Лагерь 1.9

Сквозь крышу виднелись звезды. Вернее, через останки крыши- несколько крупных дыр явно не способствовали защите ни от дождя, ни от ветра, ни от безмолвного взгляда миллионов глаз. Единственная вещь, которая заслоняла меня от этих бесконечно далеких наблюдателей- небольшие облачка, затерявшиеся в темноте ночного неба. Сквозь крышу виднелись звезды. Далекие, безмолвные. Бесконечно холодные, по-домашнему теплые… -Позицию занял, к стрельбе готов. -Принял. Крюк? -Готов. -Фара? -Да. -Понял. Выхожу. Выкинув окурок в разбитое окно, я медленно поднялся с громко скрипнувших, насквозь проржавевших пружин, и, закинув автомат за плечо, аккуратно спрыгнул с крыльца домика-полубочки. Ветер мгновенно метнул в лицо целую кипу листьев, уже изрядно тронутых осеней желтизной. Отмахнувшись, я неспешно двинулся в сторону полуразрушенной площади. Под ногами противно скрипела бетонная крошка. Громко ухал филин где-то в чаще леса, будто взывая одинокого путника свернуть с тропы, присесть, и хорошенько обдумать свои намерения. С невообразимым треском и грохотом сломился один из насквозь проржавевших фонарей, преградив мне путь. Ухмыльнувшись, я аккуратно перешагнул изуродованное временем бесформенное тело уличного светильника. -Вижу движение. На 2 часа. -Поздно ты его увидел. Площадь была пустынна. Можно сказать, она была эталоном пустынности- от скамеек осталась одна труха, которую ветер давным давно развеял по лагерю, деревья же умерли от неведомой болезни. Даже памятник неведомому Генде скорее походил на остов старого, давным-давно забытого корабля. А вечно пристальный взгляд безжизненных, стальных глаз теперь больше походил странную пародию картин Малевича. В трехмерном пространстве, разумеется. Непроизвольно поежившись, я дошел до центра площади. Дошел- и замер на месте, пристально вглядываясь во тьму. Которая медленно, с течением долгих-долгих мгновений, начинала оживать. Тени стали двигаться, сама же тьма- перетекать с места на место, преобразуясь то в огромную гориллу, то в машину, то в еще Бог весть что. -Цербер на позиции. Приготовится, — раздалось в наушнике. И пусть головой я понимал, что фраза эта была воспроизведена сложной акустической системой на уровне шепота, но тело прямо-таки передернуло от нее. Словно это были не два коротких предложения, а два выстрела из танка. Причем два выстрела, направленных аккурат в мою многострадальную личность. Луна медленно выползла из-за туч, осветив наконец скрывающуюся во тьме часть площади. Ночное солнце неловко мазнуло по разбитому асфальту холодными лучами, и, подобравшись к самому краю площади, сползло на затерянную в сухих кустах дорожку. По которой в моем направлении медленно шла, покачивая бедрами, невысокого роста девушка. С каждым шагом ее черты становились все более четкими, словно передо мной проявляли старинное фото. В поле зрения стали попадать мелкие детали- небольшие кошачью ушки, кошачье же глаза, кольцо на безымянном пальце левой руки. Порванное в некоторых местах платье. Причем в таких местах, что даже у меня, бывалого воина, такое зрелище сумело вызвать интерес. Который был тут же подавлении вспышкой холодной ярости. -Ну, здравствуй, Семен. Давно не виделись. -Здравствуй. Признаться… -…лучше бы не виделись вообще. Сама знаю. -Тем лучше. Ты знаешь, зачем я здесь? Девушка пожала плечами, поймав в ладошки пушистый кошачий хвост. Поглаживая его, она сделала несколько шагов из стороны в сторону, будто пародируя злобного гения, сочиняющего план по порабощению мира. -Допустим, знаю. Еще я знаю, что с тобой трое. Гадюка, Крюк, и Фара. Не имена- смех один. -Так это и не имена. И настоящих ты… -Александр, Федор, Максим. Тоже мне загадку нашел. -Ах, да. Точно. Забыл совсем, уж извини. -Так зачем вы здесь? Я поднял полный недоумения взгляд на девушку, одновременно переместив правую руку на рукоять пистолета, торчащую из расстегнутой кобуры. -По заданию, зачем же еще. -Ха-ха. По заданию. Смешно, Сема. Я почти оценила. -Ты сама знаешь, зачем мы здесь. -Да знаю я, знаю. Ты бы руку с пистолета убрал, а? И Крюку скажи, чтобы целился на пару сантиметров выше, иначе голову тебе на запчасти разнесет — всем отрядом собирать будем. Продублировав все сказанной девушкой в рацию, и получив недоуменное хмыканье в ответ, я вытащил пистолет из кобуры. Снял с предохранителя, передернул затвор, и направил смертоносную машинку в сторону Юли. -Не могу я руки убрать. За Боцмана спасибо, конечно, но… -Понимаю. Ладно, давай уже закончим с этим. А то мне еще на склад лезть, сахар искать. Я непроизвольно усмехнулся, выбирая слабину на спусковом крючке. -Все еще грибы выращиваешь? -А как иначе? Пионеров нет, никто не подкармливает. Спасибо хоть, склад вывезти не успели- так торопились, бедняги. -Торопились… Пистолет коротко рявкнул, отправив смертоносный кусочек свинца прямо в светлый лобик шатенки. Однако буквально за секунду до выстрела тело ее подернулось рябью, будто картинка на старом телевизоре, и растворилось в пространстве. Вжикнув, пуля ушла в темноту. Из которой тут же раздался злобный крик, больше похожий на карканье старого ворона. -Раз уж ты привел с собой друзей, то и я своих привела. Не обессудь. На площадь медленно вышло три здоровенных, матерых волка. Исполосованные шрамами бока страшно топорщились клоками вырванной шерсти, из пасти хищников капали тонкие нити слюны. Коротко рыкнув, самый матерый из волков припал на задние лапы, продемонстрировав мне ряд желтых, кривых клыков. -Фара, твой. Темнота взорвалась яркой вспышкой крупнокалиберной винтовки. Волка отшвырнуло на несколько метров влево, причем швырнуло с такой силой, что рядом стоящий собрат повалился вместе с трупом вожака на землю. Взревев, третий вол бросился в атаку. Взяв короткий разбег, мускулистое тело пружинисто взвилось в воздух, выставив вперед когтистые лапы. Резко уйдя в кувырок, я перевел пистолет на голову хищника, и трижды нажал на курок. -Боцман, на тебе последний. Тишина в эфире заставила меня напрячься. Левая рука сама собой потянулась за висящим на спине автоматом. -Боцман! По оставшейся в живых цели огонь на поражение! И снова тишина. Тишина, нарушаемая лишь кряхтением последнего самца, оставшегося в живых. Вылезший из-под вожака волк выглядел далеко не самой жизнерадостной собачкой. Напротив, даже сквозь ночную тьму можно было различить налитые кровью глаза- до того красные и злобные, что по моему хребту непроизвольно маршем прошагал полк мурашек. -Твою дивизию. Фара, проверь позицию Крюка. Гадюка, огонь! Рявкнул дробовик Александра. Сбитый с ног зверь покатился по площади, измазывая кровью засыпанные бетонной крошкой плиты. Заскулив, волк попытался подняться на ноги, однако выпущенная из моего пистолета пуля положила конец страданиям животного. -Прости, брат. Да, мы с тобой похожи, но цели у нас все-таки разные… Фара, что с Крюком? -Крюк этого… Загнулся. -Зашибись шутка. Обхохочешься. Причина смерти? -Перерезанное горло. Амуниция на месте, разве что нож пропал. -Чудно. Есть ли какие-нибудь… Сверкнув серой молнией, нож покойного Крюка с диким свистом впился мне прямо в живот, умудрившись найти малюсенькую щель между броне-пластинами жилета. Охнув и непроизвольно сделав несколько шагов назад, я резким движением вытащил клинок, обнажив страшную рану. Боль рванулась за пределы разума, разнесясь по площади протяжным и звонким матом. -Твою душу! Б…ие ножи! ЧЕРТ! -Командир, что случилось? -Я ранен. Бойцы, срочно ко мне. Фара, на тебе периметр. Гадюка, готовь аптечку. -Приняли. Гадюка возник на краю восприятия, словно появившись из темноты. Разведчик подхватил меня под руку, и поволок быстр слабеющее тело в сторону домиков. -Экось тебя, командир. Ничего, жить будешь. Сейчас подлатаем, и… Выстрел винтовки оборвал Гадюку на полуслове, заставив разведчика непроизвольно пригнуться. За первым выстрелом последовал второй, тут же- третий и четвертый. -Фара, что у тебя там? -Командир, тут… тут какие-то существа… слишком много… Снова выстрел. Секундная пауза- снайпер сменил магазин, после чего без задержки раздалось сразу пять выстрелов подряд. -Командир, отходите. Я пока отстреливаться буду, как сможете прикрыть- маякните. -Фара, оставить. Отступай на нашу позицию. Гадюка, вон тот домик. Там займем оборону, — я пальцем ткнул на самый целый домик-полубочку. Во всяком случае, выгляделон самым целым из всех, что я видел. А с учетом того, что даже дверь его до сих пор держалась на петлях, такое жилище можно было смело назвать виллой. Или братской могилой- благо, названия созвучны. -Принято, отступаю… Резкий удар в грудь вырвал меня из полу объятия разведчика, метнув, словно снаряд, прямо дверь того самого домика-виллы. Пролетев добрых восемь метров, я с силой врезался спиной в домик, проломив дверной косяк насквозь. Голова резко дернулась вбок, и, найдя тупой угол проржавевшей кровати, с силой врезалась в него. -Б****! В черепной коробке разорвался фейверк. Искры посыпались из глаз, огромный колокол, опустившись на мою голову, разрывая мои барабанные перепонки, трижды прозвонил обед. С трудом поднявшись, я выдернул из-под собственного тела автомат, и, проигнорировав торчащий прямо из руки гвоздь, вдавил спусковой крючок. Оружие зашлось в бешеном крике, вдребезги разнося стены и окна многострадального домика. Горячие гильзы отскакивали от стен, обжигали мне лицо, дуло автомата ходило ходуном, потроша свинцовыми подарками все вокруг. И лишь когда автомат сухо щелкнул, я позволил себе опустить руку. Отдышавшись, я медленно поднялся на ноги, и, выматерившись, вышел из домика. У крыльца лежал Гадюка. Грудь его была перебита автоматной очередью, руки продолжали судорожно сжимать дробовик. Чуть поодаль, уставившись в бесконечно-черное небо, полусидел Фара. Горло его было будто ножом перерезано, побелевшие руки все еще пытались прикрыть страшную рану от назойливых глаз миллионов звезд. А над всем этим страшным зрелищем стояла Юля, недоуменно шевеля ушами. -Эх, Сема, Сема… Весь отряд угробил. Еще и своего подстрелил. Не оценит начальство- ай, не оценит… -Заткнись! Выхваченный из кобуры пистолет несколько раз рявкнул в тщетной попытке достать нереально гибкое тело. Однако тому не составило никакого труда слегка отклонится в бок, пропуская весь свинец мимо. И лишь когда затвор остановился в заднем положении, я перестал жать на курок. Ладонь сама по себе разжалась. Теплый кусок металла упал рядом с убитым разведчиком, навсегда оставшись лежать вечным памятником человеческому страху. А в моей голове огромным дирижаблем повисла одна единственная мысль. -На пристань… Мне надо на пристань…