***
Ближе к четырём утра гул в больнице слегка стих, проснувшиеся пациенты разбрелись по своим палатам, а уставший после операции персонал спал в ординаторской на диванах. К Ким Чонину сон не шёл, и он решил заглянуть к тому самому парню, которого только недавно привезли из реанимации. Раньше он за собой не замечал такой сентиментальной тяги к пациентам, но в этот раз что-то тянуло в палату неведомой силой. Возможно, первая спасённая жизнь. Медицинская карточка в изножье кровати гласила короткое: «Лу Хань» в графе имени. Далее шли противопоказания по лекарствам, рецепты и описание лечения. Ко всему прочему суицидник оказался и иностранцем. Парень ещё спал, от его запястья тянулась тонкая трубка капельницы, а почти вся поверхность кожи была заклеена пластырями. Открытым оставалось лишь лицо с довольно миловидными чертами. Всего в двадцать три года он уже устал от жизни и решил её оборвать. Чонин никогда не понимал этого стремления. Тем временем пациент зашевелился. Приборы сразу показали возросший сердечный ритм и слегка подскочившее давление. Хирург хотел было позвать дежурных медсестёр, но парень захрипел и попытался что-то выговорить. Тело его не слушалось, и он всё старался выдавить хоть звук. — Лу Хань? Я позову кого-нибудь, вам дадут ещё обезболивающего. — М-м-м… — Пациент наконец-то приоткрыл глаза и даже попробовал поднять руку. — М-м-м… меня… Врач наклонился к нему ещё ближе, силясь услышать неразборчивое бормотание. Ему явно что-то хотели сообщить. — М-меня зовут Смерть… — всё таки просипел парень и обессилено обмяк. Чонин нахмурился и глянул на явно бредящего пациента. Похоже, его определили не в то отделение. Психиатрия находилась в другом крыле здания. — Я позову медсестру, — повторил он и поднялся, собираясь покинуть палату. — Не веришь? Вот и я не верил, а потом в четырнадцатом веке вспыхнула чума, и тогда уж пришлось поработать, — вполне бодрым голосом донеслось ему вслед. Покачав головой, Чонин всё же вышел, ругая себя за несдержанность. В конце-концов чего он ожидал, заявляясь к незнакомому парню, пытавшемуся свести счёты с жизнью? Он был явно не в себе. Сообщив на сестринский пост о состоянии пациента, он всё же вернулся в ординаторскую в надежде немного вздремнуть до рассвета. Его разбудил голос, разносящийся из динамиков под потолком по всей больнице: «Внимание всему персоналу, пропал пациент из палаты №74. Просьба всем свободным сотрудникам больницы приступить к его поискам». Ким вскинул глаза к потолку. Семьдесят четвёртая палата… Да, ошибки быть не могло. Они упустили человека только вернувшегося с того света, да ещё с кучей переломанных костей. Врач тяжело поднялся и бросил взгляд на часы: не прошло и часа с момента, как он уснул. Видимо, сегодня об отдыхе можно забыть. По коридору то и дело пробегал кто-то из медсестёр или санитаров, заглядывая в каждую дверь и тут же извиняясь перед возмущёнными пациентами. Чонин огляделся. Куда бы мог пойти человек, считающий себя смертью? Да и вообще был ли он в состоянии ходить всего спустя несколько часов после реанимации? «Морг». Железные створки дверей распахнулись со слабым скрипом, в нос сразу ударил стойкий запах хлорки и медикаментов. Нашарив рукой выключатель, молодой врач включил свет в помещении. Как и ожидалось, у одного из металлических столов стоял, будто медитируя, уже знаменитый суицидник. — Эй, ты! — окликнул его хирург, тут же оказываясь рядом. Его встретил внимательный взгляд тёмных глаз. Парень без усилий стоял над одним из тел, безучастно его рассматривая. — Я бы тоже так хотел… Все эти века бесконечных смертей так утомляют. Просто небольшой отпуск, это ведь не так сложно? Я многого прошу? — парень развернулся к врачу и внимательно на него уставился. — Что ты вообще здесь делаешь? Тебе полагается лежать под снотворным и успокоительным, сращивая сломанные кости. Всего пару часов назад у тебя в груди зашили огромную дыру! Ты едва не умер! Лу Хань лишь отмахнулся, возвращаясь к созерцанию тела. — Я вызываю санитаров, — пригрозил ему Чонин, но дождался лишь многозначительного молчания. — Ладно. Он было двинулся к выходу, но пациент снова заговорил: — Думаешь, смерть может умереть? — Я сам запускал твоё сердце после остановки, — рявкнул на него Ким, теряя терпение. — А ты смотрел тогда на часы? Сколько я был «мёртв»? Сердцебиение для меня ничего не значит, как и тело. Не хочется тебя огорчать, но ты потрудился зря, — печально выдохнул Лу Хань. Пальцы его зацепили пуговки на больничной рубахе спереди, расстёгивая их одну за другой. — Я покажу тебе. — Что ты творишь? — прошипел хирург, начиная жалеть, что вообще сегодня явился на работу. Белая рубашка распахнулась на бледной груди, являя под собой нетронутую ровную кожу. Ничего. Ни шрамов, ни порезов или покраснений. Не было даже синяков. Ким поражённо выдохнул, застыв на месте. Он отказывался верить в увиденное. — Это что грим? Ты фокусник? Или это тупой розыгрыш, да? Ты актер, нанятый кем-то из сотрудников, подменивший пациента. Ладно, ребята, выходите, шутку я оценил. Очень весело, ха-ха, а теперь заканчивайте с этим. Однако никто не спешил выскакивать из-за ширм с возгласом «сюрприз!», а молчаливый пациент продолжал безмолвно стоять напротив. Почему-то Чонин был уверен, что именно это тело видел на операционном столе, никакой подменой здесь и не пахло. Здесь что-то другое. — Ну как? Теперь веришь? — Я верю, что происходит нечто странное, — пробормотал Ким, взлохмачивая волосы. — И ещё что ты сумасшедший. Тебя заберут в психиатрию, а я наконец-то спокойно посплю. Возвращайся в палату. Лу Хань рассмеялся и снова застегнул рубашку, доставая что-то из кармана больничных штанов. Он бросил предмет Киму, и тот его инстинктивно поймал. — Тогда вот. Мой путеводитель, если угодно. Я могу назвать имя первого, кого я забрал в этой больнице. Маленький Чхве Сок с воспалением лёгких. Это был тысяча девятьсот сороковой год. Ким держал в руках небольшую записную книжку. Раскрыв её, он увидел множество имён, выведенный каллиграфическим почерком в каждой строчке. — Это ничего не значит. Всего лишь блокнот, а имя ты мог узнать из интернета. Хватит придуриваться и морочить мне голову, — разозлился Чонин и, швырнув записную книжку на пол, умчался звать санитаров. — Тогда я тебе докажу по-другому! Больше никаких смертей! — донеслось ему вслед.***
На следующий день смена доктора Кима начиналась в девять вечера. После хорошего сна дома он уже не так остро воспринимал ситуацию с чудиком, спрыгнувшим с крыши. Он просто сумасшедший. А рана… Может, всего лишь умелый грим или действительно чья-то злая шутка. Медсестра на рецепшене мило ему улыбнулась, а в голове вдруг всплыли вчерашние слова Лу Ханя: «Маленький Чхве Сок с воспалением лёгких. Это был тысяча девятьсот сороковой год». — Извините… — нерешительно обратился Чонин к девушке. — Слушаю, доктор Ким. — Вы не могли бы найти для меня имя первого умершего здесь пациента? Девушка удивлённо покосилась на него, но послушно застучала по клавишам. — Это Чхве Сок, шестилетний мальчик. Умер от воспаления лёгких в сороковом году. — Спасибо, — потерянно поблагодарил её Чонин, отходя от регистрационной стойки. Дёрнул же его чёрт вспомнить об этом сегодня. В ординаторской разговаривали двое врачей, а на диване валялась забытая кем-то свежая газета. Времени было много, делать было пока нечего, и Чонин присел на один из стульев, разворачивая газету. В глаза крупным заголовком сразу же бросилась надпись: «Необычайная удача: сегодня в Сеуле никто не умер!». Врач нахмурился, в голове как назло замелькали отрывки разговора с парнем, считавшим себя Смертью. «Больше никаких смертей!». Газета был отброшена, и Ким двинулся по направлению в ожоговый центр, куда не так давно поступило несколько человек с большого пожара. В ожоговом царил хаос, а мимо то и дело проносились доктора и медсёстры с бинтами и капельницами. На нескольких койках корчились обгоревшие тела; с первого же взгляда на них становилось ясно, что эти люди больше не жильцы. Здесь никакая пересадка кожи не поможет. Тем не менее люди продолжали стонать и кричать, в то время как на мониторах отчётливо были видны безупречно ровные линии сердечного пульса, сопровождаемые ровным писком. Технически эти люди были мертвы, но умереть не могли. — Это невозможно…***
В палате Лу Ханя ожидаемо не оказалось. Оббежав всю больницу в его поисках, Ким Чонин почти с безнадёжным упорством распахнул дверь на крышу, куда обычно приходил покурить персонал. Тонкая фигура в больничной пижаме обнаружилась на самом краю крыши, у бортика. Чонин подошёл молча, опираясь о поручень и заглядывая вниз. Мысли в его голове были словно однородная каша. Мир внезапно перевернулся с ног на голову и перестал быть понятным. Лу Хань глубоко вздохнул, перебирая что-то в пальцах. Чонин скользнул взглядом выше. В руках у парня оказался небольшой бутон розы. — Как бы там ни было… тебе нужно снова начать делать своё дело, — тихо проговорил Чонин. Тонкая фигура в пижаме хмыкнула и протянула розу врачу. — Как давно ты нюхал розы, Чонин? — Какая к чёрту разница, ты… — Как давно? — перебил его парень, протягивая красный бутон. — Где-то с колледжа, — неуверенно пробормотал хирург, принимая цветок и поднося его к носу. Тонкий аромат всколыхнул нечто давно забытое в нём. Лу Хань грустно улыбнулся, наблюдая за этим. Сейчас он как никогда был похож на обычного юношу: слегка спутанные волосы, потрескавшиеся губы и слегка прищуренные от сильного ветра глаза с длинными ресницами. Он вновь развернулся лицом к городу, раскинувшемуся под их ногами. — Ты начнешь это снова? Если никто не умирает, то скоро на земле наступит перенаселение, голод, болезни… Так нельзя всё оставить, — вновь обратился к нему Чонин. Покачав головой, Смерть достал уже знакомую записную книгу из заднего кармана и протянул её Чонину. — Открой. — Зачем? — полюбопытствовал врач, но послушно открыл блокнот. На одной из страниц каллиграфически ровным почерком было выведено его имя. Лу Хань внимательно наблюдал, как в лице доктора сменяются несколько эмоций: недоверие, страх, снова недоверие, ирония. — Отличная шутка, — фыркает он и отдаёт блокнот обратно. — Это не шутка, — качает головой Лу Хань и поворачивается к доктору. — Твоё время пришло, а я лишь следую инструкции. На этот раз мне действительно жаль, ты смог бы помочь многим людям. — Постой! Мне ведь только двадцать семь, я ещё даже семью завести не успел! Я только работаю, и работаю, и… работаю. Это нечестно! Ты же Смерть, просто вычеркни меня или наколдуй что-нибудь! Лу Хань мягко рассмеялся, прикрывая глаза. — Это не так действует, Чонин. Я просто отведу тебя, и всё… Внезапно в голове у Кима острой искрой вспыхнула боль, мгновенно заполняя собой всё тело. Ноги подкосились, а руки инстинктивно ухватились за поручень. Лу Хань осторожно поддержал его за талию и прислонил к себе, не давая упасть. Его сухие шершавые губы на долю секунды коснулись губ Кима, и боль тут же исчезла. — Так лучше? — тихо спросил парень в больничной пижаме. — Кажется, — неуверенно ответил ему Ким, выпрямляясь и внимательно всматриваясь в лицо Лу Ханя. — Ты… — О, скажем так, далеко не все удостаиваются такой чести, — хмыкнул Смерть, касаясь большим пальцем нижней губы. Чонин улыбнулся, но тут же поражённо уставился себе под ноги, где на холодном бетоне крыши лежало его распростёртое тело. Всё так же криво застёгнутый халат и слегка небрежно растрепавшиеся волосы. Значит ли это, что он… умер? — Нам пора, — шепнул Лу Хань и протянул Киму ладонь. — Но это же… Я… Скажи только, я действительно спасал жизни своей работой или же время тех пациентов ещё не пришло? — выдавил из себя хирург. — Ты спасал их. Иногда люди способны совершать поистине удивительные даже для сверхъестественного мира вещи. Чонин послушно подал Смерти ладонь, которая казалось такой по-человечески тёплой, чтобы уже через несколько секунд исчезнуть вместе с ним на своём пути к вечности.