Насколько реален нереальный мир?

      Я выдохнул и закрыл глаза. Анализировать поведение, каждый шаг, каждое слово, каждое движение. Но, кажется, всё, что можно было узнать, я и так знаю. И всё равно, я не понимал. Никак не мог понять, как бы ни старался. «Лиса… Зачем? И почему? Если ей хотелось причинить мне боль, посмотреть, как я страдаю, то почему она вернулась? Пришла по первому зову, кажется, рассказала всё, что только чувствовала, а потом и предложила мне себя».       Когда я вспомнил, что в комнате не один, Денис молчал. Я заметил, что это очень хорошее качество для мужчины — молчать, пока девушка дёргается в конвульсиях, рассказывая, как её достал окружающий мир. Наверное, мне стоило бы поучиться у него, чтобы не заходить в те дебри, в которые я обычно захожу в споре. — И что теперь? — спросил я тихо, глядя на Дениса внимательно, так, словно он мог ответить на все мои вопросы. Парень пожал плечами. — Сейчас ты думаешь о том, почему она так поступила, не так ли? — внезапно начал он, двигаясь немного ближе ко мне. Ну, а я, в общем-то, был не против. — Да. Знаешь, я так давно знаю её. И за всё это время я не узнал того, что Лиса может поступить таким образом. И сейчас я в тупике, — конечно, разговаривать со своим насильником один-на-один в пустой квартире — не самая лучшая из моих идей, но он умел слушать, а я был слишком измотан всем происходящим. — Всё дело в её «маске», — мягко объяснил он, тоже глядя на меня, и делал это он не менее внимательно. — Расскажи, — лишь попросил я, являясь не менее чем заинтригованным подобными словами. Он кивнул. — Каждый человек как-то защищается от чрезмерного влияния других людей. Кто-то улыбается, кто-то кидается на тех, кто слишком переступает черту, а кто-то прячется в себе. Так вот, Лиса «играет» особенным способом. Она выставляет свои слабости напоказ. Она спокойно говорит, что она готова убить, или то, что она — мазохистка. И никто не воспринимает её заявления действительно серьёзно, просто отмечают её хорошее чувство юмора и умение показать себя. Никто не замечает, что она действительно такая, как говорит о себе. Даже ты ведь не заметил, правда?       Я молчал. Так вот, почему эта реальная Лисандра показалась мне смутно знакомой, но в то же время совершенно чужим человеком. Моё подсознание составило несколько портретов, но девушка походила именно на тот, который я не хотел признавать. А это значит, что Лиса всегда говорила правду. Она не признавала ложь, как и говорила. А ещё девушка отрицала реальность, была импульсивной и склонной к суициду… И к этому: неимоверно одинокой. Лиса была словно шуткой, издёвкой над реальностью.       Но выход был. Спасти можно было кого угодно, лишь бы он сам этого хотел. Лисандра ведь была на улице в одиночестве не потому, что ей действительно хотелось быть одной. На самом деле она желала, чтобы её простили. Девушку мучила вина за то, что она сделала со мной. Лиса ведь поняла, что ошиблась. Сама вызвала полицию, надеясь, что ещё не слишком поздно. Она хотела извиниться… И её чувства были уж точно не ложью. Лиса и правда была в меня влюблена. А я — в неё. Я посмотрел на Дениса снова. Кажется, он понимал, что я во всём разобрался. — Я и не знал, что головоломка решается так просто, — пробормотал я, поднимая голову и глядя на парня. — Откуда ты знаешь? — Моя сестра делает также. Только вот у неё всё не так плохо, — он говорил более, чем спокойно, но мне казалось, что Денис относится к ней намного нежнее, чем готов признать это передо мной или вообще перед кем-либо. — Вот как, — выдохнул я, оторвавшись от размышлений. — Слушай, тогда… В подвале, когда ты брал меня, — сам не знаю, почему я вдруг заговорил об этом, но мне хотелось выговориться, расставить все точки над «и» и просто отдохнуть от всего этого мира, — мне понравилось. — Хочешь повторить? — да что уж говорить, если я сам себя удивил, так Дениса такое заявление вообще должно было шокировать. — Не уверен, но хочу. Хочу разобраться, что со мной, и правильно ли я оцениваю свою ориентацию, — он кивнул. Я не был уверен, что сказал всё так, чтобы донести всю глубину того, что я чувствовал, но этого было вполне достаточно. — Только секс, хорошо? — ещё раз тихо спросил я, немного стесняясь своего нынешнего положения. — Хорошо, — Денис кивнул, и я старался не анализировать, не пытаться предсказать, что он скажет или покажет, я хотел просто снова ощутить то внеземное чувство блаженства, что наполняло меня тогда. — Только сначала мне бы хотелось поговорить с тобой. — Просто поговорить? — я выдохнул, расслабившись. Обычные разговоры были мне более чем знакомы. — Не совсем, — он передвинулся ближе. — Сядь ко мне на колени.       Сердце забилось быстрее. А это уже было новое, неизведанное чувство. Всё это было неправильно и очень нереально, это выходило за мои рамки того, что делать можно, а что — нельзя. Если так подумать, то вся моя жизнь была только внутри «можно». Я всегда проверяю, дозволено ли мне то, что я делаю. И никогда не перемещаюсь туда, за воображаемую линию, где находится «нельзя». А сейчас я собирался нарушить границу. Или же мне следовало просто расширить рамки того, что мне позволено? Я выдохнул. К чёрту мысли. Только чувства. Только ощущения.       И я перебрался на колени к Денису, устраиваясь поудобнее. Вся эта «игра» уже возбуждала меня и сидеть на одном месте, не ёрзая, вообще желания не было. Парень же тихо хмыкнул, касаясь моего голого торса. Сначала это были просто осторожные прикосновения к животу, груди, потом и выше — к шее, щекам. Я лишь закрыл глаза и позволял делать со мной всё, что только заблагоразумится этому едва знакомому парню. Но ведь в прошлый раз, когда я был весь в его руках, больно не было. И я доверял, ощущая нежные касания мужских пальцев. Прикосновение к соску было неожиданным, и я дёрнулся, но тут же вернулся в ту же позицию, пробуя на вкус это новое прикосновение, такое мягкое и немного болезненное.       Я повернулся, глядя на Дениса, который лишь усмехнулся, заметив некоторое недовольство в моём выражении лица. А я опёрся ногами на пол и навис над ним, снова заглядывая в глаза. Парень даже не сопротивлялся, когда я наклонился ещё немного, осторожно касаясь его губ. В ответ на это он просто притянул меня ещё ближе, едва ли не лишив равновесия, а затем поцеловал. Всё было удивительно и ново, но когда его язык оказался у меня во рту, было всё же немного противно. С поцелуем мы закончили быстро. Я выдохнул, пытаясь успокоиться, но где уж там? Раздевать его я был не готов, поэтому отодвинулся, снимая с себя штаны и бельё, демонстрируя парню всё, что обычно было доступно лишь мне и девушкам. Тот тоже раздевался, и, конечно, от его взгляда не укрылся мой интерес. — Ну, не хочешь устроиться на кровати? Сомневаюсь, что тебе понравиться заниматься сексом стоя, — усмехнулся Денис, извлекая из кармана брюк презерватив.       Пока я устраивался на кровати, стараясь принять как можно более удобную позу, не мог не подумать о том, откуда у подобных парней всегда с собой презерватив. «Может, они доплачивают тайным агентам, чтобы те всегда готовили для них штаны с пакетиками внутри?»       Дениса долго не было, и я обернулся, наблюдая за парнем. Как оказалось, он искал вазелин, и, судя по тому, что тюбик был у него в руках, он его нашёл. Поэтому я снова развернулся, закрыв глаза. И решился на то, чего бы обычно никогда не сказал. — Ну, мы будем сегодня трахаться, или как?