да и порядком покусанный бок непроизвольно дергался, ероша густой мех, так что, понаблюдав за своим приятелем какое-то время, Юрий едва не сел там же, где стоял, чувствуя, что еще немного – и расхохочется во все горло. – Ра-рапидо… – дыхание перехватывало, но еще больше калечить гордость рыцарского пса ему не позволяла некстати проснувшаяся совесть, – Только не говори мне, что… – Гр-р-р! – Нет, серьезно… у тебя что… б-блохи завелись? – Гр-р-р… аф! Уаф-аф-аф! – и, чуть погодя, уже выплеснув первоначальную досаду и от души поскребя зудящий бок лапой, – У-у-у-у…

Конец.