Побег из Ямбер-рок

- Ужин, ужин, тупое отребье, - стражник, скрипя боевыми латами, прикрывающими практически всё его тело, неспешно шёл по коридору с большим ведром непонятного варева, в котором утопал грязный половник. Другой же рукой воин не отпускал рукоять меча, нервно перебирая пальцами. Он старался держаться гордо и непринуждённо, даже пытался презрительно посмотреть в сторону массивных дверей камер, но его глаза всё равно отражали нотки страха. Сердце колотилось под стальным панцирем. - Я слышу! Я слышу стук твоего сердца! Еда! Кровь! – прозвучал из-за одной двери голос, лишь отдалённо напоминающий человеческий. – Кровь! Мужчина рефлекторно выхватил меч. Лёгкая дрожь пробегала по его руке. - Ненавижу время дежурства, - пробормотал он хмурясь. - Через пару лет привыкнешь, - усмехнулся воин в такой же броне, шедший сзади. Следом за разносчиком еды шло ещё трое. Двое со щитами и короткими мечами, третий с тяжёлым арбалетом, уже заряженным шипованным посеребрённым болтом. - Такая зарплата того стоит, больше тебе всё равно никто не заплатит, - произнёс арбалетчик. – Они всего лишь психи и сумасшедшие, чьи сны и сознание раздирает то, что нам, наверное, никогда не понять. А лучше и не знать. - Лучше бы их всех казнили, - пробормотал разносчик еды. - Тогда бы у тебя не было работы, - вновь усмехнулся один из стражников. – Давай, корми их уже и свалим, а то опять вопить начнут, и тогда мы точно без литра не уснём. Разносчик остановился возле одной из дверей, потянул на себя тугой рычаг. Толстая дверца нижней части двери приоткрылась, следом же резко со скрипом выскочила пластина с припаянной к ней чашкой, вслед за которой рухнула шипованная решётка, запачканная засохшей кровью. Арбалетчик взнёс арбалет, целясь в решётку, мечники взялись со своё оружие, но не вынули его из ножен. Стражник медленно налил похлёбку и вернул рычаг в первоначальное положение, чашка скрылась за дверью. - Мне кажется, что ты всё целишься в мою руку? - Когда кажется, молиться надо. Это только мера предосторожности. Разносчик кивнул на слова арбалетчика, и отряд отправился дальше выполнять своё ежедневное задание. Из пройденной комнаты послышались странные звуки, непонятные слова и возгласы, переплетающиеся со всхлипами и смехом. Скрипя латами и зубами, стража шла дальше. - Последняя, - с глубоким облегчением произнёс разносчик. Последняя дверь отличалась от остальных ещё более мощным замком, большим количеством замысловатых текстов и защитных стихов, написанных на плотной бумаге и прикреплённых к освящённой стали. - Что-то в последнее время она стала слишком тихой, - недоверчиво произнёс арбалетчик, взяв на прицел область, где располагался выдвижной механизм для кормёжки. – У меня плохое предчувствие. Лучше достаньте свои мечи. Два стражника не подумали оспаривать мнение опытного стражника, служащего здесь уже более десяти лет. Воины извлекли клинки и стали в боевую стойку, прикрывшись щитами. Разносчик сглотнул ком, ставший у него в горле, и надавил на рычаг. Шестерёнки пошли туго, скрип резал слух, разносясь по всему коридору подземной тюрьмы. Дверце резко с мощным ударом открылось, и тут же голоса в других камерах стихли. Мертвецкая тишина охватила подземелье. Подставка с миской не выехала из камеры. Арбалетчик кинул взгляд на разносчика, который пытался опустить рычаг до конца, но механизм застрял, встал в ступор. - Возвращай рычаг на место! – закричал во всё горло старый вояка. Из открывшегося отверстия мгновенно выскочила изуродованная рука. Длинные когти впились в ногу стражника, прорезав щиток. Арбалетчик спустил курок, но стрела вонзилась в бедро бедняги, чью ногу уже затащило внутрь. Крик стражника разорвал образовавшуюся тишину. - Руби ему ногу! Закрывай дверцу! – кричал вояка, бросаясь к рычагу. Щитоносец было замахнулся, чтобы отрубить, но поверженный товарищ оттолкнулся от дверца здоровой ногой. Кровавый шлейф расписал землю. Части ноги уже не было. Кровь струилась из артерий и вен, сломанная раздробленная кость торчала из кровавой раны. Стражник кричал, будучи не в силах стерпеть невыносимую боль. Механизм щёлкнул. Дверца закрылась. Арбалетчик вернул рычаг в первоначальное положение, но страх не оставил его глаза. Он достал болт и, уперев арбалет в землю, стал быстро его заряжать. Двое бойцов бросились помогать раненому, быстро снимая латы и пережимая ногу ремнём. - За помощью, бегите за помощью, дураки. Это ещё не конец! – отходя от двери, выкрикнул арбалетчик. Его арбалет немного дрожал. – Он вкусил человеческой крови… Бегом, что смотришь?! – вновь закричал стрелок на одного из мечников. Стражник вскочил и помчался прочь из темницы. Все камеры также продолжали молчать. Теперь не их крики, а их молчание наводило ещё больший ужас. Глухой гул раздался за бронированной дверью. - Эта дверь выкована из самой прочной стали, её толщина пять дюймов. Он не пробьётся, обереги не позволят ему пройти, - шептал сам себе стражник, не сводя глаз с двери. Удары стали всё громче. Массивная дверь качнулась. Потом снова и снова. Скрежет металла болью ударил в голову. Теперь дверь не просто пытались выбить, её хотели прорезать. Серебро на двери раскалилось, чернила на листах со стихами медленно потекло. Все обереги крошились и давали трещины. Раненный неожиданно перестал кричать, он, как и его товарищи, не сводили глаз с двери. Всё, что должно было сдерживать тьму, сломалось и сгорело. Удар, ещё удар, замок разлетелся, цепи порвались. Массивная дверь медленно отворилась. Обезображенная фигура, некогда бывшая человеком, показалась в дверном проёме. Длинные, чёрные, засаленные волосы вперемешку с седыми локонами, испачканными кровью, скрывали лицо. Обезображенное худое сгорбившееся тело, всё покрытое шрамами, запёкшейся кровью и неестественными чёрными шипованными наростами. Длинные ногти превратились в прочные острые багровые когти. Пылающий взгляд красных глаз из-под волос. Холод и страх. Запах смерти веял от исчадия, выползшего на свет. Арбалетчик выстрелил, но нечто было уже рядом. Удар в грудь, рука прошла сквозь латы и тело и вышла с обратной стороны, сжимая смятое сердце. Рот заключённого исказил безумный оскал. Некогда обычные зубы превратились в ужасные звериные клыки. Острые, жёлтые и искажённые. Он вытащил руку из тела стрелка и быстрым движением руки отсёк когтями голову. Мечник кинулся на иного, но сразу же замер. Острые когти уже торчали в его глотке, пробив щит и кольчугу. Тёплая кровь заструилась по изрезанной руке. Глаза стражника опустели. Тонкие пальцы обхватили голову убитого. Заключённый резко дёрнул рукой, вырвав голову вместе с частью позвонков. Одноногий стражник попытался уползти, но острые когти настигли его головешку. - Тревога! Тревога! – караульный нёсся по ступеням, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь. - Что стряслось? – спросил крупный воин, останавливая бегущего. Латные рукавицы сдавили руки паникующего щитоносца, но и стальная хватка не могла унять дрожь. - Один из них сбежал… - Скидываете блок! Пускайте газ! – вскричал начальник караула. – А ты бегом к колоколу, - воин кивнул и помчался прочь из коридоров. – Опустить решётки! Всем за оружие! Пора отрабатывать своё жалование. Механизмы заработали, решётка за решёткой с грохотом падали по петляющему коридору. Движение рычага и огромная глыба сорвалась с потолка, перекрывая выход из тюрьмы. Мелкие щели открылись в каждой камере и во всём коридоре темницы. Зеленоватый туман повалил из них, отравляя воздух. - Строй, всем построиться! – отдал приказ начкар и стал первым на площадке, на которую выводил подземный туннель. Воины выставили вперёд щиты и приготовили короткие толстые клинки, заточенные, как бритва, украшенные зубцами и рунами. Гарды в виде черепов, щиты размером с человеческий рост, мощные доспехи, готовые выдержать арбалетный залп или выстрел аркебузы. Двенадцать мужчин со щитами заняли свою позицию. На платформе все приготовили тяжёлые арбалеты. Заключённый, одержимый злом и неприродной силой, схватил два тела убиенных и кинулся прочь, оставляя кровавый след на холодном полу. Ядовитый газ медленно оседал, однако безумное создание это не останавливало. Сталь решёток не выдерживала мифических когтей, резавших металл, как нож масло. Первой преградой стала рухнувшая глыба. Монстр оказался не настолько глуп. Он разорвал броню обезглавленного стражника и выпотрошил его внутренности, разложив каждый орган в определённом порядке, приготавливаясь к ритуалу. Когти вырисовали кровью наборы символов по всей глыбе, а в центре написал когтем небольшой текст - кровавый стих. Иной отошёл подальше и начал его читать. Чужеродный язык звучал звучно и неприятно, он словно прорезал пространство, врезался в уши. Он не был страшен, он был холоден и пуст, как заброшенный склеп. Алое пламя озарило скалу, выжигая в ней округлый проход. Органы испарились в этом же пламене, как и остатки тела стражника. На полу остались валяться только изуродованная броня, одежда и чёрный пепел. Колокольня разнесла тревожный звон по всему замку и близлежащей округе. Крепость сразу осветили огни, грохот стали и сапог понёсся по двору. Воины мчались к оружейным, хватали клинки, одевали броню. Весь гарнизон в триста шестьдесят человек активизировался, словно началась война. - Такое дерьмецо должно было когда-нибудь случиться, - пробурчал комендант Раурел, наблюдая за двором из своего окна. – Герль, неси мой доспех, пора вспомнить молодость. Молодой парень, уже облачённый в броню, принёс комплект максимилиановского доспеха, выполненный лучшими бронниками. Превосходная сталь переливалась в отблеске свеч. - Эта тварь не должна уйти живой из нашей крепости, - произнёс начальник караула, не сводя глаз с решётки. – Газ его не остановит. Я уверен. Он их никогда не останавливал. Дикий рёв вырвался из подземелья. Нет, это уже не было человеком, но и не было зверем. Заключённый - чудовище нового типа и нового уровня опасности. - Не бойтесь его, парни, он смертен. Снесите ему голову и всё. Нет такой твари, которая бы уцелела после того, как ей снесли голову. Уж поверьте моему опыту, - охотник на монстров держался так, как и положено его статусу. Не зря он получил здесь должность старшего караульного. – Подумаешь, всего лишь одержимый. - Я бы не был таким самоуверенным, - к платформе спустился старец в кирасе с выгравированным на груди стихом, воспевающим богов и небесных хранителей. – В одержимом только один злобный дух или нерир. Здесь в тело заточено совсем иное, то, что никогда не должно выбраться в свет, не увидеть мир. Мы столетия бережём землю от этого, у них нет даже имени. Это просто Тьма, Нечто. Внутри этих людей сотни того, что тебе никто не объяснит. Поэтому сомкнуть щиты, оно нас жалеть не будет, - старец снял с пояса стальную рельефную булаву. - Оно идёт! – выкрикнул арбалетчик. Со всего маха заключённый врезался в массивную решётку. Закалённый святой металл прогнулся от неистового удара. Воины замерли, взирая на подобие человека. Треск, болты пронзили худое тело, глубоко входя в плоть. Монстр не взвыл от боли, он не шелохнулся. Схватив тело безногого, заключённый разорвал его на части, оросив кровью решётку. Воины отступили назад, арбалетчики принялись быстро заряжать своё оружие для повторного выстрела. Старец начал было читать молитву, но голос иного тут же сбил его со строк. Резкий, высокий, с фоном низких шумов, наполняющий отчаяниями и сомнениями разум любого разумного существа, голос из иного мира. Решётка пыхнула огнём и начала плавиться, тело заключённого начало быстро тлеть и сгорать. Старец бросил булаву и достал из-за пазухи небольшую книгу, открыв которую, начал читать во весь голос. Стихи «Спасение и очищение» должны были нарушить стих «Истребления и всесожжения», но глас заключённого звучал куда громче и внушительнее. Как только решётка истлела, болты в теле иного сгорели, он кинулся в строй щитоносцев, сбивая их, сминая броню и щиты. Клинки пошли в ход. Взмах острых когтей и прочный металл раскурочен в клочья, мечи сломаны, щиты разрушены. В худом теле билась сила и мощь армии. Кровь полилась по платформе. Двенадцать мужчин встретили свой конец, так и не нанеся ни одной раны, их оружие упало в их же кровь. Арбалетчики успели сделать залп, да только ни один болт не достиг своей цели. Бежать некуда. Когти рассекали плоть, чудовище, не размениваясь, рвало своих тюремщиков на части, заливая камень замка красным. Старик бросил книжку и побежал к выходу. Тихий удар, стихотворец опустил глаза и узрел окровавленную когтистую руку, торчащую из его панциря. - И было сказано, что Пустоту Тьмы нельзя убить сталью. Нельзя сжечь огнём. Но её можно заточить. Можно пленить, - шептал заключённый на ухо умирающему старцу. - Но и из любой темницы есть лазейка, - взмах когтей, и часть тела на уровне начала рёбер с хрустом отеляется от остальной части, вываливая на пол всё содержимое. Заключённый рванулся дальше, в поисках выхода, на открытое пространство, к небу. Как зверь он переходил на четвереньки, прыгал, цеплялся когтями за стены и пол, оставляя глубокие царапины. И вот вновь новые бойцы, новые щиты, новые стрелки и болты. Да только запах свободы даёт ещё больше сил. Иной рвётся к выходу, неся смерть, оставляя после себя кровавый след. Мясорубка охватила крепость. Опыт бойцов не позволял справиться с неистовой силой того, в чьём теле заключено необъяснимое зло. Клинки наносят раны, которые заживают от крови их хозяев, болты сгорают в теле. Смертоносный стих сжигает стены, решётки и тела, голос забытия вызывает теперь не только чувство опасности, но и превращает его в страх. - Последние ворота, - злобно произнёс Раурел, вскидывая полуторный меч и приготавливаясь к бою. Он и почти пятьдесят бойцов выстроились на маленькой площади во внутреннем дворе замка. Закованные двери заперли на три засова из металла и на пять засовов из дерева. Единственный вход и выход из темницы. Трое стихотворцев в полулатах и белых плащах громко читали спасительные стихи. Семьдесят восемь стрелков заняли позицию на стенах и башнях, все прицелы устремлены на единственную дверь. И вновь звучит пронзительный голос иного. Плавится металл святой, кресты и пики полыхают в огне, пламя стражей Покоя колышется в ночи. Обереги ломаются, серебро течёт, бумаги с «белыми» стихами сгорают. Книги в руках стихотворцев пыхнули пламенем, но теперь огонь был необычным. Чёрно-фиолетовое пламя искажало и поражало всё. Оно казалось живым, принимало лица и обличия, казалось, что оно само кричит и что-то говорит. Все книги, всё бумажное запылало огнём. Дверь засияла, трещины пошли по ней и полу. Слова стиха, который никогда ещё не был услышан на белом свете, поражали слух. Стихотворцы корчились от боли, стража перебарывая страх, пыталась устоять на месте. Взрыв, дверь в щепки разлетается во все стороны. Чёрный туман клубами валит из образовавшейся дыры, а вместе с ним и красный туман. Туман крови, который оседает на щитах и броне. Все убиенные тела сгорели, размолотились, превратившись только во взвешенные частицы газа и дыма. Иной, под прикрытием дыма и кровавого тумана помчался во весь опор к стене. Клубы неестественного дыма следовали за ним, как живые сущности. Болты понеслись в туман. Бойцы приготовились к бою, но заключённому до них не было никакого дела, он мчался к свободе. Острые когти врезались в стену, иной полез вверх, прочь из замка-тюрьмы. - Остановите его! Убить! – командовал комендант. Стража незамедлительно бросилась в туман, к стене. Первым во мрак вбежал оруженосец Герль, и первым он выпал из него, придавленный гигантским чёрным псом, точнее сущностью, по очертаниям похожую на пса. У неё не было глаз, вся чёрная, без кожи, из одних мышц и когтей по всему телу. Три рта, неестественно длинные когти, вонзившиеся в оруженосца. Стража бросилась к нему, дабы спасти товарища. Пёс ринулся в свою очередь на них, бросаясь и впиваясь в глотки каждого, быстро и стремительно высасывая кровь из их тел. - Сотня таких тварей кромсала меня каждую ночь, - проскрежетал заключённый, взбираясь по стене. – Попробуйте сладить хотя бы с одним. - Заходите с тыла, окружайте его. Щиты! Стрелки! – командовал Раурел. Он сам бросился на тварь, подставляя под удар свой щит. Пёс кинулся на кусок стали, из-под которого комендант резко выскользнул и вонзил свой клинок точно в шею монстра. Мощная лапа ударила по доспеху, который ещё раз спас своего обладателя, стальные рёбра приняли на себя большую часть удара. Раурел, резко вскакивая, в ответ скользнул прямо к телу монстра и успел вонзить меч в область сердца прежде, чем бритвенные зубы прикоснулись к его телу. Пёс распался в чёрную жидкость из крови и пепла, растёкшись по брусчатке. - Что встали? За ним! - Он уже на стене! – крикнул один из щитоносцев, указывая на фигуру, возвышающуюся на стене, в свете огней и тусклого месяца. Иной мельком оглянулся и кинулся вниз со стены, прямо к кипящему кислотой рву. Синеватая жидкость вскипала, пенилась, изрыгала пар и сжигающие брызги. Земля на километр ото рва была мёртвой и бесплодной. Иной, прикрыв глаза и шепча стих, падал вниз. В руках он сжимал человеческое сердце, которое тлело в его ладонях. Кислота поглотила его. - Там кислота, он обязательно сдохнет. - Нет, он не умрёт. Это последний, которого мы привезли три года назад. Проклятье, - выругался комендант. – Нам его не догнать. Перегруппироваться. Поставить новые засовы, не дайте шанса выйти и остальным. Роули, Уерн, Иргор седлайте коней, вы должны как можно быстрей сообщить трём ближайшим отделениям о беглеце. Нужна армия, чтобы выследить и поймать его. Бегом! Не теряем ни минуты. - Четыре тысячи восемьсот, армия вторжения в одном теле. Помогут нам боги и хранители небес, - пробормотал стихотворец, поднимающийся с колен. - Заткнись, пердоплёт! - Раурел наставил меч на поднимающего творца слов. - Ты знаешь, что это был за стих? Уверен, что нет. Уверен, что никто не знает. А что ещё у него в голове никому из вас не известно. Из-за вас погибла почти сотня бравых парней! - Не тебе решать, как бороться с ними, - резким ударом стихотворец выбил меч из рук коменданта. Бирюзовая вспышка обезоружила война. - Тьма была скованна и запечатана. Они не смогут вырваться. Просто найдём носителя и срубим ему голову. Эффект такой силы не может держаться долго, скоро он ослабнет. А ты маши мечом дальше, стражник. Ты дал ему уйти, твои люди оказались слабаками, дальше уже не ваш удел. Готовься поплатиться за подобную ошибку. Можешь забыть свой девиз – «С Ямбер-рок ещё никто не убегал». Сегодня убежали. Раурел ничего не ответил. Он взял свой меч и направился в темницу. Теперь в первую очередь нужно заделать ворота и двери. Недопустимо выпустить ещё одного Неприкаянного. Изувеченная рука вырвалась из кипящей жидкости, цепляясь за землю и камни. Необычный щит из крови и тёмной жижи обволок тело тонкой плёнкой. Беглец выскочил изо рва, стряхивая с себя смертоносные капли. - Свобода, нету стен, дорога открыта, - мельтешило в голове заключённого. Мысли путались, быстро сменяли друг друга, он практически не понимал, что происходит и что делает. В голове было две цели: выжить и сбежать. - Бежать, бежать! Не оборачиваясь, иной бежал со всех ног. Он нёсся прочь от замка-тюрьмы, в котором его заточили на три долгих, жестоких и ужасных года. Три года полных одиночества, страха, ужаса, неистовой боли, пронзающей тело и душу. Кошмарные сны, граничащие с безумием и беспамятством. Его оставили наедине с существами ненависти, жаждущими только уничтожения. Один с легионом монстров и неестественных тварей, жаждущих убить и причинить страдания, о которых он не мог и помыслить. Теперь он свободен. Он нашёл средство, чтобы вырваться. Иной бежал, не замечая ничего, в полном отрешении. Мимо него проносились поля, реки, леса. Холмы преодолевались в миг, водоёмы переплывались торпедой, колосистые поля рассекались на большой скорости. Бежал, пока даже изменившиеся ноги не стёрлись в кровь, пока он не начал падать, пока его нечеловеческие силы не стали покидать его, а сознание не начло мутнеть и уходить в пустоту. Он нёсся, пока солнце не начало подниматься над горизонтом. Уставший и измученный беглец рухнул в траву, на опушке леса. Из последних сил он дополз до леса, спрятавшись в густых зарослях. Солнечный свет медленно отгонял тень и мрак, приближаясь к лесу. Свет пронзил листву. Тёплые лучи за столько времени коснулись изувеченного тела. Приятное ощущение свободы и тепла. Блаженство для обездоленного. Ужасная больная кожа, покрытая татуировками и стихами «Запечатывания», поверх которых были вырезаны когтями новые, новые символы и слова тёмных стихов. Части кожи срезаны, срезаны целые пластины, а на новообразованиях вычерчены руны Тьмы. Кости деформировались, скелет стал неестественным. Волосы стали прочными, твёрдыми, как проволока. Глаза выцвели от слёз, потеряли всю свою окраску, став тускло-серыми, теперь даже красный огонь потух в них, остался только тускло-серый. Позвоночник покрылся наростами, под волосами выступили мелкие чёрные рожки, уши исказились. Тьма изменила сам облик своего носителя. Но свет, такой тёплый, мягкий и любящий. После трёх лет беспросветной ночи. Он первый символ свободы и спасения. Слепящие лучи заставили беглеца прикрыть глаза и заснуть. Нормально заснуть в лучах восходящего солнца. Ему выпала возможность на миг забыть весь тот кошмар, который приключился с ним. А маленькая деревенька недалеко от опушки леса наоборот начала приходить в движение. Крики петухов, стук копыт, окрики мужичков. Крестьянину некогда спать, когда урожай уже созрел на полях. В небольшом посёлке Верт начался новый трудовой денёк…