От плюса к минусу флюиды движутся

Прозвенел звонок на урок, словно набат на закате дня. Джеффри с видом великомученика толкнул двери класса, готовясь к неизбежному. Физика. Кошмар всей его недолгой жизни. Рядом стояла только математика, и омега временами не мог выбрать, что ужаснее. Он приготовился к почти часовому сидению с сумбуром в голове и непонятной абракадаброй, которую сейчас будет распространять учитель. Чёрт, только начало года, а он уже отстаёт. Сев на свое место, достав книгу и тетрадку с ручкой, Джеффри поднял скорбное лицо и приготовился внимать. Внимать действительно было чему, вот только как и зачем — эти вопросы не давали покоя долгие три с четвертью года. Всю свою жизнь, будучи всего лишь простодушным и наивным омежкой, Джеф терпеть не мог точные науки. Да и зачем их вообще придумали? «Я, может, это… комиксы рисовать хочу! Или моделью стану… а может, рок-группу создам!» — как-то раз это заявление о планах на жизнь здорово повеселило его отца. Стоит заметить, рисовал парнишка и вправду неплохо. Стихи сочинял и с гитарой дружил ближе отца. И милая мордашка с изящной фигуркой вполне позволяли мечтать об обложках известных топ-журналов. А вот в физике он был полный профан. Да и не переживал бы особо по этому поводу, если бы не прошлые поколения: от прадедушек до папы и отца — вся семья долгие годы громко именовалась не иначе как «династия». Родители его познакомились в одном из известнейших университетов мира, учась на общем факультете. Безусловно, физическом. И последующие успехи молодой пары на поприще математической физики продвигались крайне успешно. И Джеф совершенно не удивлялся, когда его отец, как бы невзначай и между прочим, заводил разговоры о его будущей карьере гениального физика. Вот только оценки бы подправить. И формулы подучить. Ну и законы там всякие… Но подучивать приходилось с самых основ. С самой первой странички учебника того самого седьмого класса. Да и то… безнадёжно, скорее всего. Ну не может человек везде быть гением. Вот в гуманитарных предметах — всегда пожалуйста. Джеф такие сочинения писал — хоть сейчас издавай. Или рисование — нигде не учась, он мог передать чувства на бумаге буквально парой штрихов так, что удивлялся даже суровый отец. Который, тем не менее, упорно настаивал на физике. И в один прекрасный день Джефу представили его репетитора. Отец, спеша куда-то по своим делам, на скорую руку познакомил сына с молодым человеком: — Джеф, это мой студент, Лео, он поможет тебе с физикой, — и старший альфа ушёл, чуть хлопнув дверью. Омега, приоткрыв рот, уставился на высокого парня, альфу, судя по виду, лет двадцати трёх — двадцати четырёх. Яркие синие глаза смотрели на него с ответным интересом. Не блестяще-голубые, как это бывает обычно, а именно синие выразительные глаза, в ассорти с тёмно-шоколадными волосами, свободно растрёпанными на самой макушке и забавно торчащими в разные стороны, на фоне немного бледноватого лица с прямым, едва вздёрнутым носом и небольшими губами, игриво приподнятыми в уголках, выглядели более чем эффектно. По сторонам от глаз виднелись маленькие чёрточки-морщинки, что навевало мысли о том, что этот человек довольно часто щурился. Он был одет в костюм классической темы: серый пиджак и такие же свободные брюки, из всего выделялся разве что неяркий яшмовый галстук да чёрные туфли с заострёнными носками. Очередной заучка-физик? И не повеселишься же… — Здравствуй, — альфа мягко улыбнулся, заставив Джеффри невольно вздрогнуть и с трепетом внутри подметить, что низкий голос ему необыкновенно шёл. — Здравствуйте, — пискнул в ответ омежка, совершенно растерявшись. — Пойдём? Покажешь свою комнату? И начнём, пожалуй. Сначала нужно определить степень твоих знаний. Н-нет! Только не комната! Джеффри вспомнил царящий там творческий беспорядок, в простонародье называемый бардаком, и яростно замотал головой: — Там неудобно! Лучше в… м-м… зале! Да! Проходите сюда! *** Где-то в глубине души Леон Норкс, конечно, догадывался, что отдали ему на попечение заядлого двоечника и тунеядца. Но чтобы тот оказался полным идиотом и раздолбаем… Каждое последующее занятие Джеффри бредил. Чем угодно. Но только не физикой. Всего за недолгие пару месяцев молодой студент-который-попал, на весь квартал слывший молчаливым занудой-нелюдимом, успел познакомиться с десятками совершенно неизвестных рок-групп, гениальных художников-мангак, жалостливых кошак-собачников с ближайшей улицы и даже подружился с соседом. — Джеф, третья четверть кончается. Ты когда-нибудь за ум возьмёшься, в конце концов? Мне что, просто так платят? — всякий раз на этот вопрос омежка лишь лукаво улыбался: — А у Вас, мистер препод, нынче бабки лишние? И всё начиналось по-новому. По-новому — попытки что-то вдолбить в дырявую голову этому невозможному мальчишке. По-новому — пререкания и угрозы рассказать родителям, что, вместо занятий, они опять были на очередном концерте. Мелкий паршивец являлся манипулятором высшей категории, тут же впадая в лёгкую истерику, и ноя, и давя на больную мозоль, временами даже подпрыгивая на ней. Поэтому их занятия могли проходить где угодно: иногда в парке, на скамеечке, или на аттракционах, или на какой-нибудь выставке истории комиксов, где между восторженными охами-вздохами омежки Лео пытался объяснить ему очередную непонятую тему. К слову сказать, результат если и был, то совершенно незаметный. Зато заметным стало отношение молодого омеги. Наверное, удивительного ничего в этом не было: влюбиться в старшего альфу, постоянно находящегося рядом — совершенный пустяк. Такие случаи происходят почти на каждом шагу. Джеф и влюбился. Сначала, с ужасом осознав это, пытался боязливо избегать собственные чувства. Затем отчаянно кинулся, как в омут с головой, в новые для него ощущения и переживания. А альфе хоть бы что. *** — И вот как это называется? — строгий хрипловатый голос пробирал до ниточек. Лео вырвал из-под рук омеги многострадальную тетрадь и с небывалым отчаянием рассматривал маленькие зарисовки, которые Джеф чертил под монотонную часовую лекцию о направлении тока. — О, Вы заметили! Это от плюса к минусу движется страстная энергия, потоки волн, — омега резко вскочил, чувственно показывая учителю различные жесты в объяснение и рисуя в воздухе, перед его носом, различные символы. — Флюиды! Плюс мучается и страдает, пытаясь выразить минусу всю свою пламенную любовь, и посылает ему… флюиды… — поймав на себе холодный и отнюдь не вдохновлённый взгляд, Джеффри смущённо опустил голову, мгновенно порозовев скулами. — А минус этот — кирпич непробиваемый… — Джеф, все эти плюсоминусы твои… ты не сдашь экзамены. А меня убьют твои родители! — А Вы это… ну скажите им, что я того… — Того? — и альфа покрутил пальцем у виска. — Да сами Вы того! — Джеф обиженно повторил его жест. — Что я абсолютный ноль в физике. Думаю, им знакомо такое понятие. Что я и физика — это как два минуса — взаимоотталкиваемые! Что нам не по пути с ней, как… как… — он споткнулся на полуслове, подбирая выражение. Лео мучительно простонал, массируя кончиками пальцев собственную переносицу. — Джеффри Стейл. Если и завтра Вы, добропорядочный мой, не ответите домашнее задание, я поставлю Вам автоматом. Два. По единице. Омега медленно покивал, засветившись обворожительной улыбкой. — Мы не в школе, Лео, расслабься. Хочешь чаю? Или кофе? Пропустив мимо ушей сухой отказ, Джеффри прыгающей походкой увильнул на кухню. Очередное «занятие» они проводили непосредственно в месте проживания самого репетитора. Но и даже этот факт отнюдь не смущал бойкого омегу. — Прости, забыл, что ты у нас сам себе ромашка. Даже несмотря на то, что это мой дом. Я пью чай без сахара, — в итоге сдался альфа, проследовав хвостиком и неотрывно наблюдая из-за спины омеги за его манёврами и борьбой с электрическим чайником. — Всё никак не могу понять… как к простейшей физике относятся твои… закорючки? Не объяснишь? Покончив копаться с чайными упаковками, Джеф резко обернулся. Довольно неожиданно, но этого хватило для того, чтобы Лео, успев сориентироваться, обвил хрупкое тельце плотным кольцом рук, предотвращая от неизбежного падения. — М-м… флюиды? — омега растерянно рассмеялся. — Могу только показать, — заискивающе всматриваясь во встречные глаза, привстал на носочки, так что теперь они стали примерно одного роста, и аккуратно подался навстречу. Кажется, и Лео сделал то же самое: спустя несколько томительных мгновений они оказались совсем близко друг к другу. Душа Джеффри пела и трепетала, мечась от головы до самых пяток, но не от страха или робости. Неизвестное притягивало, но не пугало ничуть. Как же он был счастлив, давая волю своим мечтам и фантазируя, что в один прекрасный день этот человек наконец сделает… правильный выбор, бросит свою физику и заинтересуется рисунками. И они вместе, долго и счастливо, будут создавать новые шедевры в мире популярных комиксов. А в перерывах — сниматься для обложек модных журналов и записывать новейшие рок-хиты. А потом… Все мысли поспешно испарились, когда их губы соприкоснулись. Как-то неловко и ненавязчиво. Небрежно. Неправильно. Альфа медленно отстранился, а Джеф удивлённо округлил глаза, уже подготавливая на вылет пламенную речь, но в этот раз Леон его опередил: — Детка, каким бы сексуальным ты ни был, я не имею права потакать твоим капризам и жалею обо всех глупостях, которые позволял делать тебе вместо наших занятий. И даже если ты переспишь со мной и я навру твоим предкам, познания твои в лучшую сторону не изменятся. По мере каждого слова, ошеломлённый парнишка всё отчётливее и громче слышал частые удары собственного сердца. Переспать с репетитором только для того, чтобы отец похвастался на работе сыночком-гением? Неужели его держат всего лишь за позорную шлюху, не ставя ни во что большее? Ни к чёрту. Вся физика мира, грёбаные чувства и тонкая ранимая натура. Ни к чёрту. — Кирпич непробиваемый! — в сердцах вскричал омега и оттолкнул от себя застывшего неподвижно альфу, так что тот встрял спиной в ближайшую стену. — Минус без плюса… иди ты к чёрту! Находясь в раздрае чувств, он настолько спешил уйти из дома, что не взял свои вещи. Просто обулся и выбежал вон. Оказавшись на улице, Джеффри припустил со всех ног. Куда глаза глядят, совершенно не разбирая дороги. Злые слёзы и потаённый фетиш на непробиваемого альфу застилали глаза, и омега просто шёл быстрым шагом вперёд. Мимо смазано мелькали какие-то дворы, многоэтажки, детские площадки — Джеф не обращал внимания на окружающее. Н-да. Любовь в шестнадцать лет — тяжкое дело. Особенно, если безответная. Особенно, если предметом любви является такой вот непробиваемый кирпич, как его репетитор по физике. «Скотина! Какая же он скотина, этот Лео! Гад ползучий! Волчара позорный! Сволочь… ненавижу его! Вот потом расстроится, сам придёт… или не придёт… но мне уже всё равно? Или нет? И на физику его… ненавижу», — мысли роились, как муравьи в муравейнике, кипя через край и обрывками вырываясь наружу. — Ненавижу! — крикнул он во все лёгкие. — Не стоит, малыш, — раздался сбоку хрипловатый голос. — Ненависть — плохое чувство. Давай лучше любить. Джеффри подпрыгнул от неожиданности и обернулся, глазами ища говорящего. Во дворе очередной безликой многоэтажки, на скамейке, сидело трое альф, распивающих пиво из стеклянных бутылок. Говорил один из них, с чёрными, как смоль, волосами и контрастирующими с ними светло-серыми глазами. — Айда к нам! Мы тебя научим любви и покажем, как надо любить. Ну? Не обидим, честное слово! Конечно. Не обидят. Такие догонят и ещё раз не обидят. — Н-нет-нет, спасибо, я, пожалуй, воздержусь. Да и меня парень ждёт. Я на чуть-чуть вышел. Ага. Проветриться. — М-м… какой вкусный омежка! — вступил в разговор другой альфа. — Нетронутый и сладенький… и в течке… чудо чудное! Омега нерешительно нахмурился и сделал маленький шажок назад. — Я не в течке! — У малыша будет первая, что он и не чует её приближения? Прелестно! Просто прелестно! — Мы поможем, поверь, — подал голос и третий, пошловато улыбнувшись собственным фантазиям. — Скоро тебе и нас троих будет мало. Будешь стонать, как сучка, и просить большего. — Я… как сучка? — Джеф озадаченно воззрился в говорившего, после чего звонко рассмеялся. — Послушать бы… то есть, нет! Я не это имел в… ох, чёрт… — омега запнулся, невольно зажмурив глаза, которые внезапно застлала белая пелена. По всему телу медленно расплывалась непонятная усталость, граничащая с совсем новыми и неизвестными ранее ощущениями. Джеффри неуклюже отшатнулся и шлёпнулся на ближайшую скамейку, которая оказалась за его спиной так кстати. А может и не совсем. Один из троих альф на противоположной не спеша поднялся на ноги, небрежно оставив на дрянном асфальте своё питьё, и медленно, но верно приближался к нему. — Ну вот, лапуля, а ты не верил, когда тебе про течку говорили. Надо верить людям-то! — Н-но ещё времени было две недели… к-как так? — А вот так. Давай. Поднимаемся и идём с нами. Пока ты в состоянии. — Н-не пойду! Мне нельзя! У меня Лео есть! — Лео — это хорошо, но подумай сам… где Лео и где мы? Ну же, будь хорошим мальчиком и иди сам. А то через полчасика накроет. Отдашься прямо тут, ко всеобщей радости. — Не пойду! — Джеф вскочил со скамейки, и, несмотря на то, что штормило его уже не по-детски, попытался уйти. Ага. Сейчас. Ближайший альфа перехватил его, сжав хрупкое тело в медвежьих объятиях и, притянув к себе, резко вдохнул пряный запах. — Такой вкусненький… так бы и съел! Но… сначала надо поиметь! — Меня нельзя… иметь… — слабо отвечал Джеффри, сжимая неслушающимися пальцами чужие плечи и вырываясь из подчиняющего напора. Но всё его тело, само, напрочь отказываясь слушаться ничтожные остатки здравого разума, этих объятий желало. И доминирующая роль сейчас была отведена ему. Удостоверившись, что сопротивляться омега перестал, его отпустили, ласково и с наигранной нежностью приобняв за талию. — Ну же, малыш… — которому из троих принадлежал этот сладкий шёпот, Джеф идентифицировать уже не смог. Его окружили плотным кольцом, игриво касаясь и оглаживая в самых различных местах, но с каждым разом эти касания всё более приобретали навязчивый и собственнический характер. Джеффри издал тихий стон, тут же прикусывая свою же руку. — Ну не надо так, не стесняйся себя и своих желаний, — и один из троицы мягко отвёл руку, чуть погладив при этом укушенное местечко языком. Тот же альфа, развернув омежку, прижал его к себе, пробираясь широкими ладонями под брюки и бельё, сжимая скрывавшиеся половинки. Джеф, теряясь в ощущениях, не знал, как реагировать: и хочется, и колется, и сил терпеть нет, но это и не Лео, а трое незнакомых альф, которые надругаются над его несчастным бренным тельцем — и адьё! Поминай, как звали! — Я не хочу. Отстаньте! — омега в который раз дёрнулся изо всех сил, но его в который раз поймали. — Нехорошо обманывать, знаешь ли, — черноволосый альфа схватил маленькое запястье и толкнул парня в грудь, заставив вновь опуститься на деревянную скамейку. — Мы предлагали тебе пойти с нами, — недавно ласковый и играющий голос слишком скоро приобретал грубые, сухие и чёрствые ноты. — Но ты, гадёныш, упрямый. Джеффри жалобно всхлипнул и зажмурился. Кажется, он попал. Окончательно и бесповоротно. Несмотря на твёрдую пятёрку по школьной физкультуре, убежать в подобном состоянии ему не удастся. И дать отпор троим двухметровым детинам он просто не сможет. Да и не особо хочется… «Джеф?» — внезапный оклик из-за ближайшего угла ввёл всех в короткий ступор. Омега через силу улыбнулся, пытаясь приподнять голову. Он всё-таки пошёл за ним? — Лео! Выглянув из-за соседнего дома, альфа дёрнулся и замер. Что делать-то? Он же не супермен какой-нибудь, чтобы один против троих! Он медленно подходил, просчитывая все возможные и невозможные варианты. Может, заговорить их к чертям? А потом, когда они отвлекутся, схватить Джеффри в охапку и бежать. Тем более, они сейчас дезориентированы и взбудоражены течным омегой. Безусловно, потрясающий сладкий запах не обошёл вниманием и его влечение. Но ведь разница была значительна: Лео только пришёл, а эти трое дышат им уже давно. Дышат его омегой. Ублюдки грёбаные. — Хей, привет вам! Со всех сторон посыпались шуточки: — О! Спаситель явился — не запылился! — Да-а, не прошло и полгода! Новоприбывший альфа состроил какую-то очень умную и важную рожицу, вперемешку с наигранным состраданием: — Ну и местечко вы выбрали, однако… кстати, — парень остановил блуждающий взгляд на одном из насильников и оценивающе щёлкнул языком. — Ты член помыл предварительно? А ты, — он резко повернулся на каблуках, оказавшись лицом к лицу с другим, — смотри, презерватив не забудь, слышишь? А он вас не предупреждал, случайно? Про грибок… знаете ли, зараза чрезвычайно неприятная. И выводится неделями… ну это ещё ничего, — и альфа нёс и нёс всякую чушь, болтая беспрестанно, подходя ближе и ближе к стоящей четвёрке. Джеф, наконец поднявшись и сползя с высокой скамейки, с круглыми глазами пялился на своего репетитора, словно у того выросла вторая голова. В принципе, почти так и было: вытянуть хоть слово, не касающееся физики, из нелюдимого альфы было практически невозможно. Поэтому омега, хоть и с удивлением, но слушал Лео, в душе наслаждаясь тембром речи и чувствуя, как внутри всё вибрирует. Он шагнул вперёд, пока его неудавшиеся ухажёры отвлеклись на разглагольствования, как вдруг Лео, вмиг подскочив к омеге, дёрнул за руку на себя и, коротко шепнув «бежим!», кинулся со всех ног в сторону, откуда пришёл. — Я… я не могу! — отчаянно вскрикнул Джеффри, едва поспевая за альфой, но не переставая бежать. Бежать, ибо матёрая альфа-тройка непременно несётся следом, чертыхаясь и матерясь на каждом повороте, и почти наступая на пятки, норовя ухватить за руки или края развевающейся на встречном ветру одежды. Уже давно потерявшись в переулках, резвая парочка продолжала заворачивать направо и налево, петляя и закручивая, пока… — Джеф, чёрт возьми! — Леон остановился, бешено оглядываясь по сторонам. Куда же он мог завернуть? Альфа кинулся вперёд, забежав за угол, и увидел растерянного Джефа, который беспомощно оглядывался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. — Лео! Чёрт. Да, точно. Давай ещё громче. — Тихо ты! Но перепуганный омежка то ли не слышал его, то ли не понимал. — Лео! Лео прибавил ходу, чтоб успеть зажать этому говоруну рот, пока сюда не слетелись все окрестные альфы, как мухи на… мёд. — Не кричи, прошу тебя! Я герой, конечно, и за тебя убью любого, но не троих же сразу! Но Джеффри, по ходу, накрыла истерика: как ни зажимал ему альфа рот рукой, всхлипы всё равно пробивались, да с каждым разом набирая обороты. Ещё чуть-чуть — и его накроет слезоразлив, который в таких походных условиях остановить весьма трудно. Весьма и весьма. И Лео его поцеловал. Даже сам не понял, просто дёрнул на себя, прижав спиной к ближайшей стене, и ткнулся губами во встречные, переключая всё внимание на себя. А Джеф ответил. Сначала замер обескураженно, но спустя мгновение природные инстинкты одержали верх. Казалось, это могло продолжаться бесконечно. Каждый раз, отрываясь от сочных губ, Лео начинал плавный тягучий поцелуй снова и снова. Мягко, глубоко и чертовски крышесносно. В голове промелькнула мысль о том, что нужно бы остановиться. Иначе он разложит Джефа прямо здесь. В очередной раз оторвавшись от сладких губ, Лео перевел дыхание. — Лео, — его имя омега просто выстонал, — сделай со мной что-нибудь, а? Горит всё! Пожалуйста! — Сделаю, малыш, сделаю, и не раз. Пойдём быстрее, до моего дома два квартала. — Не могу идти… ноги подгибаются. Лео, ну пожалуйста! Альфа подхватил его под попу, интимно шепнув «обхвати за шею», прижал к себе беспокойное сокровище и быстрым шагом направился к дому. Омега расслабленно висел на сильных руках, проводя язычком по напряжённой шее и чуть прикусывая бешено бьющуюся жилку. В горле альфы зарождалось утробное рычание. Джеффри дразнил ещё больше, прекрасно понимая своей омежьей сущностью, что тот сдерживается из последних сил. Что-то будет дома! Он сыто зажмурился, плотнее обхватывая ногами альфу за торс, и зашептал хриплым срывающимся голосом на ухо: — А я тебя люблю. Очень. И хочу тебя. Там. Ну, ты понял. Ты же меня не оставишь сейчас, да? Ты мне нужен. А если оставишь, лучше отнеси обратно к тем альфам, потому что я уже не могу… мне плохо. Я просто хочу… — Малыш, помолчи! — Ну что? Ты меня не хочешь? Совсем, да? — Господи, ребёнок, угомонись! — Я не ребёнок. У меня течка, значит уже не ребёнок. А ты ответь на мой вопрос. — Какой? — на ходу прорычал альфа, забегая в подъезд. Ещё три этажа и... — Ты меня не хочешь? — и Джеф лизнул ушко. Чёрт, ещё немного, и он всё-таки отымеет его прямо тут. Продолжая автоматически передвигать ноги, Лео преодолел лестничный пролёт. Второй и третий. Он даже не слышал собственных гулких шагов, очнувшись только перед дверью родной квартиры. Обрывками в затуманенное сознание впивалось хриплое сипение, жалобно выстанывая его имя, и маленькие ладошки с разным нажимом обвивали его плечи и шею. Спустя мгновение, парень, опустив дрожащего Джеффри на ноги, прислонив омежку плечом к шершавой стене, судорожно поворачивал ключи в замочной скважине. Внутри мелко колотило. Ещё пара шагов — и вот оно счастье… Лео толкнул двери и втащил Джефа внутрь. Тут же притиснул его к обратной стороне, жадно лаская горячее податливое тело, еле сдерживая себя, чтобы не накинуться и не отлюбить так, чтоб чувствовалось несколько дней. Мозг вынесло ещё не до конца, и альфа понимал, что это первый раз для его малыша, который отзывался на жаркие поцелуи и поглаживания. Робко и неумело, очаровательно смущаясь и розовея скулами, но отчётливо и страстно показывая своё желание. — Лео… — внимая возбуждающему шёпоту, альфа наскоро стягивал с себя серую рубашку и одновременно высвобождая из одежды омежку. Он снимал с него вещь за вещью и почти уже разделся сам, утягивая омегу внутрь квартиры — секс в прихожей, может, и фееричен, но пока не приветствуется. Потом будет всё: и приход, и ванная, и стол на кухне, но сейчас — кровать и только кровать. Опрокинув на неё легкое тело, альфа чуть отодвинулся, разглядывая Джефа. — Ты невероятно красив… — шаловливые губы жалили разгорячённую кожу на шее, прокладывая влажную дорожку трепетных поцелуев вниз по животику. Лео аккуратно поддел пальцами резинку трусиков, аккуратно оттягивая ткань в сторону. — Лео… а это больно?.. — Сам не знаю, но говорят, что больно. Чуть-чуть. Совсем немного, с самого начала. Зато потом… — и ненужное сейчас белье улетело в сторону. Альфа же склонился над Джефом, глядя тому в глаза и медленно приближаясь к личику. — Но я буду предельно осторожен. Очень-очень осторожен, — шепнул он в самые губы и накрыл их своими. — Общепринято, что электрический ток протекает от плюса, — подушечки пальцев мягко коснулись припухших губ, — к минусу, — невесомые касания почувствовались в области паха, — даже несмотря на то, что электроны — отрицательно заряженные частицы… Джеффри слушал его отдалённо. Физики… они такие… физики. Везде и во всём. Всё-таки, смешной он, репетитор этот. Беспорядочный шёпот разбавлялся тягучими ласками, и, стоит лишь добавить чего-то большего, как все определения и формулы позабудутся тут же. Напрочь. И зачем нужна эта физика-шмизика, если притяжение их друг к другу действует и без неё? Руки альфы гладили гибкое тело, задевая напряжённые соски и заставляя выгибаться в совершенно немыслимых позах, и Лео с удовольствием славливал слетавшие с любимых губ стоны. Перемежая ласки поцелуями, он прокладывал из них дорожку к паху, урча, как кот, чуть прикусывая нежную кожу и тут же зализывая пострадавшие местечки. — Сначала я буду растягивать тебя… медленно, — в подтверждение своим бормотаниям, Лео бесконечно долго переминал упругие ягодицы, неспешно, но неминуемо подбираясь к заветной дырочке, из которой обильно сочилась естественная смазка, пачкая белые простыни, и омежка несдержанно простонал, когда юркие пальцы так же плавно проскользнули в него, а горячий язык прошёлся самым кончиком вдоль запредельно возбуждённой плоти. Джеф вскинул бёдра навстречу, пытаясь получить больше, и слегка поёрзал по простыни, комкая её в маленьких кулачках. — Д-давай, медленно будет в другой раз, а? А то очень хочется. Очень-очень. Сильно. Но альфа был непреклонен. Он медленно растягивал омегу под себя, постепенно добавляя пальчик за пальчиком. — Да неужели он у тебя большой такой! Долго ещё-ё? — закрыв ладошками глаза, Джеффри стонал и хныкал, изнывая от разгорающегося желания и неудовлетворённости. — Завтра заставлю тебя учить теорию относительности… сравнишь. — К чертям все теории, практику давай! Ну? — Говоришь, практику? Ла-адно, бу-удет тебе така-а-ая практика-а… — и альфа даже мурлыкнул в предвкушении. — На животик повернись, — изловчившись, Лео сам потянул его, помогая переворачиваться. Омега выполнил всё беспрекословно. Хрипло дыша, расставляя ножки и без стеснения подмахивая соблазнительной попой. — Ну же, скорей! — Джеф изящно прогнулся в пояснице, с каждым движением раскрываясь всё больше. Альфа тесно пристроился сзади, дразняще поводя возбуждённым органом по колечку растянутого заднего прохода… Джеффри вскрикнул. Слишком резко и громко, так, что и Лео испуганно замер на непродолжительное время. — Ты какого орёшь, блин? Ещё не было ничего! — А это я так, репетирую… И тут Лео, помогая себе рукой, толкнулся в раскрытую дырочку, не до конца, давая свыкнуться с теми ощущениями наполненности, которые сейчас захватили Джефа. Альфа начал медленно двигаться, погружаясь осторожно, чуть придерживая мечущегося под ним омежку. Наконец, он вошёл на всю длину и замер, нежно оглаживая спину, поясницу, ягодицы, наклонился и поцеловал местечко между лопатками, скользнул язычком до шеи, отчего Джеф прогнулся и непроизвольно сжал его. — Какой же ты тесный… потрясающе… — удушливо прохрипел Лео, зажмурившись от лёгкого саднящего дискомфорта, который, тем не менее, волной дикого удовольствия простреливал всё тело, заставляя желать большего. Гораздо большего. — Не представляешь, как трудно сдерживаться, чтоб не завалить тебя и не оттрахать до полуобморочного состояния… — Болтай меньше, — простонал в ответ Джеффри, сжавшись ещё сильнее, и сам сделал движение, нетерпеливо раскачиваясь в стороны. — трахай лучше, а? — Заметь, это не я предложил! — и альфа стал входить широкими размашистыми толчками. Наверное, Джеф сошёл с ума, иначе по-другому его поведение объяснить было нельзя. Тихие стоны переросли в крики. Он что-то требовал в перерывах между хрипением, подмахивал, орал, стонал и просил ещё. Перед глазами обоих вспыхивали звездочки, или, может, солнца, или просто сверкающие и искрившиеся блики от накрывавшего тягучего удовольствия. Лео выскользнул из извивающегося тела за ничтожное мгновение до точки пика, обессиленно упав рядом на кровать и обильно излившись на многострадальные белые простыни. — А ты знаешь, что я люблю тебя, чёртов зануда? — Джеффри подобрался ближе, ткнувшись губами в мокрый от пота висок. — Но там всё ещё течёт… *** — Джеф! — Лео поспешно отворил дверь и вошёл в квартиру, держа перед собой яркий разноцветный журнальчик. Омега с радостной улыбкой встретил его в прихожей, одарив приветственным поцелуем. — Мой комикс? — Эксклюзивный номер. Чёрт возьми, они разлетаются с магазинных полок со скоростью света! А цена на новый CD вашей группы вообще взлетела до небес! — Признай же, мои комиксы и песни приносят нам больший доход, нежели твоя физика, — Джеффри лукаво улыбнулся, рассматривая цветной глянец и сворачивая толстой трубочкой. — Я на репетицию сегодня. В Garage Band. — Твоя «отсрочка», вдруг затянувшаяся на пять лет, окончена, милый, — альфа медленным шагом обошёл его со спины и чмокнул в шею, где красовалась оберегающая метка, поглаживая ладонями округлившийся животик. — Пора бы уже притормозить с концертами, не думаешь? Тебе рожать через четыре месяца…