Границы разума

Исполнитель Когами Шинья стоял и беспристрастно наблюдал за сидящим у стены человеком. Дым от очередной сигареты заграждал его худое бледное лицо, поднимаясь тонкой дымкой в холодном воздухе вечернего города. Вдали мигали сирены полицейских машин, горели яркими разноцветными огнями стёкла витрин, рекламные щиты и вывески. С какого момента привычка выкуривать по тридцать сигарет в сутки стала для него каким-то ритуалом? Он не помнил, никто не помнил, да и запоминать такое не было необходимым. Никому не было дела до чужого здоровья в этом огромном городе, как до физического так и до психологического, так же, как и до чужих мыслей. Здесь, в мире, где чистота психо-паспорта измерялась системой под названием Сивилла, такие вещи были полностью под контролем машин и утратили первоначальную значимость. Люди давно привыкли не решать сложные задачи самостоятельно, полностью доверяясь системе, которая считалась идеальной. Но могло ли такое решение оказаться ошибочным? К чему в итоге оно могло привести человечество? Ведь, как ни пиши, как ни старайся, система не может быть идеальной, никакие законы не могут быть совершенными, везде есть свои дыры и свои проколы. Схожие мысли посещали и Когами, но Исполнитель предпочитал отодвигать их в дальний угол. С каких-то пор он, как и многие другие, просто перестал испытывать какой-либо интерес в происходящем вокруг него. Единственным, ради чего он продолжал цепляться за жизнь, было чувство мести. Ему не было абсолютно никакого дела до того, что здесь произошло, ровно как и до подростка, сидящего возле стены с разбитой головой и плечом, всё, что здесь происходило и находилось — лужа крови, оставшаяся от преступника, пострадавший, собравшиеся вокруг Исполнителя следователи, их приказы — было его работой. Не докурив сигарету он сделал шаг вперёд и навёл свой Доминатор на сидящего. Оружие выдало необходимую информацию. Коэффициент преступности подростка составлял 168 единиц. Хоть это ещё не делало его латентным преступником, это доказывало, что ему нужно будет пройти курс лечения и очищения своего психо-паспорта. Когами посмотрел на кровь, стекающую вниз на асфальт. Этот мир напоминал грязную прогнившую яму какого-то жидкого дерьма, в которую все они медленно погружались, словно в тресину. Человеческая кровь, смерть, преступность и насилие были основой для столь красивой картинки, которая предлагалась всем тем, кто так отчаянно хотел в неё верить. Утопия, которой было суждено умереть сразу после рождения. — Так и будешь просто стоять? — поинтересовался только что подошедший человек. — Нет, я уже пойду, — поправил его Когами, даже не переведя свой взгляд в его сторону. — А если серьёзно? — поинтересовался Гиноза. — Ты Инспектор, тебе и решать, — равнодушно ответил Когами, отводя свой Доминатор в сторону и опуская обе руки в карманы. — Я свою работу уже сделал, — он ещё раз затянулся сигаретой перед тем, как развернуться спиной к подростку, сбросить пепел на асфальт и направиться прочь от места преступления. Удаляясь, он слышал звук приближающихся полицейских дронов, громкие сирены и чьи-то голоса. Он привык к такому роду заданий, видеть кровь стало для него обыденностью, со временем ничего не поменялось и жестокости не стало меньше. Этот мир лишь продолжал гнить изнутри. Когами дошёл до полицейского фургона и, ещё раз оглядев город, ступил внутрь грузового отдела ярко освящённой машины. Нобучика Гиноза успел отдать распоряжение о доставке пострадавшего в один из оздоровительных центров, когда на место преступления подоспела совсем хрупкая девушка, на плечах которой красовалась куртка Инспектора Бюро Общественной Безопасности. Аканэ Цунэмори тут же принялась расспрашивать Инспектора Гинозу о том, что тут только что произошло, извиняясь при этом за задержку и, получив ответы на все свои вопросы, с грустью осмотрела пострадавшего. — Он помог остановить преступника, верно? — поинтересовалась девушка. — Верно, — ответил Гиноза, одевая перчатки. — Но это уже не наша забота. Девушка качнула головой, и они оба остались наблюдать за тем, как несколько полицейских дронов стали раскладывать носилки и переносить на них тело подростка. То казалось невероятно бледным практически безжизненным из-за того, что пострадавший потерял много крови. Глаза подростка, напротив, оставались открытыми из-за использованного на нём Парализатора. Казалось, что он не окончательно потерял сознание, возможно даже слышал отдельные слова, хоть и не мог полностью осознавать происходящего. Его глаза и губы сильно дрожали от большой потери крови и от холода. Он сделал нечеловеческое усилие, стараясь пошевелить пальцами руки и что-то произнести. Аканэ показалось, что мальчик что-то прошептал, но она не смогла разобрать слов, да и парализованный речевой аппарат не мог отчетливо их выговорить. Могло ли это быть «спасибо»? Дверцы машины скорой помощи закрылись, и транспорт направился по широкой дороге, всё дальше удаляясь от переулка. Последнее, что услышал лежащий внутри машины пострадавший подросток, был звук уезжающего полицейского фургона и погашение сирен. Он пытался воссоздать картину произошедшего в своей памяти. Парализатор стёр большую часть его воспоминаний, и потому это действие давалось ему с трудом. Кажется, Исполнитель вступился за него во время стычки, когда он сам постарался остановить преступника. Часть серой куртки того человека покрылась кровью, когда преступник ударил его ножом. Возможно, ранение не было серьёзным, но факт оставался фактом. Его жизнь спасли, подставив под удар чужую. Сегодня он ничего не сможет исправить, но его долг не будет оставаться вечным, он его вернёт. Обязательно. Подростку хотелось плотно закрыть свои красные глаза и погрузиться в тишину, но не получалось. Думать тоже не получалось. Он не мог вспомнить ничего из своей жизни, кроме последнего происшествия, даже своего имени. Он не знал, есть ли у него родные в этом огромном городе и если есть, то где они сейчас. Единственное, что он успел понять, было тем, что этот мир был полон жестокости, преступности и какого-то животного страха за собственную жизнь. Остальное ему предстоит вспомнить: действие Парализатора должно скоро сойти. Доброта — слишком странное явление для такого мира, и не всегда она оказывается полезной, иногда она даже будет способна покалечить куда сильнее любой жестокости или равнодушия.