Superman's soul

Шерлок заваливается в квартиру на Бённигхаймер-штрассе только утром третьего с начала разведывательной операции дня, со злостью швыряет кеды в угол и громко топает в душ. Чёртов Аппель застал его врасплох, это уже второе ножевое со времён «падения». Иногда он даже жалел, что Майкрофт не может установить здесь наблюдение, потому что регулярные ничего не значащие сообщения (и полученные, и отправленные) начинали раздражать своей цикличностью. Он долго всматривается в бурую воду, яростно вытирается полотенцем, с мазохистским удовольствием прижимает пропитанный дешёвым виски бинт к рваной ране на левом боку. Которая к тому же ещё и припухла от воды. Дочитал сказку о Джеке и бобовом стебле. Что ещё посоветуете, мистер Холмс? Как насчёт «страшного дракона скалы Спидлстон»? М Мелилья. Барон Мопертюи. Ты всегда восхищался работами ученика Гауди. не отправлено Подобное времяпровождение без тебя кажется едва ли не оскорбительным. не отправлено Я скучаю. не отправлено Разве это не скучная сказка? Отличная, обещаю. М Хотя поначалу она и мне показалась удручающе скучной. М Даже невыносимо. М Шерлок закусывает губу, чтобы не взвыть. Тоже. «Тоже по тебе скучаю». Он достает очередной поддельный паспорт, и следующие двадцать часов показывает его на трёх границах. Попасть в Мелилью можно тремя путями: самолёт из Малаги и Мадрида, паромы из Малаги и Альмерии и пешеходный переход в Марокко. Почему-то Шерлок выбирает семь часов вместо сорока пяти минут и раскладывается в пустом ресторане, резво подбирая пароль к чужому вайфаю и вгрызаясь в яблоко. Телефон валяется в боковом кармане рюкзака. Ноутбук Аппеля ему быстро надоедает и под недоумённые взгляды пассажиров (половина — арабы, возвращающиеся в Марокко с заработков в Испании, треть — испанские военные, служащие в анклаве +десяток туристов) он сбрасывает его за борт. Паром встречают два десятка полицейских и дюжина таможенников, Шерлок фыркает, показывает паспорт. — Добро пожаловать, мистер Пауэлл. Мысленные диалоги с братом не ослабляют концентрации Шерлока на новом уголке мозаики — барона можно засчитать за шесть вертикальных кусочков, — но заполняют всю голову целиком. Часто Майкрофт из чертогов разума говорил не то, что мог сказать бы настоящий, однако Шерлоку сейчас проще думать, что его непременно отчитали бы за излишнюю сентиментальность. Хотя ответ на маленькую (но всё ещё непозволительную) провокацию он получил. В отеле с четырьмя звёздами ему показывают стоимость на калькуляторе, Шерлок отмахивается — не потому, что семьсот евро за девять ночей это слишком. Он и сам не знает, что толкает его заселиться в пансионе на восемь номеров. Два араба и испанка — все его соседи. Шерлок (простите, мистер Пауэлл) распаковывается и тянет шнуровку знакомой с поздней юности папки от МИ-5, пахнущую архивной пылью — прямо, как Майкрофт. Из правого угла страницы на него смотрит асимметричное лицо пятидесяти лет. Со скуки Шерлок принимается копаться в том, чего не понимает больше всего — гадает, какие отношения были у барона и Мориарти, и каково им было сотрудничать. Оба были эксцентриками, но если барона выворачивало от вида крови, то дорогой Джим любил эпатаж взрывоопасный. Мопертюи же мог принять ванну с шампанским в компании троих белых шпицев, но никак не из плазмы недругов. Вероятно, Джим считал барона богемным болваном, а барон Джима — помесью Джесси Джеймса и Джокера. Впрочем, дела это не меняло. Из номера напротив раздаётся грохот, а сразу за ним — «Русалка» Дворжака. Телефон всё ещё валяется выключенным в рюкзаке. Ноутбука у Шерлока больше нет, как и работы на ближайшие три вечера — только пара подшитых файлов, книга про Бертильона и раздражающий новый постоялец из третьей комнаты. Он читает биографию французского секретаря с усмешкой — тот тоже был позёром. Шерлок абстрагируется от Дворжака (ты подумай, какой эстет), но теперь его отвлекает запах выпечки из того же номера. «Польворон», — с досадой определяет Шерлок. Печенье напоминает о Майкрофте, несмотря на то, что брат избегал сладостей с завидным упорством. Вечером Шерлок кричит охраннику бизнес-центра на намеренно отвратительном испанском, что проблемы ему не нужны, поэтому он сию минуту покинет здание. Это оказывается правдой лишь наполовину — он уходит с этажа, облюбовав кабинет получше. Из офисов открывается отличный вид на цитадель. Шерлок размешивает кофе и распечатывает пачку «Celtas» с жутким изображением трупа в морге (ещё и глаза бедняге завязали). Сигарету приходится размять — иначе не будет тянуться. В полутора тысячах миль от него сейчас холодно и ветрено. Джон сидит в Скотланд-Ярде. — Заведи себе хобби! — кричит ему сержант Донован. Майкрофт... наверное знает, что делать дальше, шлёт инструкции и прикидывает, точно ли они не могут нанять пару снайперов, чтобы убрать Мопертюи и пару его прихвостней. В свой номер Шерлок возвращается поздней ночью. Напротив тихо играет Прокофьев и пахнет зубной пастой со вкусом кокоса. Наутро он надевает майку с надписью «Всегда будь собой, если только не можешь быть Бэтменом — тогда будь Бэтменом», выцветшие драные джинсы и тёмно-бордовые кеды с грязными шнурками; оглядывает в запотевшем зеркале ванной комнаты короткий ёжик соломенных волос и жёлтую хипстерскую оправу с тонкими стёклами — без диоптрий, конечно. Перед тем, как выйти на улицу, Шерлок просит у старика за стойкой регистрации амбарную книгу. Он прижимает палец к отметке «agosto», вчитываясь в список заселившихся. Давид Бенитес. Невротичный, астенический почерк — понятно, классическая музыка отлично вписывается. Шерлок не может разобрать, что так его задело. Он снова греет чайник в офисе DHL, терзает пачку сигарет с изображением мертвеца и вычисляет маршрут Аппеля, прикрепляя стикеры к офисной доске, на которой прежде почему-то красовался счёт последнего матча Реал-Барса. — Поезда! Попробуй собирать модельки поездов! — кричит Салли доктору Ватсону в одном часовом поясе от Мелильи. Шерлок включает мобильный. Сзади раздаётся писк смс-ки от Самсунга Galaxy S7. — Давид, — доходит до него. — Лазарь, Иеремия... — Иезекииль, Флегон, Эелеазар, — негромко перечисляет Майкрофт кодовые имена планов побега с крыши. Шерлок оборачивается и чувствует себя неловко, пока Майкрофт разглядывает его: в чёрных джинсах, кожаной куртке и белом джемпере он выглядит почти так же серьёзно, как и в излюбленных шерстяных костюмах. — Это потому, что я не вышел на связь? — Шерлок хочет звучать виноватым, но получается плохо — вызов из его голоса никуда не девается, это для них с Майкрофтом уже привычка. — Это потому, что я слишком долго тебя не видел, — медленно, словно взвешивая каждое слово, отвечает брат. — Послезавтра утром барон будет в Сеуте. Любит анклавы, — информирует Шерлок, хотя уверен, что Майкрофт в курсе. — Какое счастье, что до послезавтра ещё уйма времени, — последнее, что говорит Майкрофт перед тем, как поцеловать брата. Шерлок вцепляется в ворот его джемпера, тянет старшего на себя, усаживаясь на стол. — Двести сорок дней, — выдыхает Шерлок. — Сорок один, — поправляет Майкрофт. Действия обоих больше всего подходят под определение «судорожно». Шерлок всхлипывает, Майкрофт умудряется запутаться в его футболке, что не мешает ему жадно целовать каждый дюйм кожи, до которого он может дотянуться. Шерлок чувствует ненавязчивый запах печенья, зубной пасты, и ещё один, сильный — африканского апельсинового цвета. «Cruel Intentions». Боже. — Ма-а-айкр-р-рофт, — Шерлок даже сейчас не может отказать себе в удовольствии называть брата полным именем. — Сволочь ты такая, это же мой любимый одеколон. Звяканье пряжки ремня срывает крышу обоим. Отдышавшись после первого раунда, Шерлок снова тянется к брату, прижимаясь обветренными губами к его шее. К счастью, Майкрофт разделяет энтузиазм Шерлока целиком и полностью. — Твой номер или мой? — шёпотом спрашивает Шерлок, пока они обжимаются в коридоре хостела ранним утром. Майкрофт молча вынимает ключ. *** Майкрофт просыпается во втором часу дня — от того, что Шерлок обвивает его, как плющ. — Можешь не начинать, всё равно пройдет даром, — сонно бормочет Шерлок, но Майкрофт и не думает возмущаться — только кладёт свою ладонь поверх руки Шерлока, обхватывающей его под поясницу. Младший прижимается ещё ближе. — Я не знаю, — тихо произносит Шерлок, — не знаю, получится ли у меня. Майкрофт разворачивается в его объятиях. — Всякий раз, как я спотыкаюсь — он там, — бормочет Шерлок. — Всякий раз, как ты спотыкаешься — я здесь. — отвечает Майкрофт, мягко целуя младшего брата в лоб. — Всякий раз, как ты не знаешь, куда идти — я готов проводить тебя. — он ненадолго замолкает. — Ты не можешь не вернуться ко мне. — Это сложнее, чем я думал. Джон, Лестрейд... там, и я здесь без тебя, только эти безликие шифры. — В следующий раз мы увидимся раньше. Веришь? Шерлок бросает взгляд поверх плеча Майкрофта — на документы, стопкой сваленные у кровати. Барон отнимает у него ещё три месяца. Майкрофт общается с ним через даркнет, где нет нужды в кодовых словах — и кажется, они переходят в плоскость эпистолярного романа. Иногда Шерлок смотрит на эти строчки и размышляет, тяжело ли такому человеку, как Майкрофт, говорить что-то подобное. Иногда, набирая ответ, он понимает, что шифры и коды спасают их от неловкости. Но Шерлок пересиливает себя, потому что, как бы неудобно ему ни было, он всё же не лжет, набирая: «Скучаю. Вернусь к Рождеству. Скажи, что не боишься этого». В разделе о закрытых торгах за украденную какими-то доброхотами картину Веласкеса, Шерлок натыкается на пару строчек в чате. «Даже не мечтай. Заставлю выслушать про каждую ночь, что я не смог провести с тобой». В ноябре, перед своим днём рождения, Майкрофт заселяется этажом выше мистера Пауэлла, он же — Харрис. — Верю, — наконец отвечает Шерлок. Спустя три недели после Рождества он возвращается домой. *** Шерлок спотыкается чаще, чем ему хотелось бы (чем никогда), но вместо водопада и насмешливого призрака Джима, что зовёт его «секси», Шерлок встречает в бесконечных лабиринтах памяти Майкрофта, который ведёт его к правильным ответам — в обычной для их мысленных диалогов грубоватой манере. Настоящий Майкрофт достает брата скучными смс-ками, прячет следы употребления выпечки (как Шерлок когда-то прятал следы употребления кокаина) и не устаёт подсовывать дела государственной важности (как будто это аргумент), пока Джон и Мэри наблюдают за перепалкой братьев с дивана, передавая друг другу пакет с попкорном. — Что ж, — Майкрофт поднимается с кресла. — Я зайду позже. Может, ты станешь сговорчивее. И Шерлок определенно становится сговорчивее, когда беззвучно запирает за ними дверь спальни. — Иногда я хочу рассказать им, чтобы они подавились попкорном, — ворчит Шерлок, стаскивая с Майкрофта пиджак. — Ставлю на то, что Мэри не подавится, — парирует Майкрофт, подталкивая младшего к кровати.