Трое

Харт поднялся на четвертый этаж по деревянной лестнице, удивляясь, как Алин может здесь жить. Впрочем, в Нижнем городе почти все дома такие, ветхие клоповники, плесень на облезлых стенах, похабные надписи, текущая крыша. Харту казалось, что аромат Алина чувствуется даже в подъезде, тонко вплетаясь в тяжелый запах слежавшейся пыли и затхлости. Он постучал в дверь с намалеванной цифрой восемь: — Алин, открой. Тишина. Харт разглядывал облезлую дверь, четыре слоя краски, как минимум. Потом голос Алина четко произнес: — Иди нахуй. — Надо поговорить, — не растерялся Харт. Омега в течке всегда непростой собеседник, а уж если это Алин... наверняка сжимает в руках заточку или хотя бы кухонный нож. — Это касается Ники. Открой, я ничего тебе не сделаю, обещаю. За хлипкой дверью надолго затихли. Харт мог бы высадить ее, но терпеливо ждал, пока звякнет электронный замок. И дождался, Алин пропустил его внутрь, отходя вглубь коридора и не выпуская из рук самодельное оружие. Все-таки заточка. — Куртку сними, — Алин нервно отступил. — Я без оружия, — Харт захлопнул дверь и поднял руки, делая шаг вперед. — Успокойся, пожалуйста, — еще один шаг. — Не может быть, Харт Ротт — и без оружия, — скривился Алин и оперся о встроенный шкаф, прикрывая глаза. Омеги все же тупеют от течки, не без удовольствия подумал Харт, выбивая у Алина нож из руки, порежется еще. Тот вскрикнул, когда его стукнули головой о стену и потащили в комнату. Харт швырнул его на ковер с плешивыми от старости узорами и придавил коленом, обыскивая на всякий случай. Алин вертелся под ним, зло смеясь и сжимая губы. На узком лице его лихорадочно блестели глаза, а на лбу наливался синяк, от этого белая кожа казалось еще прозрачней. Омеги такие хрупкие. Харт сунул руку ему между ног, сжав мошонку, и Алин хрипло выругался, закатив глаза. Против течки не попрешь. — Потерпи, сейчас приласкаю, — поддел его Харт. Повезло все же, что он успел найти этого дурного омегу до альф-беспредельщиков. — Давай уже, раз начал, — Алин прижался стояком к его руке и провел языком по верхней губе. У Харта вмиг крышу сорвало от такой пошлятины. Ведь невозможно не отодрать течного омегу, когда тот так просит, выгибается и трется, буквально сам на хуй лезет, но главное, это же Алин, которого Харт два месяца искал. Он перевернул его на живот, сдирая штаны, расстегнул свои и вставил до самых яиц. Чертов блядский омега, думал Харт и сильнее засаживал, чертовы два месяца без него... Алин крутил под ним задом и постанывал, а потом выдохнул что-то вроде "ненавижу тебя" и обмяк. — Я знаю, — Харт подхватил его поудобнее, продолжая трахать, и кончил остервенело, думая только о том, сколько хуев успело побывать в этой заднице. Еле успел вытащить, чтобы не сцепиться. — Так ты только за этим пришел, — лениво поинтересовался Алин, валяясь на ковре, как сломанная изящная кукла. И даже не думал прикрыться или хотя бы ноги сдвинуть, Харт отлично видел, как сперма течет из растраханной дырки. Он с трудом оторвался от этого зрелища и бросил омеге штаны и свитер, первые, которые удалось выудить из шкафа: — Одевайся. И шевелись быстрее. — Где мой Ники, — спросил вдруг Алин, глаза у него стали больные и жалкие, как у приговоренного. — Ты знаешь, что с ним? Харт не стал отвечать сразу, подождал, пока Алин поднимется и возьмет одежду с пола. — Ники в омежьей тюрьме, ему подбирают партнера. Вполне вероятно, что этим партнером стану я. Собирайся, таким как ты опасно в Нижнем городе. И тогда Алин моргнул и облегченно хихикнул, натягивая чистые джинсы: — Мне везде опасно. Особенно после нашей встречи. — Прости, — пожал плечами Харт, не испытывая никакого раскаяния. — Ты сдал нас демографической службе. "Это не я, — подумал Харт, — но ты же все равно не поверишь..." В машине Алин молчал, вжавшись в кресло, наверное, страдал по своему Ники или просто в окно пялился. Харт бросил ему на колени паспорт. Алин повертел пластиковый прямоугольник в руках, прежде чем взглянуть, а потом с выражением прочел: — "Алин Ротт". А разве так можно? Я же пустышка, генетический мусор. Но спасибо, такая честь... — Твои медицинские данные подправлены, — Харт заложил вираж, сворачивая к пропускному терминалу в Верхний город. — Ты полноценный омега и мой официальный партнер. Паспорт дрогнул у Алина в пальцах: — А второго партнера тебе разрешат? — Конечно, я же комиссар теперь, — похвастался Харт. Алин опять отвернулся. Когда-то они с Ники приняли Харта за обычного служащего муниципалитета. И подружились с обаятельным соседом, здоровяком-альфой с квадратной челюстью, таким веселым и милым. Харт стал захаживать вечерами к ним в гости, приносил фильмы, угощал пивом и посмеивался, что две беты спят на одном диване. "Нет денег на вторую кровать", — пожимал плечами Алин. И Харт на время отстал с расспросами. — У нас ведь и правда нет денег, почти все на препарат уходит, — пожаловался вечером Ники. — Ну, не все, кое-что остается, — Алин выпустил его член изо рта. — Не думай об этом, думай обо мне. Он снова склонился над Ники, наслаждаясь гладкостью его кожи, такое все нежное, и веснушки везде-везде, даже в паху. Алин любил его безответно два года, сходя с ума от рыжеватых вьющихся волос и сладкого омежьего запаха. Да, его Ники был омегой, как и сам Алин, утонченным и поздно созревшим. А потом оказалось, что их чувства взаимны. — Сделай мне рукой, — попросил Ники, подхватывая себя под колени. Взгляд его плыл, а дыхание стало прерывистым. Алин осторожно вставил пальцы в теплое податливое нутро, скоро его узкая кисть целиком погрузится туда. Именно тогда у Ники и возникла эта дурацкая идея. Вряд ли кому-то приходят дельные мысли с рукой в заднице. — А давай позовем нашего соседа, — простонал Ники, — раскрутим на трах. Альфы же иногда порются с бетами, когда омег под рукой нет. — Групповуха? Вдруг этот альфа догадается про нас, — растерялся Алин и двинул неловко ладонью, заставляя Ники выгнуться и зашипеть: — Он и так думает, что мы беты-извращенцы, сосем друг другу и суем на полшишки. А ты что, стесняешься? Алин погладил пальцами шелковистые стеночки и собрал губами выступившие капли на головке. Ники так прекрасен внутри и снаружи, разве можно ему хоть в чем-нибудь отказать. И эти стоны, боже, Ники так стонал, пока Алин самозабвенно ему отсасывал, надрачивая себе. Ему так нравилось, когда они кончали одновременно, это было как еще одно доказательство их любви. Всю неделю Алин пытался переубедить Ники. Приглашать к себе альфу потрахаться — настоящее безумие. Ведь если тот обнаружит, что Алин и Ники никакие не беты, а скрывающиеся омеги, то сразу же сдаст их демографической службе. А уж там их непременно разлучат, насильно определив в партнеры каким-нибудь альфам. — Тогда я сам с ним поебусь, — засмеялся Ники, и Алин вдруг вспомнил, с какой легкостью тот согласился бежать с ним и жить по поддельным документам. Ники всегда было плевать на последствия. — Хорошо, позовем альфу завтра вечером. — Сегодня, — Ники засиял. — Я уже пригласил его кино смотреть. Поставим порнуху, как намек. Харт, их сосед-альфа, намек сразу понял. Ники очень быстро оказался у него на члене и теперь притворно скулил и вертел задницей, изображая несчастного бету. Член вошел в него полностью, растянув нежную плоть, Ники лежал на спине с закинутыми ногами и плакал. — Очень больно? — Алин погладил его живот. — Нет, — прошептал Ники, безумно поводя глазами, член его торчал и покачивался от плавных толчков альфы, из глаз катились слезы, прозрачные и крупные. И это было невыносимо, видеть его таким, плачущим и извивающимся под альфой. Алин склонился и взял у Ники в рот, вбирая его сладость и предоргазменную дрожь, только бы не смотреть. — Блядь, что вы творите, — прохрипел альфа и подхватил Ники под задницу, натягивая на себя сильнее. Тоже обкончался, понял Алин, высасывая Ники до капли. Потом альфа вылизал его рот, одной рукой держа за волосы на затылке, а другой лаская между ног. Ники хныкал в сцепке, не в силах освободиться, пока не спадет узел. Более гадкого секса у Алина не было никогда в жизни. А Ники, похоже, понравилось, он только и говорил об альфе и огромном члене, как это прекрасно, чувствовать в себе такое громадное, распирающее... "Хватит", — просил Алин, но Ники все равно не затыкался, каждое слово — как гвоздь в сердце. Через два дня альфа подкараулил Алина в подъезде и шутливо прижал к перилам: — Зайдешь ко мне? Кино посмотрим. — Я не люблю такое, это Ники извращения нравятся. — С твоим дружком все нормально как раз, извращенец здесь ты, — сказал альфа ему вслед. Алин тогда не придал значения его словам. А через месяц его арестовали прямо в супермаркете, где он работал кассиром. Хорошо еще, что распространение подавителя не впаяли, пронесло каким-то чудом. Алина обвинили в фальсификации статуса, обследовали в тюремной клинике и выкинули в Нижний город. Ведь он оказался неполноценным омегой, не способным к продолжению рода. Демографическую службу он более не интересовал. Про Ники ничего не удалось узнать. Наверное, его тоже арестовали по доносу добродушного соседа-альфы, решил тогда Алин, сидя на полу в одной из ночлежек Нижнего города. Он потерял Ники навсегда, но хотя бы в его снах они до сих пор были вместе. И вот спустя два месяца объявляется Харт и говорит, что знает, где Ники, даже обещает что-то такое... — Проснись, — Харт погладил сонного Алина по волосам. — Приехали. Он не стал загонять машину в подземный гараж, бросил прямо перед подъездом. — Какой этаж, — равнодушно спросил Алин, когда они вошли в здание. — Сороковой. Город как на ладони, ты же любишь с высоты смотреть. В лифте Алин ткнулся Харту в плечо: — Это не я, это Ники любит. Ты же вытащишь его, правда? — Конечно, — мягко ответил Харт и притиснул к себе Алина. — В крайнем случае, я смогу перекупить его. Дома первым делом он включил повсюду свет: — Нравится? Недавно переехал, кровать специально на троих заказывал. — Красиво, — сказал Алин. — Как в том каталоге интерьеров, что мы с тобой смотрели. — Оранжерея тоже есть, не очень большая правда, зато растения настоящие, — Харт подпихнул его к ванной и добавил: — Я тебя вымою и уложу спать. Наконец-то Алин принадлежал ему по закону. Харт много раз входил в его податливое нутро, вылизывал дырку и снова вставлял. И совсем замучил его к утру, но ведь течному омеге это только на пользу. Алин тихонько спал на краю кровати, подтянув колени к груди. На черных простынях его тело казалось жемчужно-бледным, почти бескровным. "Вот закончится течка, не буду его трогать, если не захочет", — пообещал себе Харт и поцеловал спящего омегу. — Я хочу поехать с тобой за Ники, — упрямо повторил Алин за завтраком. Даже чашкой по столу стукнул, расплескав кофе. — Я же твой официальный партнер, меня пустят. — Нет, — просто ответил Харт. Вчера днем он соврал Алину. Ники уже был определен как его второй партнер, Харт просто тянул время, не хотел его забирать. Все надеялся в глубине души, что Алин не вспомнит о своем любовнике-омеге. Харт запер Алина в апартаментах и уехал в Главное управление Демографической службы. Ники ждал в зале распределения, аккуратный и строгий, этакий образцовый послушный омега. — Как дела, рыженький, — Харт шлепнул его по заднице и повел к выходу. — Я так скучал, Харт, — Ники как-то жалко прижался к нему, как будто замерз. — Алин тоже по тебе скучал. Ники замолчал и сбился с шага, остановившись. Харт развернул его к себе лицом и заставил посмотреть в глаза: — Алин не знает, кто на него донес. И я очень надеюсь, что не узнает. Ты все понял? Ники закивал головой: — Да-да, как скажешь, Харт. — Вот и умница, — он поцеловал его и вывел на улицу. У них обязательно все будет хорошо, у всех троих.