bloom

      Лэнс заебался. — Чувак, че происходит, — меланхолично бросает курящий Кит, подтягивая под себя тощую ногу. Он совершенно бесстыдно развалился на подоконнике туалета, безо всякого интереса наблюдая за сгорбившимся над унитазом однокурсником. — Да всё просто замечательно, — лёгкие вновь взорвались приступом невыносимой, пульсирующей боли. МакКлэйн согнулся пополам, выплюнув на ладонь вместе с кровью белоснежные лепестки акации. Крохотные, чистые и хрупкие, они резко контрастировали со смуглой ладонью парня. "Почему моя любовь не взаимна?" — Ого, даже так, — усмехнулся брюнет, спрыгивая с насиженного места. — Понятия не имею, чем тебе помочь. Постарайся не сдохнуть.       Шатен стёр остатки крови с губ рукавом. Кит никогда не пытался понять его: слишком далёкий от эмоциональных переживаний и чувств. Сейчас Лэнс завидовал ему: он бы всё отдал за то, чтобы никогда не влюбляться.       Раньше ему хотелось романтики, пресловутого счастья с любимым человеком, а не вот этой мешающей жить мешанины из лепестков и жижи внутри организма.       Несмотря на то, что более четверти населения страдает от «болезни» ханахаки, лекарство так и не придумали. Нормальное лекарство.       Лэнс вздохнул и поднялся с колен, отряхивая штаны от грязи кафельного пола. Его состояние оставляло желать лучшего, что злило невероятно. Почему-то всегда думалось, что с ним такого не случится, что он достаточно удачливый.       Кто-то из знакомых похлопал МакКлэйна по спине в знак приветствия. Лэнс отреагировал вялой улыбкой, продолжив тащить костлявый зад в столовую. — Привет, — заслышав низкий, бархатный голос, парень слегка вздрогнул. Широгане Такаши стоял позади него, и, вероятнее всего, пялился на худощавую спину шатена. — Свободно?       Широ. Человек, который нравился каждому без исключения — только глухой или слепой не восторгался им. Вот только у других хватало ума не переходить границы и восхищаться издалека, не подкидывая дров к всполохам искр, а у Лэнса мыслительные способности всегда оставляли желать лучшего. После Такаши мозг и вовсе отказал.       В Широ удивительным образом сплелись черты, в совокупности складывающиеся в понятие идеала: мужественность и мягкость, заботливость, щедрость. Он относился к знакомым и лучшим друзьям на равных, никого не порицал, помогал безвозмездно. Очевидно, что Лэнс пропал, едва рассмотрел его качества ближе.       Если бы Широ и Кита не связывали братские узы, МакКлэйн никогда бы не узнал о таком прекрасном человеке. Не влюбился бы. Прожил счастливую, полную ярких красок жизнь.       Увы. — Угу, — промычал Лэнс, сбрасывая свою сумку на пол, совсем не заботясь о содержимом. Теперь оно его волновало мало. — Кажется, тебе нужны какие-то конспекты? Кит попросил передать их, — Широ положил на стол несколько толстых тетрадей, исписанных идеальным когановским почерком, чёрт бы его побрал. Лэнс тихо засмеялся, сразу же переходя на грудной надрывный кашель. Только не сейчас. — С тобой всё в порядке?       На секунду их взгляды пересеклись. Тёплая и широкая ладонь парня легла на плечо, обеспокоенно сжимая его. Лэнсу захотелось закричать, лишь бы не видеть позорную жалость в понимающих тёмных глазах. Вместо этого он прикрыл нижнюю часть лица, стремительно выбегая из столовой.       В следующий раз по дымчатому асфальту рассыпались безжизненные бутоны анемонов, которые МакКлэйн с яростью топтал, надеясь никогда больше не увидеть. "Мне с тобой очень хорошо"       Самое тупое — растительный язык он знал очень хорошо, отлично даже. Миссис МакКлэйн, его мама, почти четверть жизни отдала уютной цветочной лавке. — Может, скажешь ему, — рядом некстати материализовался Кит, с интересом поглядывая на кровавые разводы вперемешку с лепестками. Ублюдок. — Твоего совета спросить забыл, — с сарказмом отозвался Лэнс, облокотившись на лестничные перила. — Так меня сразу и полюбят после. — Я просто предложил. На самом деле, мне похуй на тебя. — Сам разберусь. Без твоих советов. — Пиздострадай тогда в одиночестве. Пока, лузер, — Когане затушил почти целую сигарету и молча скрылся за поворотом.

***

      С течением месяца становилось хуже. Такаши крутился рядом, его ямочки не вышли бы из головы даже под дулом пистолета, его острые раскосые глаза с морщинками от постоянной улыбки вызывали щекотку под рёбрами и покалывание на кончиках пальцев. Широ подсаживался в столовой, караулил у автомата с кофе, иногда передавал конспекты и другую мелочёвку, которую Когане ленился приносить сам.       Сегодняшний день вписывался в число исключений. МакКлэйн совершенно случайно задержался в универе дольше обычного, пытаясь выпутаться из бесконечных долгов, в которых сам же и увяз. А когда забрёл в полупустую раздевалку, наткнулся на Такаши. Поаплодировав своей невероятной везучести, Лэнс уже хотел сбежать, чтобы выждать минут десять и вернуться вновь, но— — Чего так задержался? — участливо спросил Широ, вновь заглядывая этим самым взглядом. Понимающим.       Сжатый кулак обжигал цветок нежной розоватой гардении. "Ты прекрасен. Я тебя недостоин." Было бы совершенно неправильно признаться именно сейчас, в универской раздевалке, и потерять все кредиты доверия напополам со снисхождением. Глаза напротив заставляли Лэнса ощущать нестерпимую гамму чувств: от захлёстывающей боли до трогательного трепета, солнечного почти, что вздымался по телу горячей, обжигающей волной. По-подростковому сопливо и романтично, обидно и досадно коктейль подобный смешивать внутри.       Лэнс упустил, как резко сознание расплылось в неоновые круги. Казалось, что воздух вот-вот просто перестанет поступать в лёгкие, а конечности окончательно и бесповоротно занемеют. Такаши звал его, но шатен не слышал ничего, кроме рваного, неритмичного биения сердца.       Сильные ладони усадили его на пол, а затем мягко огладили напряжённую спину. Спазм рассосался мгновенно, оставив после себя ожидаемые лепестки со стойким запахом железа.       На этот раз тонкие и длинные — астры. "Все мои мысли о тебе... Скажи, что любишь."       Единственным посвящённым в неразделённую любовь Лэнса оказался Кит, и то от излишнего любопытства. Раскрыть недуг перед объектом воздыхание значило одно — он полностью безоружен, позорно рассекречен и унижен. МакКлэй, смутившись, отвёл взгляд куда-то в сторону, ожидая, что Такаши уйдёт, посчитав сцену мерзкой. — Получается, то, что сказал мне Кит — правда? — Когане много чего болтает, я не знаю, что он тебе напиздел, — горло саднило и жгло от пережитого напряжения.       Они оба сейчас всё понимали, но упорно молчали, думая о своём. — Если винишь себя в этом — не надо. Ты не виноват, понимаешь? — грустная полуулыбка коснулась губ Лэнса. — Я хотел бы помочь. — Забей. Ты не сможешь полюбить меня, мы оба знаем. Я не здоров. — Я попытаюсь. — Не поможет.