Can you feel it?

      Дом трещал по швам, пожираемый языками пламени. Джона лежал, закрыв глаза. Он чувствовал, как легкие наполняются едким дымом, заставляя каждый новый вдох отзываться болезненным уколом. Становилось все жарче и жарче. Настолько, что мокрые дорожки от слез, струящихся по вискам, почти сразу же испарялись. Но главным оставалось то, что он по-прежнему ощущал руку брата, до боли сжимавшую его собственную ладонь, на которой теперь не хватало одного пальца. Это успокаивало и пугало одновременно. Неужели это…       — …конец?       Джона вздрогнул, услышав хриплый голос брата, продолжившего его мысль. Он открыл глаза и повернул голову к Сету.       — Я чувствую страх. И боль, — продолжил Сет. Его голос дрожал, но когда он повернул голову к Джоне, брат понял, что дрожь была вызвана вовсе не ужасом происходящего. Сет был вне себя от злости. — Но если все закончится так, значит, мы проиграли.       Джона почувствовал, что ему становится хуже, но дело было даже не в том, что огонь почти добрался до близнецов. Просто ему необходимо было сделать укол, спасительный укол, о котором так заботливо напоминал ему брат.       Они всегда были вместе. Только двое. Остальной мир был жалким приложением к их жизни, он не должен был начинать доминировать, но появление Ив все изменило. Теперь-то Джона понял, что это было мимолетное увлечение, цена которого оказалась слишком велика.       — Прости меня, — пробормотал Джона, чувствуя, как веки медленно смыкаются. — Наговорил тебе глупостей. Но ты оказался прав. Ты всегда был прав, а я подвел тебя… Я…       Он едва смог договорить, старательно удерживая ускользающее сознание, но в итоге провалился в молчаливую пустоту прежде, чем услышал ответ брата.       Сколько прошло времени, он не знал, но очнувшись, Джона с большим удивлением обнаружил, что все еще жив. Кислородная маска, трубки и провода, писк оборудования, приглушенный свет. Сначала он мог водить лишь глазами, остерегаясь шевельнуться, ведь каждый новый вдох давался с трудом, но ему нужно было увидеть больше, чтобы успокоиться, поэтому он неспешно стал поворачивать голову. С одной стороны над ним нависала белая стена, с другой — окно. Еще одной койки в палате не наблюдалось. Где же тогда Сет? Дыхание вместе с пульсом участились, о чем свидетельствовал настойчивый писк слева, паника охватила его с ног до головы. Он принялся вяло шарить рукой по простыне в поисках пульта с кнопкой вызова медсестры, но прежде чем ему удалось добиться результата, в палату кто-то заглянул.       — Очнулся, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес мужчина в полицейской форме. — Я позову медсестру.       Раз у палаты дежурит полицейский, значит, дело плохо. Джона застонал, когда воспоминания роем нахлынули на него: няня, родители, одноклассники, пожар в доме, Ив… Все верно. Если полиция здесь, то Ив и детектив Лампкин выжили, и теперь вся округа знает... что? Как можно доказать то, чего нельзя увидеть? Кто в здравом уме поверит в то, что у парочки подростков внезапно появились сверхъестественные способности, которые они направили на убийства людей? Абсурд.       — Мистер Тримбл, — послышался мягкий голос медсестры, так сильно напоминавшей няню. Она прочитала имя, уткнувшись в планшет с бумагами, и затем перевела взгляд на него. — Джона, верно?       — Что… что случилось? — прохрипел Джона. Чтобы выглядеть как можно более убедительно в роли жертвы, сейчас не приходилось особо напрягаться. — Я ничего не помню.       Медсестра бросила неуверенный взгляд на полицейского, вошедшего следом. Надеялась, что он ее выручит и сам все объяснит, но тот, вероятно, намека не понял.       — Случился пожар, — сказала медсестра. — Мне очень жаль, но… твои родители, Джона… Нам не удалось их спасти.       Джона подумал о том, что они и так были мертвы. Пусть они все это время дышали, смотрели укоризненно, насильно принимали пищу, но это невозможно было назвать жизнью. Вероятно, было бы гуманней убить их, однако Сет решил иначе. Сейчас новость о смерти родителей не вызвала в Джоне никаких эмоций, и это неправильно. Его актерский талант нельзя было назвать великим, но он постарался изобразить ужас, скорбь и даже попытался выдавить слезу. Получалось неважно, но он надеялся, что это спишут на шок. Все-таки подростку только что сообщили, что он стал сиротой, такую новость все воспринимают по-разному.       — Господи… — прошептал Джона дрожащим голосом, хоть и не верил в существование Всевышнего. Он даже умудрился сесть, превозмогая боль и не обращая внимания на протесты медсестры. Кислородную маску он сорвал, чтобы глотнуть ядовитого больничного воздуха. — Сет уже знает?       Медсестра занервничала заметно сильнее и вновь посмотрела на полицейского. Теперь, кажется, он решил прийти ей на помощь, хотя и сам не казался особо уверенным в себе. Мужчина снял фуражку, подошел ближе и положил ладонь на плечо Джоны.       — Сожалею, но твой брат погиб.       Джона уставился в одну точку перед собой, не веря услышанному.       — Это ложь.       — Прости, но…       Джона не слушал. Он мог думать лишь о том, что будь это правдой, он бы обязательно что-то почувствовал. Нить, связывающая близнецов, может оборваться только в случае смерти, и этот факт ни за что невозможно упустить. Он был уверен, что это похоже на остановку сердца. Если один из них перестанет дышать, второй тоже долго не проживет. Но сейчас он не чувствовал ничего, кроме пустоты. А что если так и должно быть?       Пальцы сжали белую простыню. На ткани появились красные пятна: он сжимал кулаки с такой силой, что на месте отрезанного пальца даже сквозь кучу слоев бинтов просочилась кровь. Он сделал несколько глубоких вдохов в надежде не потерять сознание.       — Я вспомнил. Девушка из моей школы, Ив, она тоже была с нами. Она?..       — С ней все в порядке.       Джона почувствовал, как мышцы лица чуть дрогнули. Он изо всех сил пытался не выдать ярость, захлестнувшую его от этой новости, но лампы на потолке опасно замигали.       — Детектив Лампкин, он буквально вытащил ее из огня, — продолжил полицейский, хмуро поглядывая на лампы. — К сожалению, сам он тоже не выжил. Джона, что детектив делал у вас дома?       — Прошу вас, не сейчас, — запротестовала медсестра.       — Он хотел еще раз поговорить о недавних самоубийствах, — безжизненно произнес Джона. Он поднял покрасневшие глаза на полицейского. — Ив тоже в больнице?       — Нет, она отделалась легким испугом. Я собираюсь с ней побеседовать, как только она немного придет в себя. Возможно, она сможет рассказать что-нибудь о пожаре.       — Можно мне остаться одному?       Медсестра сочувственно качнула головой в знак согласия, отложила планшет и взяла шприц. Джона не заметил, что все это время рядом с ней стоял небольшой столик со всем необходимым для инъекции.       — Я только сделаю тебе укол.       Она шагнула к койне, но Джона шарахнулся от нее, словно от удара током.       — Что это?       — Всего лишь легкое успокоительное, — объяснила женщина.       — Я спокоен, — угрюмо отозвался Джона, осознавая, что контролировать злость становится все сложнее.       — Понимаю. Но тебе пришлось услышать ужасные новости. А это лишняя мера предосторожности.       Ее успокаивающий тон раздражал. Как она посмела? Никто не должен к нему прикасаться. Больше никогда.       — Не трогайте меня, — предостерег Джона, чуть отодвинувшись, когда она подошла совсем близко.       — Успокойся, Джона, — встрял полицейский, почуявший, что мальчишка находится на грани.       — Не трогайте меня!       Потолочные лампы лопнули, осыпав всех троих дождем из осколков. Шприц, который медсестра сжимала в руке, выскользнул у нее из пальцев, пролетел немного и иглой вонзился в глаз полицейского с такой силой, что вошел в глазницу слишком глубоко, чтобы можно было обойтись одной лишь потерей органа зрения. Мужчина как-то странно булькнул и рухнул на пол. Медсестра закричала. Джона не знал, что именно она подумала в этот момент — что это она виновата или что в палате завелся призрак. Но в любом случае ее крики не играли на руку. Она пошатнулась, не решаясь склониться над мертвым полицейским. Джона посмотрел на монитор, где зеленая линия ломаной змейкой показывала его на удивление спокойное сердцебиение.       — Боже, как же так?.. — пробормотала медсестра.       Джона резко перевел взгляд на нее, а вслед за его взглядом монитор рухнул на женщину. Сам по себе он не был тяжелым, но разряда, хорошенько ударившего тело медсестры из разбитого агрегата, хватило, чтобы она, наконец, замолкла. Вероятно, навсегда.       В течение несколько последующих минут Джона продолжал сидеть неподвижно в полумраке, усыпанный осколками, в компании двух мертвецов. Собственное тело он едва мог ощущать, оно стало совсем ватным. Он сумел выдернуть иглы, воткнутые в вены, сорвал с себя всевозможные датчики, призванные следить за его состоянием, и встал с постели. Голова тут же пошла кругом, палата бешено заплясала перед глазами, но осколки, которые вонзились ему в ноги, привели в чувства. Боль всегда помогает прийти в себя быстрее.       Держась за стену, он дошел до двери и вышел в коридор. Что ему оставалось делать? Необходимо бежать отсюда как можно скорее, и поздний вечер играл на руку, поскольку больница в это время становилась пустой, напоминая призрачный дом. Ему показалось, что он слышит какой-то грохот, но он не мог доверять собственным чувствам. Лучше было вообще отвлечься от всего и сосредоточиться на одной цели. В данный момент этой целью было убийство Ив. Его брат был прав, это все из-за нее, она разрушила их мир. И вот теперь Сета нет.       Но даже так, зная, что его нет, Джона все еще слышал его голос. Брат звал его. Джона готов был разрыдаться, но знал, что Сет не любил эту слабость, поэтому приходилось сдерживаться. И все же, несмотря на эти жалкие попытки, глаза наполнились слезами. Пустой коридор начал расплываться, сфокусироваться на чем-либо становилось сложнее. И он вновь услышал шум.       — Джона.       Он опустил голову и помотал ей в попытке избавиться от этого голоса.       — Джона!       Голос прозвучал взволнованно, настойчиво и будто бы ближе, чем прежде.       — Сет?..       Он вскинул голову, зная, что по щекам его струятся слезы, и широко распахнутыми глазами посмотрел на брата, стоящего на другом конце коридора. Сет выглядел таким же слабым и изнеможенным, как он сам, но главное — он был жив. Будто зеркальное отражение, он точно так же стоял, держась за стену, чуть согнувшись от боли, пронзавшей тело. Они сделали неуверенные шаги навстречу друг другу. Затем еще. И еще. И вот они уже шли все быстрее, почти бежали, насколько это было возможно в их состоянии, их руки тянулись друг к другу, жаждали соприкоснуться, чтобы убедиться в правдивости происходящего.       Джона увидел, как где-то за спиной его брата распахнулась дверь одной из палат, и оттуда вывалился окровавленный полицейский. Значит, это все было подстроено. Им обоим сообщили о смерти друг друга, желая убедиться в догадках детектива Лампкина насчет сверхъестественных способностей близнецов, а затем и вовсе разлучить братьев для безопасности окружающих. Что ж, они сами нарвались, и вот результат. Теперь ясно, что за шум все это время слышал Джона: в своей палате Сет тоже устроил знатный разгром.       — Стой! — выкрикнул мужчина, неуклюже вытаскивая пистолет и пытаясь прицелиться, хоть с обильным кровотечением это и было почти невозможно.       Сет не обернулся, а лишь прибавил шаг. Джона сумел побежать, но ему казалось, что все происходит словно в замедленной съемке. Он увидел, как полицейский вскинул пистолет, дуло которого смотрело в спину Сета. Джона замотал головой и прыгнул вперед в тот же момент, как прогремел выстрел. Он видел, что его брат падает, но, к счастью, падал он от того, что тоже прыгнул, следуя безмолвной договоренности с Джоной, поэтому пуля просвистела мимо цели. Близнецы грубо приземлились на жесткий пол, больно ударившись и без того пострадавшими в пожаре и драке телами, и в этот самый момент сумели дотянуться друг до друга. Пальцы их рук сплелись.       Они стали сильнее даже поодиночке, но теперь, когда они вновь оказались вместе, сила захлестнула обоих, вырвавшись за пределы их тел и мощной волной выплеснувшись наружу. Здание больницы пошатнулось, стены затрепыхались словно картонные, лампы в коридоре взорвались с характерными хлопками. Они сильнее сжали пальцы, и услышали еще один выстрел — полицейский вышиб себе мозги. Все вмиг прекратилось. Остались только зловещая тишина и полумрак, словно не было больше никого живого в бледных стенах этой больницы. А, быть может, так оно и было. По крайней мере ни стандартных панических визг, ни беготни не наблюдалось.       — Этот ублюдок сказал, что ты погиб, — произнес Сет, неуклюже садясь. Руку брата при этом он не выпускал, поэтому тот поспешил тоже сесть. Это действие вызвало боль в простреленной ноге Сета, но он быстро отогнал от себя неприятные ощущения. — Кажется, он не учел того, что я сам вытащил тебя из дома. Я бы не дал тебе умереть.       Сет протянул свободную руку к лицу Джоны и коснулся разбитой губы.       — Я не хотел делать тебе больно.       Джона с благодарностью смотрел на брата, не в силах побороть в себе сентиментальность. Как он мог даже на секунду решить, будто Сет ему больше не нужен?       — Она жива, — сказал Джона, не уверенный в том, что сейчас подходящий момент, чтобы вспоминать Ив. Но он прекрасно знал, как сгладить эффект. — Убьем ее.       Какое-то мгновение Сет пристально всматривался в лицо Джоны, а затем улыбнулся той самой ледяной улыбкой, от которой у любого могли забегать мурашки по коже. Джона ждал каких-нибудь едких фраз по поводу его мимолетной влюбленности в Ив, был готов вытерпеть любые слова, но ничего подобного не последовало.       — Уверен?       — Она прострелила тебе ногу. Из-за нее я отрезал себе палец. — Джона поднял руку, чтобы продемонстрировать перебинтованную ладонь. — Она должна умереть.       — Хорошо, что ты это осознал, — кивнул Сет. — Любой, кто пытается нас разлучить, заслуживает смерти.       Джона не знал, действительно ли им не пытался никто помешать уйти из больницы или же Сет постарался сделать так, чтобы их никто не замечал. Но в любом случае они продолжали, пошатываясь, идти, все так же держась за руки. Выглядели они, мягко сказать, пугающе: бледные, словно призраки, израненные, одетые в больничные рубашки. Но главное — их глаза, горящие холодным решительным пламенем. Исчезло все, что их связывало с этим местом, с этим городом. Все, кроме одной-единственной ниточки, которую следовало скорее оборвать. Поэтому когда они оказались перед домом Ив, сомнения в своих действиях у них не оставалось.       Дверь открыла мать девушки. Если она и не была пьяна, то явно мучилась от сильного похмелья, но это им было только на руку. Без особых колебаний, она впустила близнецов в дом и неопределенно махнула рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Дверь в комнату Ив была открыта. Сама девушка лежала на кровати, закрыв глаза и слушая музыку в наушниках. Джона решил, что это была та самая песня, которую она давала ему послушать, но никаких особо нежных чувств при этом воспоминании он не испытал. И чтобы доказать это самому себе и брату, он взял инициативу в свои руки.       — Эй, Ив, — позвал он.       Девушка открыла глаза, и в них мелькнул настоящий ужас при виде близнецов. Но предпринимать что-либо было уже поздно. Джона сжал руку Сета, и ужас на лице Ив сменился смиренным безразличием. Она подошла к столу, вытащил из ящика ножницы, раскрыла их и уложила безымянный палец левой руки между лезвиями. Методично, хоть и почти не эффективно, она принялась отрезать себе палец, но все, чего ей удалось добиться спустя пять минут, это глубокие порезы и лужица крови на столе. По воле близнецов, она бросила это занятие, перехватила ножницы и вонзила их себе в ногу. Затем она вынула ножницы, но лишь для того, чтобы ударить свою ногу еще раз. Так она продолжала калечить ногу до тех пор, пока не попала в бедренную артерию. Это будто немного смогло привести ее в чувства, однако никто не собирался давать ей шанс.       Ив умоляющим взглядом смотрела на Джону, а ноги неуверенно, но верно несли ее к окну. Второй этаж — совсем не высоко, но этого было вполне достаточно, поскольку вскрытая артерия должна была обо всем позаботиться. И все же, Ив открыла окно и вывалилась из него вниз головой. Послышался глухой стук. Сет и Джона выглянули в окно, чтобы убедиться: девушка неподвижно лежала на земле в неестественной позе, продолжая истекать кровью.       — Что ты чувствуешь? — спросил Сет, продолжая наблюдать за расползающейся по земле красной лужей.       — Удовлетворение, — ответил Джона, и лицо его озарилось безумной улыбкой. — Мне нравится. Это свобода. Мы свободны.       Он повернулся к Сету. Глаза его сияли.       — Еще не совсем, — задумчиво отозвался Сет. — Осталась одна маленькая деталь.       Когда ночь окончательно поглотила город, близнецы были уже далеко от дома убитой ими Ив. Им удалось найти кое-какие вещи, видимо, от бывших парней, которых у этой потаскухи явно было предостаточно. Поэтому теперь, избавившись от больничных рубашек, они уже не были похожи на призраков. Теперь они больше напоминали настоящих маньяков.       Они шли, сами еще не зная, куда именно, но намеревались этой ночью покинуть родное гнездышко. И прощались с городом они своей кровью, которая продолжала капать маленькими капельками, оставляя далеко уходящий след.       — Уверен, что это было необходимо? — обеспокоенно спросил Джона, когда они остановились на развилке.       — Мы ведь одно целое, — улыбнулся Сет и поднял перед собой свою окровавленную ладонь с недавно отрубленным безымянным пальцем. — Навсегда.