Черная Башня

-Моцарт! Ты меня не видел, умоляю! — чуть ни споткнувшись на пороге, в комнату влетел Лоран, тормознул, тихо прикрыл за собой дверь и панически закрутил головой, ища, куда бы спрятаться. -Тебя все равно найдут, — усмехнулся Микеле, отходя от окна. -Не найдут! Бан, все ещё наивно верящий, что сможет скрыться от всевидящего взора своего любовника, кинулся к Микеле, прячась за тяжёлыми портьерами. -Меня здесь нет! Он замер, а дверь вновь распахнулась и на пороге застыл Нуно, сканируя комнату профессиональным взглядом ищейки. Рассыпанные по плечам косички, ещё больше отросшие за прошедший год, все так же украшали монетки, разнокалиберные бусины, пара пустых гильз и даже один длинный патрон для автомата, на лице виднелись несколько тонких бледных шрамов, зато сам Нуно был запакован в парадный костюм вплоть до торчащих за поясом белых перчаток. -Где этот засранец?! — весело вопросил он, глядя на Микеле. Локонте лишь пожал плечами, не переставая улыбаться. -Понятия не имею. -А ну иди сюда, пуся, я же тебя все равно найду, — Нуно, присев, двинулся боком к заваленному разным барахлом дивану, и с победным криком поднял лежащий сверху плащ. Под ним никого не оказалось, — ну давай, Ло, вылезай, я тебе ничего не сделаю. -Я бы тебе не поверил, — хохотнул Микеле, наблюдая за всем этим с плохо скрываемым весельем. Нуно заговорщески приложил палец к губам, а потом бесшумно подошёл к окну и, отдернув портьеру, поймал Лорана поперёк туловища, заключая в капкан объятий. -Ага! Попался! А я говорил, тебе не скрыться от меня! -Пусти меня, изверг! Не хочу, не пойду, сам иди с ними разговаривай! Нуно, сверкая улыбкой, обнял Лорана за плечи, прижав к себе так, что тот зашипел, и принялся самозабвенно рассказывать, какой Бан талантливый оратор и что только он способен убедить этих узколобых ископаемых поддержать их политический проект. С каждым словом улыбка Нуно становилось все шире, а лицо Лорана приобретало все более страдальческое выражение. -Слушай, Ну, а давай куда-нибудь уедем, — чудом вклинился он в монолог Резенди, — куда-нибудь где тепло, пальмы, кокосы и никакой политики, а? Ну давай, только ты и я. -Обязательно уедем, — не переставая тащить его к дверям, согласился Нуно, — вот отстроим страну, встанем на ноги, наладим наконец гос аппарат, выведем Францию на мировую арену… -Все, можешь не продолжать. Лоран, несчастный и смирившийся, потащился вслед за Резенди, а тот, тормознув в дверях, обернулся к Микеле. -Моцарт, иди сюда, на пару слов. Микеле, уже зная эту уловку, предпочел остаться на месте. -Ты говори, я тебя отсюда прекрасно слышу. -Иди сюда, Моцарт, — Нуно оскалился, протягивая к нему руку. Видя подобное выражение на его лице, народ уже насобачился шустро сваливать по своим совершенно неотложным делам. Микеле бежать было некуда, за спиной все так же оставалось окно, а дел никаких у него запланировано не было. -Не, — он покачал головой, думая, с какой бы стороны поудобнее обогнуть Резенди. -Лоран, попробуешь сбежать, и сегодня вместо того, чтобы тестировать с тобой новое шампанское и новую ванну, я пойду с Римом контролировать раздачу гуманитарной помощи, — не прекращая улыбаться, заявил Нуно, все так же смотря на Микеле. -Хей, это нечестно! — тут же возмутился Бан. -Жизнь несправедлива, — философски ответил Нуно и пошел к Микеле по косой дуге, блокируя ему пути отступления. Локонте начал отступать в другую сторону, а потом, тормознув время, рванул через всю комнату, успевая добежать до дверей, прежде чем время вновь пошло, а ему прямо под ноги прилетел старинный подсвечник, что раньше служил подставкой для кисточек. Сделав свое чёрное дело, предмет декора стыдливо закатился под диван, а Микеле, красиво распластавшегося на темно-синем ковре, обняли ласковые, но сильные руки, помогая подняться. Резенди, что улыбкой, казалось, мог освещать весь особняк, стоял рядом, одной рукой удерживая за плечи его, а другой Бана. Они прошли несколько коридоров, слушая воодушевленный трёп Нуно, и затормозили лишь у больших парадных дверей. -Вперед, дети мои, идём вершить мир! — радостно провозгласил Резенди и они вошли в зал совещаний. Хотя, уж кого, а Нуно винить было бессмысленно, когда больше года назад они сошли с катеров на землю, именно он, ни смотря на раны, боль и усталость, бросился вершить судьбу своей страны. Коэн погиб в тот день, подорвавшись вместе со всем парламентом, революция пошла по улицам, одна волна, другая, и вот в какой-то момент именно Нуно встал во главе ее, превратившись из главаря их маленькой шайки в предводителя целого движения, что охватило всю страну. И спустя почти пол года сражений, именно он занял трон, взяв власть в свои руки. На удивление, кандидатуру его больше всех поддержал сам Рим, что тут же стал его правой рукой, Солаль, Маэва, Флоран и Бан сделались советниками, сменили майки и джинсы на официальные костюмы и все вместе принялись вытаскивать страну из нищеты и хаоса. Кажется даже сам Резенди до конца не верил, что у них получится, но у них получилось. Микеле во всем этом участвовал не так активно, для людей он стал символом свободы, мужества, самопожертвования, и именно на него возложили обязанности общения с гражданскими и агитации их на принятие новой власти. И верили ему так же охотно, как бывшие советники верили обещаниям Нуно, подкрепленным обаятельной улыбкой Бана. Прошло больше года, и вот когда-то спрятанная за стенами загибающаяся держава вновь расправляла плечи. 888 Вечером Нуно закатил банкет, Микеле стоял на балконе и слушал, как со стороны парадной залы доносятся звон бокалов, смех вперемешку с тостами, радостные возгласы Резенди. Было начало лета, теплый воздух трепал светлые волосы, пах цветами и мокрым асфальтом, в небе зажигались одна за другой звёзды. Они жили в большом особняке, из окон которого было видно так и лежащее в развалинах здание парламента, а за ним руины когда-то великой неприступной стены. Они разрушили ее все вместе, расстреляли из танков, подорвали динамитом, Микеле самолично раскрошил пару километров камня, положив начало их освобождению. Теперь на месте стены росли деревья, сначала люди приходили туда, оставляли вещи в память о тех, кто не дожил до этих дней, позже это место превратилось в настоящий мемориал. Маэва поставила там же любимую чашку Тамары, положила рядом с ней аккуратно свернутое платье Ноэми. Тогда они все вместе туда пришли, Микеле так некстати подумал, что у него даже никаких вещей отца не осталось, а Флоран, невесело усмехнувшись, сказал, что вся эта стена одна большая память о Дове. Порыв ветра всколыхнул лёгкие шторы и Микеле почувствовал запах цветов, под балконом росли молодые деревья, а у их корней голубым ковром стелились незабудки. Сзади послышались шаги и Микеле улыбнулся, уже зная, кто это. Его обняли за талию, прижали к широкой груди и сильные руки заключили в объятия. Запах дождя и сигарет, дорогого алкоголя, тонкий флер чужих духов, Микеле утонул в этом запахе, не в силах перестать вдыхать его вновь и вновь. -А я выторговал нам отпуск, — прошептал Флоран ему на ухо. Зарылся носом в волосы, поцеловал в шею, коснулся губами скулы, тонкого шрама над бровью, — целую неделю без вездесущего энтузиазма Резенди… -Бан прибьет нас от зависти, — тихо засмеялся Микеле. Поймал его губы своими и поцеловал, обхватывая за шею. Медленно и долго, позволяя себе просто закрыть глаза и наслаждаться ощущением родного всеобъемлющего тепла. -Куда поедем? — тихо спросил Флоран, так и не расцепляя объятий. Микеле не сразу уловил смысл вопроса, чувствуя лишь горячие ладони, скользящие по спине, ровно бьющееся сердце, — может в Америку? К твоим. -Не успеем, — с сожалением ответил Микеле, — на один перелет четыре дня потратим. За этот год он встретился со своей семьёй лишь раз, когда они все прилетели в Америку чтобы подтвердить какие-то там соглашения, про которые им несколько часов рассказывал Нуно. Микеле сбежал тогда от него, прихватил с собой Флорана и пришел прямо к порогу дома Анжелы, встречая там маму. Они провели вместе чуть больше двух часов, прежде чем за ними приехал Бан и сказал, что пора возвращаться. Флоран задумчиво хмыкнул, рассеянно поцеловал его в висок. -Тогда может к тебе на родину? -В Италию? -Ну да. Я слышал, там потрясающе сейчас. Микеле тихо засмеялся, упираясь подбородком ему в грудь и заглядывая в глаза. -Я там почти ничего не помню, мы уехали, когда я был ещё маленьким, — ответил он, — поэтому знаю не больше твоего. -Ну что ж, значит купим путеводитель и будем притворяться обычными ничем не примечательными туристами. -А ты уверен, что у нас получится? Флоран легко улыбнулся и поцеловал Микеле в кончик носа. -Думаю, нет. -Тогда точно поедем. Из зала донеслись чьи-то пьяные песни, Микеле засмеялся, разлохматил идеально уложенную чёлку Флорана, тот смешно фыркнул, пытаясь вернуть все обратно. Поцеловал Микеле в уголок губ. Отгремела долгожданная революция и наконец наступил мир. Все они прошли долгий путь, добились того, о чем мечтать не смели, заслужили право стать портретами в учебниках истории. Но это потом. А сейчас их ждало лето, светлое счастливое будущее.