Трудное свидание

       — Прости, Инуяша-кун, — уже, наверное, в сотый раз за вечер со всем возможным сожалением произнесла Эри, обращаясь к забившемуся в угол парню с банным полотенцем на голове.        Нервно дёрнув спрятанным под махровой тканью собачьим ухом, полудемон хотел было доходчиво объяснить, где именно он видал все её извинения, но разжать челюсть так и не рискнул. Инуяше казалось, что открой он рот, и та принесённая этой девицей дрянь, снова наполнит носоглотку, буквально выжигая всё внутри своими ядовитыми парами.        — Извини, — присоединяясь к подруге, пробормотала Юка. — Мы и правда не знали, что у тебя аллергия на парфюмерию.        — Не злись, пожалуйста, — в тон девчонкам произнесла Аюми, так же, как и они, чувствуя себя ужасно виноватой.        — Всё будет нормально, — вздохнула Кагоме, понимая, что ответа от Инуяши девчонки вряд ли скоро дождутся. — Это не смертельно.        — Ты уверена? — недоверчиво спросила Юка, с подозрением покосившись на полудемона, которого, казалось, в любой момент могло вывернуть наизнанку. — Может, ему лекарство какое-нибудь принять?        — Примет, — с готовностью кивнула Хигураши, не желая объяснять подруге, что для парня свежий воздух — это лучшее лекарство на свете. — Не волнуйтесь.        — Ты уж позаботься о нём, — виновато улыбнувшись, произнесла Эри, рискнув сделать шаг к полудемону, но увидев, как тот ощетинился при виде висящего на её плече чемоданчика с косметикой, отступила назад на два шага.        — Угу, — снова кивнула Кагоме. — Непременно.       — Ну, тогда мы пошли, — помахала рукой Эри, первой скрываясь за дверью.       — До свидания, — чуть повысила голос Юка, чтобы Инуяша понял, что она прощается и с ним тоже, после чего значительно тише добавила: — Увидимся в понедельник, Кагоме-чян.       — Удачи тебе, — подмигнула Аюми, чуть задержавшись на пороге. — Потом расскажешь. — В ответ на это Хигураши легонько улыбнулась, от души надеясь, что ей и правда будет что рассказать.       Закрыв за подружками двери, Кагоме обернулась к большому настенному зеркалу. Отражение было каким-то непривычным, но всё же, она не могла не признать, что косметика и правда сделала её более привлекательной, подчеркнув природную красоту. Одобрительно кивнув самой себе, Хигураши уверенным шагом направилась в гостиную, где оставила бледного, как стена, полудемона, только сейчас рискнувшего нормально вздохнуть.        — Ты как, Инуяша? — спросила она, присаживаясь рядом, чтобы тот уж точно заметил в ней изменения. — Уже получше?        — Угу, — вроде бы утвердительно кивнул Инуяша, но при этом, ещё больше насупившись, отодвинулся подальше.        — Значит, Эри всё же на меня попала, — видя эту реакцию на своё приближение, с лёгкой досадой произнесла Кагоме. — До чего же стойкие духи, — заключила она, поднеся к носу рукав своей блузки, от которого исходил приторный аромат дорогой парфюмерии.        — Какие там, на хрен, духи?! — проследив за её жестом, попытался рявкнуть Инуяша, но вместо этого скорее жалобно заскулил. — Да, блин, Нараку фиалками пахнет, по сравнению с этой дрянью!        — Ну! Нашёл, с кем сравнивать, — немного обиженно возразила Хигураши. — Это, между прочим, дорогая парфюмерия. Просто пользоваться её надо очень аккуратно, а не так, как Эри.        — Да пофигу, сколько оно стоит, — скривился полудемон, всё ещё чувствуя небольшое жжение в носу, — раз своей вонью по самые мозги прошибает! А тут ещё до кучи и эта хрень у тебя на голове!        — На голове? — не сразу поняла Кагоме, и, лишь коснувшись волос, вспомнила про средства для укладки, которые Эри, сооружая ей причёску, щедро использовала в своей работе. — Это другое, — попыталась пояснить она, слегка повернувшись, чтобы Инуяша смог оценить всю красоту модной завивки. — Это специальное средство, чтобы причёска не распадалась.        — Тоже мне радость, — проворчал в ответ полудемон, ни капли не впечатлившись её новым образом. — Соорудила на голове воронье гнездо, а потом какой-то хренью вонючей залила. Тьфу! Мерзопакость!        — Это не воронье гнездо! — возмутилась Кагоме, явно ожидая от парня немного иной реакции на своё преображение. — Между прочим, очень красиво получилось!        — Кхе! Да ни фига красивого! — отрезал тот. — Ты вообще себя видела? Мало того, что на голове не пойми что, так ещё и физиономия вся размалёванная… Тьфу! Ну, блин, гейша вылитая… Эй, ты чего? — вдруг осёкся Инуяша, увидев, как Кагоме резко поднялась на ноги, одарив его таким испепеляющим взглядом, от которого он всерьёз пожалел, что не утопился в ёмкости для омовения.        — Ничего, — процедила она сквозь стиснутые зубы.        — Тогда чего меня взглядом буравишь? — с плохо скрываемой опаской пробормотал полудемон, на всякий случай отстраняясь чуть назад.        — Ах, извините мою грубость, господин, больше не буду, — всплеснула руками Кагоме.        — Чё? — крякнул Инуяша и несколько раз тряхнул ушами, словно проверяя, не ослышались ли они. — Какой, к хренам, «господин»?        — А разве гейша не так должна обращаться к своему гостю, — с нескрываемым ехидством произнесла Кагоме, скрестив руки на груди. — Даже если этот гость — чурбан бесчувственный! — всё же потеряв самообладание, гаркнула она, после чего, резко развернувшись, пулей вылетела из комнаты.        — Чё? — очумело глядя ей в след, заморгал полудемон, пытаясь вернуть выпавшую челюсть на место.        Влетев фурией в ванную комнату, Кагоме с грохотом захлопнула за собой дверь, и лишь тогда смогла дать волю своим чувствам. Прислонившись спиной к кафельной стене, она медленно сползла вниз, размазывая по лицу слёзы, которые потоком полились из глаз, превращая макияж в бесформенные тёмные разводы.        — Дурак, — всхлипнула она, уткнувшись замурзанным лицом в подтянутые к груди колени. — Это же всё было только для тебя… А ты… ты… Дурак!        Когтистая рука, протянутая было к дверной ручке, дрогнула и сжалась в кулак. Босые ноги словно приросли к полу, когда полудемон застыл посреди коридора, чутко прислушиваясь к происходящему в ванной. Доносящиеся из-за дверей рыдания резали слух, заставляя собачьи уши мелко вздрагивать, в такт каждому всхлипу.        «Ну не реви ты», — стиснул зубы Инуяша, не решаясь войти внутрь и сказать это вслух. Почему-то бившая ключом во время любой битвы отвага сейчас изменила ему, превратив бравого полудемона-пса в беспомощного щенка, скулящего под дверью.        Мысль о том, насколько жалко он сейчас выглядит, неожиданно придала парню сил. Собрав в кулак всю свою гордость, он носорогом ринулся вперёд, чтобы, если понадобится, снести эту хлипкую фанерную перегородку и всё же вытащить свою плаксу наружу. Полудемон даже успел упереться плечом в угрожающе хрустнувшую дверь, когда раздающиеся из ванны всхлипы вдруг резко заглушил шум хлынувшей из крана воды, оповещая его, что ломиться сейчас к Кагоме уже поздно и, мягко говоря, неприлично.        Осознав это, Инуяша сделал шаг назад, продолжая сверлить почти ненавидящим взглядом несчастную дверь, вдруг ставшую для него непреодолимым препятствием.        — Зараза, — рыкнул он сквозь стиснутые зубы, сам не зная, к кому конкретно сейчас обращался.        — Вы что, опять поругались, Ушастик? — раздавшийся за спиной писклявый голосок заставил полудемона резко обернуться, чтобы увидеть застывшего на верхней ступеньке лестницы Соту. — Вас на весь дом слышно.        От этих слов, собачьи уши на голове Инуяши встали торчком, чтобы потом так же стремительно юркнуть в густую шевелюру.       — А чё я? — буркнул он, усевшись копилкой прямо посреди коридора. — Она первая… Вымазалась с ног до головы всякой дрянью, а я ещё и виноват остался.       — Всякой дрянью? — удивлённо моргнул мальчик. — Ты это о чём?       — Да о той ерунде на её лице, — передёрнул плечами полудемон.       — Это ты про косметику, — догадавшись, кивнул Сота, присаживаясь рядом с ним. — В наше время все девчонки ею пользуются.       — А чё ж она у вас воняет-то так? — фыркнул Инуяша, как раз припомнив, как, будучи ещё щенком, сунул свой любопытный носик в мамину пудреницу. Начихался он тогда в волю, но отнюдь не от запаха. Все те средства, что она использовала, чтобы наводить красоту, пахли очень приятно, а тогда ещё казалось, что и вкусно.       — Это в вашем времени не воняло, — вздохнул Сота, — потому что её из натуральных материалов дели, а теперь всё совсем по-другому.       — Кхе, — фыркнул полудемон, задрав кверху нос. — Вот и я говорю — дрянь! Нафига этим лицо мазюкать?!       — Девчонки думают, что так они становятся красивее, — пожал плечами Сота.       — Красивее?! — встрепенулся Инуяша. — Да ты эту «красоту» видел?! Жуть жуткая! Волосы, словно корова облизала — все в слизи какой-то! Физиономия бледная, глазища синие... Ну, блин, в гроб и то краше кладут! Чучело в огороде, одним словом! Эдакое красавище в безлунную ночь повстречаешь, до конца жизни заикаться будешь! А ещё...       — Сидеть!!! — прервал весь этот словесный поток громкий вопль, который издала стоящая на пороге ванны Кагоме, волшебным словом намертво впечатывая полудемона носом в напольное покрытие.       — Мамочки! — взглянув в перекошенное лицо сестры, которое та так и не успела толком умыть, испуганно взвизгнул Сота. — Не хочу заикаться!!! — заголосил он и со всех ног кинулся вниз по лестнице.                      — Эй, Кагоме... Чё, так и будешь на меня дуться? — пробухтел Инуяша, с лёгкой обидой глядя в спину шагающей впереди него с рюкзаком за плечами школьницы, которая всё утро очень старательно его не замечала, чем с каждой минутой раздражала всё сильнее.        После вчерашнего скандала полудемон счёл за благо провести ночь вне дома, чтобы, во-первых: иметь возможность нормально дышать, ибо всё те «ароматы» так толком и не выветрились, заставляя его поминутно морщить нос; а во-вторых: чтобы не быть снова беспричинно усаженным одной обидчивой особой, которой явно требовалось некоторое время для успокоения.       Инуяша стойко выдержал поток возмущения, которым семейство Хигураши встретило его решение заночевать снаружи. Мать Кагоме, словно не ведая, что полудемон умудрился довести до слёз её дочь, всячески уговаривала его остаться, постоянно ссылалась на обещанный болтливой тёткой из телика дождь, хотя на небе весь день не наблюдалось ни единого облачка. Сота старался заинтересовать множеством диковинных вещей мира будущего, а старик-смотритель только и ворчал, что спать на Священном Древе — это страшный грех, так что лучше не гневить небеса и остаться в доме, при этом дед словно забыл, что Инуяша и так «проспал» на святыне пятьдесят лет к ряду.       Словом, отбившись от настойчивого гостеприимства, полудемон всё же уснул на широкой ветке под открытым небом, будучи полностью уверенным, что за ночь Кагоме непременно остынет, а главное — поймёт, что он во всём был прав. Однако, стоило Инуяше утром войти в дом, как вся его уверенность махом улетучилась. Вместо приветливой улыбки, он получил от Кагоме странный взгляд, словно девушка ждала от него чего-то очень важного, но, так и не дождавшись (ибо полудемон даже понятия не имел, чего именно), просто отвернулась, красноречиво игнорируя его.       Что собственно и делала до сих пор, постепенно выводя Инуяшу из себя.       — Эй, алё! Я ваще с кем разговариваю! — в конце концов не выдержав, рявкнул он, в два шага нагнав свою обиженную спутницу и схватив её за плечи, резко развернул лицом к себе. — Чего морозишься, а?!        Явно не ожидая ничего подобного, Кагоме вскинула голову, с удивлением уставившись в золотистые глаза, взирающие на неё с возмущением, но в то же время и с какай-то детской обидой, словно полудемон был малышом, которому не купили обещанную конфетку.       — Я... я не морожусь, — растерянно пробормотала она и тут же нахмурилась, старательно отгоняя от себя этот образ.       — Ага щаз! — хмыкнул в ответ Инуяша, всё ещё удерживая её за плечи. — А чего ж у тебя физиономия такая кислая? Если дуешься, так прямо и скажи — и не надо глухонемую тут из себя корчить!       — Никого я из себя не корчу, — передёрнула плечами Хигураши, пытаясь высвободиться из его хватки. — Это тебе только кажется.       — Да ни фига не кажется, — немного поколебавшись, всё же разжал руки полудемон и тут же скрестил их на груди. — Ведь бесишься же до сих пор из-за вчерашнего.       — Ничего я не бешусь, — заметно порозовев, попыталась возразить Кагоме.       — Кхе! — фыркнул на это Инуяша. — Ещё как бесишься.       — Не бешусь.       — Бесишься.       — Не бешусь! — почти закричала Кагоме, сжав кулаки. — Просто ты... ты... Ты вёл вчера себя так... Ух! И даже не извинился за своё поведение!       — Это с какого перепугу я должен извиняться?! За что?!       — За те гадости, которые ты наговорил!        — Какие ещё гадости, — возмутился полудемон. — Я просто правду сказал, а ты меня за это ещё и об пол приложила.        — Правду?! — задохнулась от возмущения Кагоме.        — Ага, — с готовностью кивнул тот.       — Ну знаешь!.. Немедленно извинись, а то я... я...       — Чё, ты? — хмыкнул Инуяша, ехидно глядя в её раскрасневшееся лицо.       — Никуда с тобой не пойду! Вот! — топнула та ногой, выражая тем самым всю серьёзность своих намерений.       — Чего? — дёрнул ухом полудемон.       — Чего слышал, — гордо вскинув подбородок, ответила Хигураши и, перехватив поудобней лямки рюкзака, резко развернулась на сто восемьдесят градусов. — Я к колодцу и близко не подойду, пока не услышу твои извинения! — заключила она, бодро шагая обратно к дому.       — Ага, щаз! — хмыкнул Инуяша, имея на этот счёт свои мысли. Не собираясь потакать разным выбрыкам, он в один прыжок легко нагнал Кагоме, намереваясь подхватить её на руки и без лишних заморочек доставить в средневековье, но…        — Сидеть! — полностью предугадав его намерения, вдруг рявкнула та команду, которой полудемон просто не мог не подчиниться. Следуя за дёрнувшими его к земле магическими чётками, парень резко ухнул вниз прямо посреди храмового дворика.       — Стерва, — только и смог булькнуть он, после не самого мягкого приземления.       Удовлетворённо кивнув, Хигураши, даже не обернувшись, спокойно продолжила свой путь, при этом не обращая никакого внимания на приглушённое, перемежаемое бранью рычание, раздающееся у неё за спиной.