How can I get used to? How can I forget you? Will I get used to Sleeping alone?
Элизабет поглаживает рукой уже большой живот, понимая, что внутри неё зарождается новая жизнь. Она потеряла Джагхеда навсегда, но обрела часть его. Внутри неё — их малышка, которая, как надеется Элизабет, будет так похожа на своего отца. И, пускай Джонс уже никогда не встретит своего любимого, он всегда будет в её сердце. По системе соулмейтов, ты никогда не забудешь родственную душу. Ты будешь ощущать его присутствие, если он далеко, будешь видеть его рядом. Но Элизабет не хочет. Не хочет сыпать соль на ещё свежую рану, но всё равно видит его сейчас, чувствует его прикосновения и рыдает. — Зачем ты меня бросил? — шепчет она, дотрагиваясь до силуэта любимого. Ветер доносит до неё фразу: «Я люблю тебя», но затем силуэт исчезает. И Элизабет рыдает, потому что одновременно с тем, что не хочет видеть его, не хочет и отпускать навсегда. Она помнит. Помнит, как он, узнав, что его жена беременна, не отпускал её от себя целый день, сжимая в крепких объятиях. Помнит, как он, услышав, что у них будет девочка, рыдал в коридоре больницы. И когда Элизабет спросила, отчего, он ответил: «От счастья». Он правда был под впечатлением от вести, что у них будет маленькая копия его возлюбленной. Мужчина представлял, что у их дочери будет такая же ангельская улыбка, как и у её мамы, и отцовские глаза. «А ещё она будет носить мою шапку», — однажды сказал Джагхед, сразу получив ответ: «Ни за что, Джагги».Tomorrow is a long time, Forgetting so long, I loved you a lifetime, I loved you long.
Элизабет больше никому не позволяет называть себя Бетти. Ни лучшей подруге, ни матери, ни кому-либо ещё. Это слишком напоминает о нём. Она помнит, как ласково и мягко он произносил её имя, и как на его лице в тот же момент появлялась улыбка. Элизабет помнит, как теплы всегда были его прикосновения, как лучезарна была его улыбка, как трепетно билось его сердце. Помнит, как метка на запястье с первой буквой его имени излучала тепло, когда он целовал свою Бетти. Но сейчас она не чувствует того тепла, исходящего от метки на руке. И Элизабет, будто ожидая чуда, просыпаясь, шарит рукой по второй половине кровати. И чувствует лишь холод. Джонс теперь всегда холодно без него, ведь только он согревал её. «Элизабет, не волнуйся, найдешь другого человека, соулмейты в нашем мире не обязаны быть вместе», — монотонно говорит мать, попивая чай. И каждый раз блондинка послушно кивает, но однажды всё-таки не выдерживает, вскакивает и кричит: «Мне не нужен другой! Я хочу вернуть Джагхеда! Я люблю его. Люблю, люблю, люблю и всегда буду любить только его». Элис лишь прижимает дочь к себе и гладит по голове, успокаивая. «Тише, моя милая, тебе нельзя волноваться». Элизабет почти не помнит моментов, когда мать была добра с ней, но этот — один из них.Love was my shoreline, I stare myself blind, Now was not out time, No, I let you down.
Девушке трудно вспоминать тот день. Как ей позвонили и омрачили весь день и всю последующую жизнь одним предложением: «Ваш муж попал в аварию и на данный момент в тяжелом состоянии». Врачи боролись за его жизнь изо всех сил, Джонс сидела в больнице днями и ночами и, когда ей сказали, что он ушёл из мира сего, Элизабет зарыдала. Она верила в лучший исход — верила, что он выживет, что они будут продолжаться бороться вместе. «Из жизни уходят лучшие, Би», — прошептала в ту ночь Вероника, успокаивая лучшую подругу. Элизабет помнит, как подавлен был отец её мужа, как рыдала от горя его мать, приехавшая в город. Блондинка не проронила ни слезинки на похоронах, но после них, уже в машине, разрыдалась в голос. Вероника судорожно начала успокаивать подругу, шепча, что всё наладится. «Ты слишком много нервничаешь, это плохо сказывается на ребенке, Элизабет. Подумай о своей дочери. Подумай о вашей дочери», — произнесла брюнетка. И Джонс заставила себя успокоиться. И сейчас, сидя на их месте, Элизабет смотрит на соседнее место и представляет, что Джагхед всё ещё с ней. И, словно по мановению волшебной палочки, перед её глазами предстает его силуэт. Он кажется настоящим, кажется живым, но блондинка понимает, что это лишь игра её воображения. Понимает, что если она захочет, он появится рядом с ней в ту же секунду. И ей хорошо от этой мысли.***
— Мамочка, а расскажи ещё про папу? — говорит ангельское создание, сидя на коленях матери. Девочке достались глаза и шелковистые волосы от отца, от мамы — губы и нос. Она смотрит на мать голубыми глазами и той вспоминается муж. На её пальце всё ещё красуется кольцо, ведь она не хочет его снимать, и буква «J» на запястье. Дочь любит расспрашивать про соулмейтов, про то, как её родители познакомились, и про отца. — Хлоя, твой папа был прекрасным человеком. И он всё ещё с нами, пускай ты его и не видишь. Он всегда будет оберегать нас, малышка. Потому что он любит нас, — целуя дочь в макушку, проговорила Элизабет, а затем посмотрела перед собой. Она увидела светящиеся счастьем глаза мужа и его драгоценную улыбку. И блондинка уже давно мечтает повернуть время вспять, вернуться к времени, когда они впервые встретились, и прожить всё это время заново, лишь бы изменить ход событий той ночи, после которой он погиб. Элизабет не может сказать, что несчастна, но ей правда плохо без мужа. Она ведь любила его всем сердцем и он так нужен ей и их дочери, но она не может вернуть его. — Помни, я люблю вас, — доносит до Элизабет ветер, и она закрывает глаза, прижимая к себе дочь.Some last, some die, Some love wait till its time, We’ll meet again, we’ll meet again.