***
Выехали они с рассветом. Столица королевства, некогда величественный и могущественный город, стоял разбитым. Вражеские катапульты разрушили большую часть ремесленных и торговых кварталов, что находились ближе всего к крепостной стене. Впереди зиял огромный разлом — место проигрыша и падения. Кагами смотрел, крепко сжимал поводья, скрипел зубами, но взгляда не отводил. Он помнил, чему так жестоко учил отец: смотреть, всегда смотреть на свои ошибки и никогда не отворачиваться. Иначе повторишь их снова. Визирь же с интересом разглядывал принца: определённо интересен, султан снова прав. Вон как горят глаза. Даже сейчас, взятый в плен, — непокоренный. И лишь раз принц обернулся, когда его прекрасный город остался далеко позади: явно не сдержался, прощаясь. Путь предстоял им неблизкий — три дня конного перехода. Кагами, несмотря на знатное происхождение не жаловался и, казалось, не уставал вовсе. Зато постоянно лез в драку с воинами сопровождения, к концу пути окончательно утомив всех. Визирь посматривал на него с явным неодобрением и подступающим озарением. Становилось ясно, отчего понадобился именно младший принц, точная копия самого султана в юности. Чужая столица, казалось, должна была стать еще одним испытанием для принца, но нет! Кагами ехал с гордо поднятой головой и идеальной осанкой. Совершенно другой в этой стране: в тяжелой кольчуге и с прямым мечом, светлокожий, с огненными волосами, которых эти края и не видели. Но главный визирь видел, как хмурятся брови и чуть дрожат руки, и не мог не восхититься силой воли и выдержкой принца. Султан не встретил их ни у ворот, ни у дверей дворца, откровенно показывая отношение. Пленник, заложник, всего лишь трофей. Кагами увели в отведенные ему комнаты, велев ждать, пока султан не захочет видеть его. Богато украшенная спальня с низкой кроватью и целой кучей разномастных подушек. От потолка над ложем спускались несколько слоев лёгких газовых тканей. Кагами фыркнул, глядя на них — на кой-развешивать тряпки, если пользы от них никакой. За дверью по правой стене оказалась огромная купальня, выложенная яркой плиткой. Закончив с осмотром, он принялся стягивать доспехи. Сначала наручи, затем нагрудный доспех. Для этого ему не требовались слуги: отец, будучи на прошлой войне не в лучшем расположении духа, после стычки с врагами заглянул в шатер сына и пришёл в бешенство, увидев, что того обхаживают целых трое слуг, помогая снять доспех. Король просто распорол ремни кинжалом, не заботясь о том, что ранил сына, и зло прошипел: — Если тебе нужны слуги даже для этого, то возвращайся во дворец под защиту юбки своей сестры. Нежные принцы войне только мешают. Кагами усмехнулся, ведя пальцами по ребрами, где под кольчугой и туникой белел шрам. Уроки отца редко проходили без шрамов и боли, но всегда шли впрок и запоминались мгновенно. Раньше Кагами жутко обижался за такое отношение родителя, но, услышав однажды, как король, набравшись вина, высокомерно хвастался им перед своими воеводами, раз и навсегда забыл об обидах. Стук в дверь вырвал из мыслей и тут же вошёл визирь, уже явно посетивший купальню и переодетый в чистые одежды. — Его Светлость желает видеть Вас. — Всенепременно. Кагами стянул кольчугу, бросив её прямо на пол, и, оставшись лишь в тунике и штанах, направился следом за чинно вышагивающим визирем. Всего несколько поворотов и вот они у дверей, которые сторожат два дюжих стражника с алебардами. Визирь постучал, и, дождавшись разрешения, распахнул двери перед Кагами. Покои султана поражали размерами и обилием света, струившегося через множество распахнутых окон. Возле одного из них, спиной к Кагами, стоял человек. Длинные одежды и странный головной убор не давали рассмотреть его. Единственное, было ясно, что султан ничуть не уступал габаритами самому Кагами. — Принц, — рука, украшенная перстнями, взмахом обвела помещение. — Как Вам у нас? — Не знал, что к пленникам обращаются по титулу, Ваше Высочество. — Пока что ты почетный гость в моём дворце, — глубокий голос стал заметно жестче. — Не забывай, что твоя семья тоже отныне не полноправна в своем правлении. Попробуешь бежать — станешь слугой. Попробуешь ещё раз — и я сделаю тебя рабом. — Это всё? — сухо поинтересовался Кагами. Султан снова взмахнул рукой и Кагами, зло скрипнув зубами, покинул покои. Высокомерный дикарь даже не счёл нужным обернуться к нему лицом.***
— Я всё же не понимаю Вас, мой господин, — главный визирь, проведя Кагами, вернулся к султану, всё так же стоящему у окна. — От чего же, Харасава? — Мы могли держать его в плену и… — Ты видишь в нём врага и пленника, а я — могущественного союзника, которого выращу в своей стране. — Аомине нахмурился, устало вздохнул. — Мысли моего господина мне не ведомы, — пораженно ответил Харасава. Становилось ясно, отчего понадобилось забирать принца во дворец. — Мы победили благодаря хитрости и неожиданности. Год-два, его королевство соберет армию и придёт за своим королём. Мы не выстоим, ослабленные войной на западных границах. — Вы становитесь мудрее день ото дня, мой господин, — с поклоном ответил визирь, довольно улыбаясь. — Твоими стараниями, — Аомине недовольно покосился на него. — Избавь меня хотя бы от половины интриг, которые ты сам же и плетёшь. — Я верен Вам до смерти, мой султан. Как пожелаете, так и будет.***
Сбежать Кагами попытался через неделю. Ему казалось — ничего сложного. Он быстро нашёл общий язык со стражниками, выяснил время смены и расположения караулов, узнал о неприметной двери, что вела из кухни во внутренний двор, прямо под прикрытие конюшен. Оставалось только перелезть стену. Опасность Кагами почувствовал слишком поздно, а потому едва успел подставить меч под чужой клинок, пропустил удар в живот и отлетел к стене, больно ударившись о камни. И снова, скорее на инстинктах, нежели осознанно, вскинул меч, защищая грудь от колющего выпада. Ятаган встретился с мечом, выбивая искры и скрежет, а после раздался короткий смешок и Кагами, получив неожиданную передышку, смог рассмотреть напавшего. И обмер. Тот самый войн, что едва не лишил его жизни на поле боя. Он снова был в одних лишь шароварах, подпоясанных широкой тканью, а сверху, вместо кольчуги или хотя бы туники, были лишь обнаженные пластины мышц, не считая какой-то тряпки, перекинутой через плечо. В левом ухе блестела серьга, а половина лица была скрыта, словно у местных женщин. — Закончил меня осматривать? Или прошлого раза не хватило? Кагами лихорадочно думал. Вступить в бой? Но он сомневался, что сможет выйти победителем или хотя бы невредимым. Да и на шум сбежится вся стража. — Кто ты? — облизав пересохшие губы, спросил Кагами. Возможно, ему удастся договориться или хотя бы отвлечь внимание. В тёмных глазах поверх повязки мелькнуло удивление, но воин ответил: — Не узнаешь? — Я помню тебя, — Кагами нетерпеливо тряхнул головой. — Но кто ты? Воин склонил голову набок, с любопытством рассматривая Кагами и явно обдумывая ответ. Но всё же произнёс: — Самый верный слуга своего господина. Кагами мгновенно вскочил на ноги, что требовало немалой сноровки и выносливости, учитывая вес железа на нём, и принял боевую стойку. — Самый верный… Значит, личный страж султана? — зло спросил Кагами. Воин лишь усмехнулся и напал первым. Тяжелый доспех, желание не слишком уж шуметь и закончить бой побыстрее сыграли с Кагами злую шутку: после короткой схватки он оказался на земле с раненым плечом, а меч отца зазвенел по настилу двора. Лезвие сабли уперлось ему в подбородок, а неизвестный воин лишь насмешливо протянул: — Султану не нужны слабаки. Грохот десяток сапог и крики стражников. Кагами связали и бросили тут же, в какую-то коморку, до решения его судьбы султаном. Утром его бесцеремонно подняли пинками и глумливым хохотом, а после доволокли до какого-то сада, где уже стоял султан. — Я ведь предупреждал тебя, принц Кагами? — спросил тот, всё также стоя спиной и не поворачиваясь. В руках у него был меч Кагами. — Слугам запрещено носить оружие. Меч с тучей брызг и громким бульком исчез в воде небольшого озера. Кагами лишь зажмурился, обещая себе отомстить.***
Быть слугой оказалось совершенно не так, как представлялось Кагами. Иерархия и тяжесть работы казалось, ничем не отличалась от того, к чему он привык в армии. Первое время, видит бог, уставал и желал лишь одного — поспать. Но после пообвык, нашёл общий язык с другими слугами и его решено было пристроить на кухню. Готовить его научили ещё дома: слуги просто не успевали за прожорливостью растущего организма. А уж когда организм вырос, а прожорливость осталась… А ещё он работал в саду. Получалось плохо, но здесь он мог побыть один и, чего уж греха таить, попробовать достать свой меч. Именно в одну из таких попыток его прервал ленивый голос: — Знаешь, умей ты им владеть, всё было бы иначе. Возможно, был бы уже дома. Кагами обернулся и вначале не нашёл источника звука. — Выше, выше, — насмешливо подсказали ему. Кагами послушно поднял взгляд и увидел того самого война, растянувшегося прямо на ветке, словно большой сытый кот. — Приставили ко мне, — не то спросил, не то обиженно утвердил Кагами и, отряхнувшись от воды, снова принялся за растения. — Вроде того, — согласно ответили ему и в саду надолго повисла тишина. Воин так и пролежал на ветке до самого вечера, следя за Кагами из-под полуопущенных век и усмехаясь в свою маску. На третий день Кагами не выдержал. Вначале он хотел накричать, потом хотелось запустить чем-нибудь в наблюдателя, который стал время от времени ещё и едкие комментарии бросать. Но Кагами встал, обмыл руки в пруду и неожиданно сказал: — Есть хочешь? Воин едва не упал с перил беседки, на которых спал, чему Кагами не преминул позубоскалить.