Crafty.

      Эрик определенно был коварен. А Чарльз определенно продолжал его прощать.       Ибо, не коварство ли это — дарить лучшие минуты в жизни, обращающиеся в бесконечность рядом, а затем исчезать и причинять боль, такую, что в итоге хочется, чтобы Эрика не было вообще? Ни рядом, ни далеко, ни несколько минут, ни бесконечно долго.       Не коварно ли всего лишь на единую секунду давать надежду на то, что вас может ждать что-то светлое впереди, а если повезет, то даже вас обоих вместе, а в следующую же секунду развевать по ветру даже эти крупицы надежды одним своим поступком?       Иногда телепат ловил себя на странной мысли. Эрик напоминал ему обоюдоострый меч, выкованный из той же стали, так легко подчинявшейся Леншерру. Холодный, но разящий в самое сердце, проникающий в душу и повергающий сознание. Но малейшая неосторожность в обращении с ним грозит тебе болью.       В этот раз Чарльз почти убедил себя в том, что ему удастся пройти по острию и не пораниться. Отчасти и он был коварен по отношению к себе.       Однако, самым изощренным коварством Эрика Чарльз неоспоримо считал его уход. Исчезнуть, раствориться, оставив за собой лишь беспорядочный след из воспоминаний, чувств и эмоций, ведущий в тупик.       Самым большим коварством Чарльза же была лишь его искренность и откровенность. Не перед Эриком, а перед самим собой. Когда ты слышишь мысли других людей, тяжело разобраться в своих собственных, но иногда лишние мысли и вовсе не нужны. Это были не его мысли. Это был липкий ком из воспоминаний и эмоций, с которым он не мог разобраться.       Он старался забыть об этом всеми способами, но в итоге возвращался снова и снова. И это было самое большое коварство по отношению к самому себе, признавать наличие собственных эмоций, но глубокий и неосознанный страх перед ними.       А может быть, это было коварством по отношению не только к себе.       Возможно, он мог бы перехитрить себя. Притвориться, что попался в собственные сети. Погрузиться в воспоминания, размышления о прошлом. Своем, Эрика, их общем. Немного подумать о настоящем. И даже не рискнуть соваться в будущее.       И сколько бы Чарльз не брался размышлять о коварстве, своем, Эрика, их общем, он понимал, что и винить их придется вместе. Все на двоих, одна душа, одно коварство. Одно прошлое, которое то ли ушло за секунду, то ли продолжает преследовать их обоих до сих пор всем уголкам света.       Одни воспоминания, которые просто слишком коварны, чтобы уйти.