Абсолютный ноль

      В жизни Джувии чего-то отчаянно не хватало. Чего-то невероятно важного.       У нее стало слишком много пустого времени.       Ей хотелось сделать что-то привычное,       но       она не помнила что это.       Глаза резало пустое место в гильдии.       Кто-то здесь был.       А теперь нет.       Как будто бы кто-то отошел на секунду и сейчас вот вернется с очередной кружкой кофе.       Но он не возвращался.       Лион Бастия, которого она по какой-то причине называла Лионом-сама, тогда, когда они вернулись в гильдию и обнаружили Зерефа, вмороженного в глыбу нетающего льда, сказал сквозь зубы, сквозь какую-то застарелую боль: «Ледяной гроб».       И не добавил больше ничего, только развернулся и вышел быстро.       Джувия знала, что его учитель погиб от этого заклятия.       Откуда она это знала?       Он ей этого не говорил.       Кто говорил?       Ответ был простой и страшный: был кто-то, кто отдал свою жизнь за их победу.       А они и не помнили.       Праздновали чужую победу-поражение. Не знали, кто был их героем.       Он был важным звеном жизни Джувии.       Она пыталась вспомнить, зацепиться за что-нибудь.       Никаких записей, никаких фото.       Пустые места на рисунках Ридуса, искажения на записях с великих магических игр, белый шум на месте воспоминаний.       Кто-то, с кем Джувия сражалась на крыше Фантома.       Для кого Джувия готовила бенто.       За кем Джувия пришла в «Фейри Тейл».       Чью любовь пыталась получить Джувия.       За чью жизнь она сражалась с Мелди.       С кем она одолела Лиона и Шерию на Великих Магических.       Кто держал ее за руку и говорил: «Я с тобой» — голосом, который Джувия не могла вспомнить.       В чью ненависть по отношению к себе Джувия не верила.       Чьего отца косвенно убила Джувия, а он не возненавидел и простил.       С кем Джувия жила полгода почти как семья.       Кого Джувия полгода ждала под дождем, не в силах нормально функционировать без него.       Кто обещал дать свой ответ после войны.       Кто пронзил себя, не в силах навредить Джувии.       Кто хотел защитить Джувию любой ценой.       Кому Джувия отдала почти всю свою кровь и заново запустила сердце.       Кто он?       Джувия бродит по улочкам Магнолии, и ноги приводят ее к не самому приметному двухэтажному дому.       Мог он жить здесь?       Джувия толкает дверь, не заперто.       Везде слой пыли, но Джувии плевать, это последнее место во всей вселенной, где он еще есть.       На вешалке плащ, на полке пара ботинок, на подставке строгий черный зонт.       На столе забыта чашка, в хлебнице твердокаменный кусок батона, на кресле в гостиной брошена рубашка.       Джувия оседает на буроватый от пыли ковер, зарывается лицом в эту рубашку и плачет.       Плачет.       Навзрыд, сотрясаясь всем телом, задыхаясь.       От ткани пахнет им.       А его нигде нет.       Он хорошо постарался, заметая следы за собой, но кое-чего отнять он не мог.       Чувств Джувии.       И это все, что она помнила, это все, что она сохранила о нем в своей памяти.       Это все, что от него осталось.       За окном давно стемнело. Джувия не хочет уходить отсюда.       На втором этаже спальная. Там лежит куча всяких безделушек, шарф, который она когда-то связала, который он, как Джувия думала, не принял.       Выпуск магического еженедельника за последние семь дней августа.       Здесь его больше всего.       Джувия ложится, представляя, как человек, которого она совсем не помнила, лежал вот так же, глядя в потолок, думал о чем-то своем.       Джувия утыкается в подушку и тихо воет от дерущей на части боли.       Мир погружается во тьму, которая медленно начинает светлеть в синеву.       Полумрак. Холодный голубоватый свет. Мороз.       Джувия вглядывается в бесконечное сероватое пространство, дыхание срывается с ее губ облачком сизого пара. Причудливое переплетение теней складывается в темно-взъерошенный силуэт.       Дыхание замирает, а сердце до боли сжимает нежность.       Он оборачивается.       Губы изогнуты в печально-виноватой улыбке.       А Джувия будто примерзла к месту, она смотрит и не понимает, как могла забыть.       Эти чернильно-синие глаза.       Шрам над левой бровью.       Правильные черты лица.       — Тебе нельзя здесь быть, — говорит он, а Джувия, наконец, вспоминает его голос.       — Джувия не забыла.       — Забыла, если я не назову свое имя, ты и не вспомнишь, — улыбается, — Но это моя ошибка, кое-что все-таки уничтожить нельзя, а теперь ты здесь и вряд ли прекратишь пытаться.       — Чувства Джувии не ошибка! — срывающимся голосом возражает она.       — Я знаю. Я хотел избавить тебя от боли, но раз ты здесь, то я снова провалился. Как не смог тебя защитить, так и не смог заставить забыть.       — Джувия бы не забыла.       — Теперь понимаю. Просто, тебе от меня ничего не останется, кроме боли, — он подходит и гладит по щеке, в этом жесте столько нежности и трепета, что Джувия не выдерживает и снова плачет, слезы скользят по ее лицу и застывают, льдинками срываясь вниз.       — Это лучшее, что было в жизни Джувии.       — Прости.       Он вздыхает и смотрит грустно.       — Я не хотел, на самом деле. Мне жаль. Что все так вышло. Не приходи сюда больше.       — Это все по-настоящему?       — Да. Поэтому не приходи, я ведь все еще во льду.       — Джувия хочет остаться.       — Не нужно. Живи, Джувия. Ты должна жить дальше, я знаю, это сложно, но ты справишься, — говорит он, и Джувия перед тем, как проснуться видит, как по его щеке скользит единственная слеза и застывает где-то на подбородке, он досадливо смахивает ее.       Просыпается Джувия в слезах, отчаянно обнимая подушку. Теперь она помнит, как он выглядит и говорит, но этого чудовищно мало.       И Джувия пытается жить, как он и просил, она приходит в его дом, стирает везде пыль, моет полы, выбивает ковры, выбрасывает просроченные продукты. Убирается аккуратно, складывая все вещи так, как они лежали, когда она пришла сюда впервые.       Джувия пытается улыбаться, она никому не говорит, где проводит время, как не говорила, что не смирилась с его исчезновением, как не говорила никому о том, что все еще чувствует.       Джувия смеется над шутками Люси по привычке, но не может больше сидеть в гильдии, где пустующее его место теперь занято.       Джувия чувствует, как будто его предали.       Спускается в подвал, где по иронии судьбы стоит замороженный Зереф на месте кристалла Мавис. Прижимается лбом к холодной поверхности льда, но не чувствует холода, отныне этот лед — самое теплое, что у нее есть.       Джувия разговаривает с глыбой, говорит, как прошел день, но день проходит всегда одинаково. Она бы ждала трепетно, но ждать было нечего.       Джувия спит в его кровати, со страхом ожидая, когда последние следы его присутствия сотрутся со временем.       — Ну, здравствуй, ты снова здесь, — говорит он, когда Джувия оказывается вновь посреди сизоватой пустоты.       — Джувия не специально.       — Одного твоего желания достаточно, чтобы попасть сюда.       — Джувия очень хотела увидеть…       — Грей. Мое имя.       — Грей-сама…       — Да, так ты меня называла.       — Джувия помнит. Спасибо, что она снова знает это.       Он дергает уголком губ, смотрит с досадой.       — Не возвращайся сюда, я говорю это не потому, что не хочу тебя видеть. Это может быть опасно для тебя.       — Джувия каждый день приходит в подвал гильдии…       — Я знаю, я очень хорошо тебя слышу. Спасибо, наверное, все лучше, чем первый и последний приход Нацу, он довольно долго орал на меня. Не могу сказать, что не заслужил этого, — улыбается Грей.       — Правда? Грей-сама хотел бы, чтобы Джувия приходила чаще?       — Я не имею права просить о подобном.       Джувия подается вперед и обнимает его, ее сжимают в ответ.       Она просыпается с улыбкой. Потягивается, и ее тут же скручивает приступ кашля. На одеяло падают льдинки.       Это дурной знак, но для Джувии реальное доказательство, что она не сходит с ума.       В этот день Джувия берет с собой одну из книг Грея-сама. Читает несколько часов кряду глыбе, ее голос хрипнет, но одна мысль о том, что он все слышит, заставляет читать дальше, ведь это меньшее, что она может сделать. Грею-сама, должно быть, ужасно скучно в этом подвале.       Джувия поднимается наверх с воспаленной улыбкой.       Эрза смотрит на нее с жалостью. Джувии наплевать. У Эрзы есть ее любовь, а у Джувии остались лишь чувства, да глыба в подвале, в которой иногда оказывается сознание Джувии.       На следующий день их уединение прерывает Скарлет. Джувии приходится прервать чтение.       — Он не слышит. Его больше нет. Мы все скорбим, но нужно идти дальше.       — Эрза-сан! Это не так, Грей-сама прекрасно слышит Джувию, не смейте говорить, будто он исчез. Вы не скорбите, потому что не помните, место, где Грей-сама любил сидеть, теперь занято! Вы не смеете говорить Джувии, перестать, она единственная, кто помнит! — Джувия скрывается и кричит.       — Откуда тебе знать, что он слышит? Ты сходишь с ума, — повышает голос Эрза, — Мы все хотим для тебя лучшего! Ты должна его отпустить.       — Джувия никому ничего не должна. Грей-сама ей сам говорил, что все слышит, и о том, что он слышал, как на него кричал Нацу-сан, и как Эрза-сан выговаривала ему. Грей-сама снится Джувии. И это все, что у нее есть. Эрза-сан не посмеет отнять это у Джувии. Она единственная, кто никогда не забудет и не оставит его. А если остальные легко смирились, так это их проблемы.       Джувия тяжело дышит и думает, что Грей-сама услышит и эту ее безобразную истерику, но не может молчать, потому что все это накопилось и теперь нуждается в выходе. Вся ее обида на слишком легко оставивших его согильдийцев сейчас выплескивалась на Эрзу.       — Господи, Джувия, мне так жаль. Это моя вина, я не была достаточно внимательна к тебе, позволила тебе погрязнуть в скорби настолько. Его больше нет, а сны — это лишь сны. Давай завтра погуляем, ты, я и Люси. Тебе нужно развеяться, а не сидеть здесь в подвале.       Джувия тяжело вздыхает и считает до десяти.       Не помогает.       Она срывается с места и бежит из подвала, из гильдии прочь.       Забегает в дом Грея, запирает дверь и, съехав по ней вниз, рыдает, уткнувшись в свои колени.       Может, если бы она не вспомнила, она была бы как Эрза-сан, которая хочет лучшего, но это лучшее теперь не больше, чем бесполезный мусор. Зачем Джувии переживать и идти дальше, если Грей-сама там совсем один, и она единственная, кто еще верит в него.       — Эрза права. Забудь уже обо мне, я уже, считай, что мертв, — замечает Грей, обнимая Джувию.       Джувия отчаянно мотает головой, утыкаясь носом в его ключицу. И плачет.       — Джувия не хочет забывать. Ей ничего не нужно, кроме Грея-сама. Ему понравилась книга?       — Да, я ее уже читал, но мне понравилось слушать. Ты очень хорошо читала, спасибо, — он гладит ее по вздрагивающей спине, пытаясь утешить.       — Грей-сама…       — Я бы не хотел, чтобы ты страдала, но ты очень упорна. Когда же ты уже найдешь в себе силы идти дальше?       — Грей-сама не хочет видеть Джувию?       — Ты жива, а я не совсем мертв, я не могу претендовать более на тебя, твое внимание, твои чувства. Пойми уже. Я счастлив, что ты не забываешь, что ты… Но к черту вообще мои желания, ты должна жить, но, цепляясь за этот жалкий отпечаток меня, ты не сможешь жить полноценно.       — Джувия не хочет жить без Грея-сама! — она вскидывает голову и встречается с его темно-воспаленным взглядом.       — Не смей так говорить. Никогда не говори так.       — Но это правда. Какой в этом мире вообще смысл без Грея-сама?       — Смысл в том, что мир, где все хорошо, плохо сочетается с живым мной.       — Это не хорошо. Это не может быть хорошо. Джувия ненавидит мир, где нет Грея-сама.       Он прижимает ее совсем-совсем близко к себе. И в этом смысла больше, чем во все мире. Джувия малодушно думает, что она научилась бы жить без кого-нибудь еще, если бы рядом с ней был Грей. Это была неприятная мысль, как будто Джувия имеет право менять чью-то жизнь на его жизнь, как будто она имеет право ставить одну судьбу выше другой. Омерзительно.       — Я так не думаю, — говорит Грей. — Это нормально, что ты ставишь одно выше другого, это и значит быть человеком. В итоге, сделанного не изменить, а ты поступаешь правильно, потому что ты никого не предал. Я сделал свой выбор, и теперь это твой мир. Каким бы несправедливым он ни казался, — говорит Грей, улыбаясь. — В конце концов, я не умер, просто мы теперь не сможем поговорить. Я повторюсь, пожалуй, не возвращайся сюда больше. А если Эрза позовет еще раз, соглашайся. Они хотят помочь.       Джувия просыпается от холода, кашляет, на ладони тает лед. Наверное, ей не стоило спать прямо здесь, на полу, у двери.       В дверь стучат.       Эрза-сан.       — Извини меня, я необдуманно задела твои чувства, мне стоило быть помягче. Может, все-таки пойдешь с нами, я очень по тебе соскучилась, и Люси, и все мы. Мы потеряли... Грея, верно? Но не хотим терять еще и тебя.       — Хорошо, Джувия согласна. Грей-сама ее попросил пойти с вами.       — Попросил? — изумленно переспрашивает Эрза.       — Да, Джувии тоже нужно извиниться, Грей-сама просит ее жить дальше, но она только ранит и его, и всех остальных. Джувия такая эгоистка.       — Расскажи мне, ну, о том, как ты с ним встречаешься.       — Иногда Джувия засыпает и оказывается в странном месте там ничего нет, кроме Грея-сама, он говорит, что он все еще во льду, и Джувия, наверное, оказывается там с ним. Мы разговариваем. В основном, Грей-сама просит ее больше не приходить к нему и жить дальше, а еще утешает, когда Джувия плачет.       — Вот как, видимо, ты все-таки была права, он все еще там, сохраняет сознание, а твое желание иногда приводит тебя к нему. Прости, что не верила, — улыбается Эрза. — Он прав. Тебе стоит прислушаться к нему, а мы поможем, мы же семья. Так ведь?       — Так, — кивает Джувия медленно, с сомнением.       — Пойдем, на улице такая хорошая погода.       Джувия чувствует себя лишней на этом празднике жизни. Подвал и холодный блеск льда были ближе. Джувия смеется над шутками Люси, под внимательным взглядом Эрзы пробует кучу пирожных, обещает присоединившейся к ним Венди научить ее шить игрушки. Но она лишняя среди всего этого веселья. Было легко считать себя частью коллектива, когда тот, ради кого ты приходишь сюда каждый день, тоже рядом. Но как развалится кирпичный дом, если неожиданно убрать весь цемент, как падает мост, если убрать подпорки, так связи Джувии со всеми рухнули. Они не помнили его. А она знала.       Джувия вновь приходит в подвал, когда под вечер ее все-таки отпускают, полагая, что на первый день достаточно, завтра продолжим.       Садится, спиной опираясь на лед, смотрит на привычные уже стены.       — Джувия сходила на прогулку с Эрзой-сан, Люси и Венди, как и просил Грей-сама. Это было довольно забавно, но не то. Джувии никто больше не нужен, если Грея-сама нет.       Она чувствует какой-то отклик льда. Вспоминает свой кашель и холод. Это ведь что-то значило. Может, все из-за того, что они достигали унисон рейда. Вода и лед совместимы. Ледяная крошка в горле оттого, что ее водное тело замерзает, холод потому же. Может, есть способ прийти к нему навсегда. Грей-сама просил ее не возвращаться, потому что она могла легко остаться с ним навсегда. Он говорил, чтобы она жила дальше не потому, что хотел, чтобы она забыла его, а чтобы не нашла пути к нему.       Она может.       Может.       Быть с ним навечно. Слиться.       Она будет.       Джувия идет домой, тщательно убирается, пишет записку:       «Эрза-сан,       Джувии жаль, но она не может более жить в мире, где нет Грея-сама. Но не грустите, Эрза-сан сделала все, что могла. Это Джувия не сочетается с миром, где нет его. Но не грустите. Джувия не умерла, она будет жить вечно вместе с Греем-сама, которому навсегда принадлежит жизнь Джувии.       Это выбор Джувии. Возможно, она бы и смирилась когда-нибудь, но Джувия не желает.       Джувия не хотела бы такого конца этой истории, но так уж вышло.       Не держите на нее зла.       Джувия всех вас любит».       Джувия надевает плащ Грея, он ей безбожно велик, но так она чувствует себя смелее, и как будто бы он ее обнимает.       Некоторые люди оглядываются на девушку, которая с улыбкой покойника бредет по улице в плаще, очевидно, с чужого плеча. Джувии наплевать, что они там думают для себя, все равно никто из них и близко не будет к правде.       Она в последний раз идет по этим улицам.       В последний раз чувствует солнечные лучи на коже.       Ее впереди ждет холодная вечность с единственным человеком, который дарит ей тепло.       Все хорошо.       Джувия мышкой проскальзывает к лестнице в подвал мимо бдительной Мираджейн, мимо доброй Эрзы-сан, мимо Нацу-сана, который черта с два позволил бы ей совершить задуманное, мимо сердобольной Люси, которая так старалась сегодня развеселить ее, мимо Венди, обещание которой Джувия не сможет выполнить, мимо Гажил-куна, который тактично не стал лезть в ее жизнь, предоставляя самой справляться со своими проблемами, за что Джувия была ему благодарна.       Джувия была благодарна им всем.       Лед отражал скудный свет подвальных ламп.       Джувия прикоснулась к холодной поверхности. Там был Грей-сама.       Перейти в состояние воды было, как всегда, просто. Ее водная рука прошла в лед, как нож входит в масло.       Было очень холодно, лед опускал температуру Джувии до абсолютного нуля. Но разве это не достойная цена за возможность вечно обнимать Грея-сама.       Это никакая не цена.       Джувия вошла полностью. Мир померк, но она знала, что скоро он посветлеет в синеву.       — Ну и зачем? — спрашивает Грей, глядя на нее хмуро.       — Грей-сама сделал свой выбор, а Джувия свой, — просто отвечает Джувия.       — Я же просил.       — Джувия знает, но мир без Грея-сама ей не нужен. Он сказал, что плохо сочетается с миром, где все хорошо, но и Джувия тогда тоже. Джувия ведь говорила, что ее жизнь принадлежит ему.       — Да, — он неожиданно смеется, не очень весело, скорее нервно. Смех обреченного.       — Теперь Джувия может обнимать Грея-сама вечно. Разве это плохо?       — Я люблю тебя, — говорит он на выдохе, — Извини, что так поздно.       — Не поздно, — говорит Джувия и целует его. — Целая вечность впереди.       — Они забудут тебя, потому что такое заклинание, тело заклинателя обращается в нетающий лед, и его существование стирается из мира.       — Вот как, — кивает Джувия, — Не страшно, ведь мы помним все, что нужно помнить. А здесь теплее, чем Джувия думала.       — Ты ощущала холод, потому что ассимилировала со льдом, а так здесь нет ни холода, ни тепла, здесь вообще ничего нет, кроме нас, — поясняет Грей, обнимая ее — Своеобразная лакуна для тех, кто вылетел на обочину мира.       — Джувии это нравится.       — Впереди вечность, чем хочешь заняться?       — Для начала обнять Грея-сама покрепче.       — Так уже, вроде бы, — фыркает он, — Чувствую себя последним мерзавцем, потому что радуюсь тому, что ты все-таки здесь. Я бы хотел, чтобы ты жила полноценной жизнью.       — Полноценнее некуда, Грей-сама.       — Ну, ладно. Похоже, у меня достаточно времени, чтобы смириться с тем, что в очередной раз сломал тебе жизнь.       — Джувия не позволит ему заниматься самоедством, — она утыкается ему в плечо, теплое, как и при жизни. — Как Грей-сама думает, здесь удастся обустроить хоть что-нибудь?       — Если подумать, я помирал в лохмотьях, а потом обнаружил себя в нормальных шмотках. Так что можно попробовать.       Они попробуют, в конце концов, теперь у них в руках целая вечность.       Джувия ни о чем не жалеет.       …В итоге, сделанного не изменить, а ты поступаешь правильно, потому что ты никого не предал…