Больше так не будешь?

Юрий стоял под дождём и проклинал всё на свете. Ещё какие-то полчаса назад погода на улице была превосходной, потому, выходя из дома, он даже не подумал взять куртку. Сейчас, на другом конце Питера, единственное, что ему оставалось делать, так это ждать Никифорова, который, Юра чертовски надеялся, всё-таки взял с собой тёплых вещей. Пряча под собой сумку, он оглядывался вокруг. Виктор ожидаемо опаздывал. В общем-то, опаздывал он на регулярной основе. И сегодня в этом можно было даже плюс найти. Ведь если он вышел уже в пасмурную погоду, то вполне мог скрыть Юркину тушку под своей курткой. От этих мыслей на душе у парня становилось тепло. Правда телу лучше не стало, потому прекращать проклинать ёбаный Петербург и ёбаный май он был не намерен. Из-за спины раздался радостный крик. Весело прыгая по лужам, к Юре приближался Виктор. И, что больше всего расстроило младшего в этот момент, никакой куртки у него с собой не было. Ах, как же он мог забыть, Виктор, ледяная наша королева, отличается чрезмерной хладоустойчивостью, и до ноября преспокойно ходит в футболке. На крылышках нереальной радости Виктор подлетел к Юрию и обнял того за плечи. Юрия аж затрясло, мало того, что он терпеть не может прикосновения, так ещё и от мокрого и холодного Вити, который, кажется, нихуя вокруг не замечает. — Какого хуя я опять должен ждать тебя, седовласка? — Не матерись, котёнок, больше так не буду. Этот диалог повторялся между ними сотню раз, и стал для обоих таким родным. Раздражённый Юра и смеющийся над его выражением лица Виктор направились по пустынной улице к остановке. Под навесом от ливня скрывалась ещё тройка человек, которые полностью игнорировали и присутствие друг друга, и прибывших на остановку мужчин. Виктор и не думал отпускать Юру, а последний уже даже сопротивляться перестал, столь обычным был для них этот жест. На удивление быстро подошёл нужный автобус. Зайдя в него, Юрий наконец-то выдохнул. Священное тепло приятно окутывало его. Даже руки Виктора не казались такими холодными. Юра понял, что чертовски хочет спать. Это неудивительно, он не спал уже дня два. По правде говоря, сбившийся напрочь режим стал нормой для подростка. Вечные соревнования и перелёты давали о себе знать. Да и вообще, переписываться с Виктором куда интереснее, чем спать. Ехать им нужно было немало, потому ничего не мешало Юре с чистой совестью заснуть на плече у мужчины. Юра приехал забрать Виктора в другую часть города, потому что тому, видите ли, страшно идти домой одному. Юра заслужил хоть пару часов сна. Виктор разбудил его только перед выходом, чему Юра рад не был. "Пару часов сна" пролетели слишком незаметно. Нехотя выйдя из автобуса Плисецкий поплёлся за Виктором. Дождь так и не прекращался. Холодные капли градом катились за шиворот, но сейчас Юру это даже радовало. Импровизированный душ неплохо взбадривал. Спать больше не хотелось. Да и злиться на Виктора тоже. Они не виделись уже несколько месяцев после последнего соревнования. Виктор был в Японии, а Юра бросил попытки вернуть его. Он не ожидал, что главный герой его грёз приедет сам. Да ещё и к нему. И, не смотря на то, что "как раньше" всё уже не будет, приезду Виктора Плисецкий был чертовски рад. Ему, конечно, следовало бы поругаться для вида, но настроения не было совсем. Тянущая пустота внутри исчезла. Они приближались к дому Никифорова. Юрий, правда, не мог понять, зачем он его позвал. Тупое "мне страшно одному идти" совершенно не работало. В любом случае, поговорить, наконец-то, по нормальному ему хотелось, этот шанс нельзя было пропустить. Надо было что-то решать. Идиотские оговорки, "истинно дружеские" переписки ночами, поводы, чтобы побольше не видеться. Да, решать что-то нужно было определённо. Либо ставить жирную точку в их отношениях, которые и отношениями-то назвать нельзя, либо пробовать начать все сначала. В последнее Юре верилось с трудом. У Виктора есть Юри, потому навряд ли он ему нужен. Но остаться бы хоть друзьями. А с тянущейся пустотой внутри можно бороться. Друзьями, коньками, ментоловыми сигаретами, дешёвым алкоголем и вечной агрессией. Он ведь боролся уже без малого год, ничего, жив пока. Дождь усиливался. Виктор взял Юру за руку и ускорил шаг, никому не хотелось, чтобы юная звезда фигурного катания на следующий день слегла с ангиной. Плисецкий вновь дрогнул. Чёртовы прикосновения, он терпеть не мог эти чёртовы прикосновения. Радовало лишь то, что впереди маячил дом Виктора, а значит тепло было совсем близко. Зайдя в квартиру, первое, что сделал Юрий, это схватил какую-то футболку Виктора и убежал переодеваться. Виктор, в принципе, мог бы последовать его примеру, если бы выпавшие из сумки Плисецкого тетради не привлекли его внимание. Они были насквозь промокшие, как, собственно, и сумка с её владельцем. На обложке были следы разлитого кофе. От них исходил сильный запах сигарет. Не тех ментоловых, которые обычно курит Юра, а крепких и явно качественных. Никифоров немало удивился последнему. Юра куревом явно не злоупотреблял, тем более таким тяжёлым. Он мысленно прикинул, сколько нужно выкурить, чтобы запахом пропитались даже тетради. Цифры его явно не радовали. Пообещав себе обязательно поговорить с подростком на тему "табаку не место в доме спортсмена" он направился переодеваться. Желание прочитать содержимое тетрадей почему-то росло. Знаете, Виктор — человек желаний. Порой вышеуказанные желания превосходят любые понятия нравственности и слова "личное". Юре повезло убедиться в этом самолично, выйдя из ванной. Лежащая на полу пустая сумка не порадовала его. Виктор, отсутствующий в комнате, так же. Матерясь сквозь зубы Плисецкий ринулся в гостиную. Всё было так, как он и ожидал. Никифоров, сидящий в позе лотоса на кресле и увлечённо читающий его дневник. Юра подбежал почти вплотную, вырвал из рук опешившего от внезапного появления подростка Виктора тетрадь и вернулся на место. Сейчас его волновало лишь одно — сколько Виктор успел прочитать. Возможно только первые страницы, где писалось о мудаках-одноклассниках и фигурном катании. Тогда всё обойдётся. Пару недель Виктор поподкалывает его, да забудет. Но если он дошёл до последних страниц, то… А что, собственно, "то"? Виктор уедет обратно в Японию, полностью прекратив общение с Юрой. Закусив губу, Плисецкий сполз по стене. Хотелось рыдать и избивать Виктора, что он лезет, куда не попадя. "Это конец", — крутилось у него в голове. Первым от случившегося отошёл Виктор. Он поднялся с кресла и подошёл к замеревшему Юре. — Юр, слушай, прости… — Да-да, знаю, ты больше так не будешь, — Плисецкий вымученно вздохнул и уставился в пол ,— Лучше скажи, сколько ты успел прочитать. — Много. Юрий сглотнул, так и не поднимая глаз. Ответы, по типу коротко-лаконично всегда ему нравились, но сейчас уж очень хотелось более развёрнутого ответа. Желательно с комментариями отвечающего. — Ну и что ты думаешь по этому поводу? Да уж, не так Плисецкому хотелось начать столь важный разговор. Но Виктора, казалось, всё вполне устраивало. Он сел рядом с Юрой и притянул его поближе. — Знаешь, двенадцать лет, это, конечно, много… Но ведь это ничего, по сути своей, не меняет. Я приехал сюда извиниться за отвратительное поведение и попросить попробовать всё сначала. — То есть всё, вроде как, взаимно? — Плисецкий не верил своей удаче. — Ага. Прости, Юр, я… — Больше так не будешь? — Юра заулыбался и, наконец, поднял глаза. — Не буду, — Улыбнулся Виктор в ответ.