No one will love you like I did

— «Где я?» — первая мысль которая проносится в голове девушки, когда она открывает глаза и не видит абсолютно ничего.       Перед ней только тьма и в этой тьме лишь она одна, наедине со своими запутанными мыслями и догадками, почему все так обернулось. — Почему здесь так темно? Кто-нибудь включите свет… Я ничего не вижу…  — шепотом говорит она, и этот шёпот больше похож на мольбу, чем просьбу.       Стройная фигура, красивое имя, хороша на лицо, неплохой вкус в одежде, девушка просто была находкой для какого-нибудь такого же красивого обеспеченного паренька, да и как раз, она была свободна. Они бы долго встречались и гуляли, держась за руки перед тем как заняться сексом, хотя сама красавица отдалась бы ему еще на первом свидании. Может быть через год она бы познакомила его с своими родителями, он бы не особо сам того желая, познакомил ее со своими, потом наверное была бы свадьба. Девушка устроилась бы на несложную работу, возможно у нее были бы прекрасные дети и мать бы постоянно причитала, что она самая счастливая бабушка на свете, несмотря на всю ненависть к избраннику дочери. Дальше по плану любовники, скандалы и разводы, хотя возможно она смогла бы этого избежать, и медленно проживала бы свою обычную жизнь. Но у судьбы всегда свои планы, да и госпожа удача, как известно многим, та еще шлюха.       Девушку звали Каору, просто Каору и ничего больше. Имя писалось как «аромат». Хотя родные и близкие иногда называли ее Коу, но она ненавидела это прозвище, потому что чаще всего его употребляли в значении «счастье», а свою жизнь счастливой она назвать не могла. Ненавидела она так же и свою фамилию, которую сейчас не могла почему-то вспомнить.       Сейчас Каору сидит на стуле, ссутулившись и опустив плечи, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Как ни странно, но в данный момент ее это мало волнует. Девушка отчаянно пытается вспомнить, как могло так получиться, что она очнулась в неизвестном, странном месте, в таком положении, ничего не помня, и почему у нее так сильно болит голова. — «Видимо не надо было вчера столько пить… А еще этот красавчик в дорогущем костюме…» — проносится в голове Каору и та резко вскидывает голову, от чего боль усиливается и девушка вымученно морщится, однако ей удается не потерять свою мысль. — «Точно, я же вчера была не одна!»       На лице брюнетки появляется счастливая улыбка, от того, что она отчасти все же смогла вспомнить события вчерашнего вечера, правда увидеть эту улыбку мы, даже если бы захотели, то так и не смогли из-за мешка на ее голове.       Словно кадры из фильма в голове Каору мелькают воспоминания. Вот она сидит в каком-то баре, не переставая рыдать. Потому что перед свиданием какой-то проказник приклеил ей на волосы жвачку, а когда она попыталась ее вытащить, то получилось только хуже. Разумеется пришлось идти к парикмахеру, где ее прекрасные длинные черные волосы, за которыми она так старательно ухаживала, пришлось укоротить до каре. Потом она пришла в бар, чтобы заглушить свое горе парочкой слабоалкогольных коктейлей. Однако только она села за стойку, как, словно из неоткуда, к ней подошел молодой человек модельной внешности. Брюнетка даже не старалась скрыть, что рассматривала мужчину с ног до головы так подробно, словно ей нужно будет составлять его фоторобот. Больше всего Каору привлекла не его задница, как это обычно бывало, а его взгляд… Этот взгляд был очень печален и даже. безумен? Но Коу не придала этому особого значения, думая в первую очередь о длине его члена и семейном положении. Он был вряд ли старше тридцати, в дорогом фирменном костюме, довольно манерен, а еще он великолепно говорил по-французски. Этот незнакомец выслушал ее и успокоил, даже сделал парочку комплиментов, что она независимо от прически, остается прекрасна, как… — «Таких прекрасных мужчин почти не найдешь в наше время» — Каору даже сама не поняла, сказала сейчас это вслух или просто подумала, но вспоминая незнакомца, невольно улыбнулась, чуть шире и даже немного покраснела.       После того как они выпили немного вина, этот незнакомец поведал ей грустную историю о том, что не смог удержать своего любимого, рядом с собой. Как он сильно скучает по своему «маленькому деликатесу», к которому по неизведанным ему самому причинам смог так сильно привязаться. Она в свою очередь спросила, может ли чем-нибудь помочь, явно намекая на бурное продолжение вечера и расстегивая первые две пуговицы блузки. Без каких-либо смущений и сожалений она отдалась ему прямо в машине, когда они ехали к нему домой, правда, что случилось, после того как она испытала оргазм во второй раз, Коу ничего не помнила.       Каору не знала сколько провела в таком положении, так же как, что с ней собираются делать, хотя предположения о том, что этот вечер закончится ее смертью, старательно выкидывался из головы. Ее руки и ноги ужасно затекли от верёвок, Коу хотелось пить. Кроме того сидеть на этом стуле ей было ужасно неудобно. В какой-то момент брюнетка смогла отыскать в глубинах памяти имя странного незнакомца и не задумываясь решила его позвать. — Шу… — чуть не плача произнесла девушка и, услышав позади себя какие-то звуки, решилась позвать громче. — Цукияма Шу, ты здесь? — Oui, mon cher*, — с усмешкой произносит мужчина, из последних сил сдерживая себя, чтобы не наброситься на такую легкомысленную добычу. — Какой же прекрасный аромат от тебя исходит… — Помоги мне выбраться! Помоги мне пока никто не пришел! — только по раздавшемуся звонкому, даже безумному смеху мужчины, она поняла, что помощи не будет. Что бежать она должна от него.       Увидев реакцию девушки, мужчина в костюме лишь ухмыляется. За этот месяц он уже повидал достаточно идиоток, которые смотрели на его дорогой костюм, а не на его душевные раны. Он уяснил для себя, что дорогого Канеки-куна нельзя заменить никем, а то, что он пытался сделать это, лишь доказывает, какой он идиот. Такого наивного и невинного Кена, в запой читающего книжки, ему больше нигде не найти и видимо эта мысль сорвала гурмана с тормозов. Он резким движением сорвал с головы жертвы мешок, вырвав девушке заодно клок волос, и взял в руки ножницы. — Я буду заботится о тебе, мой дорогой, мы спрячемся от всего мира. Только надо привести тебя в порядок… Видимо ты совсем перестал за собой следить, такие длинные волосы отрастил, — с ноткой сожаления говорит гурман. — Что ты несешь? …- прошептала девушка и из ее глаз покатились слезы. — Какой такой Канеки? Я же Мотидзуки Каору, а ты… У тебя все с головой в порядке?! Отпусти меня ненормальный! — Помолчи, s’il vous plaît**, Канеки-кун, ты слишком громко кричишь, — уставшим тоном произносит Цукияма, изящно приложив кисть ко лбу. — Нам нужно тебя просто подстричь, тебе совершенно не идут женские стрижки, — мужчина в костюме улыбается самой безумной улыбкой на какую только способен.       Он уже не тот Цукияма, которым был и может в глубине души он и сам это понимал. Отчаяние, которое поглотило его разум после утраты самого дорогого человека, было слишком велико и постепенно оно свело его с ума. Теперь он не Цукияма Шу, а обычный гуль с разбитым сердцем. Канеки убежал от него на встречу смерти, чтобы спасти своих «друзей» из Антейку. Пошел на бойню, наплевав на его чувства, но он не допустит этого впредь, теперь он может сделать так, что его любимый маленький Канеки, всегда будет рядом с ним… — Я сбегу от тебя! Я все расскажу полиции! Таким ублюдкам и выродкам как ты не место в этом мире! CCG давно пока всех вас уничтожить! Монстр! А ты просто… — Закончил?       Но Коу не успела произнести больше не единого внятного звука. Ножницы. Острые ножницы в руках Цукиямы, оказываются в одно мгновение в левом глазу девушки, из-за чего по помещению проносится душераздирающий крик Коу. Ей не остается ничего, кроме как кричать. А ухмыляющийся незнакомец в костюме, достает из пиджака тот самый платок, на котором все еще осталась кровь его любимого Канеки, прижав его к своему носу. — ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ УЙДЕШЬ ОТ МЕНЯ!       И пока Каору кричит, по ее щекам льются нескончаемым потоком слезы, а перед глазами проносятся счастливые моменты жизни. Как мама отвезла ее впервые на море, как она попала на концерт любимой группы, школьную поезду в Киото, тогда она всю ночь доставала свою первую любовь. Как закончила школу и поступила в Токийский университет.       Как… «прекрасна, как сияющая полная луна, которая вместе с подружками звездами, освещает заблудившемуся путнику дорогу»… Цукияма говорил ей эти слова, когда они еще сидели в баре. Каору тогда впервые кому-то рассказала о том, что ей не нравится фамилия. Хотя даже после этих слов она продолжала ее ненавидеть. Мотидзуки… И пока гурман дальше измывался над телом своей очередной жертвы, слезы Коу, так же как и кровь, продолжали капать на одежду.       Когда наконец шум в помещении стих, Канае, все это время стоявшая под дверью, неуверенно открыла ее. Она увидела молодого господина над изуродованным телом, какой-то очередной шлюхи, которая была обманута прекрасной внешностью ее дорогого Шу. И хотя сердце и душу Розвальд изнутри сжирали ненависть, зависть и ревность, что ее господин не может забыть об этом выродке Канеки, что какой-то мальчишка запал в душу к ее любимому сильнее, чем она сама. Но Розвальд была и так счастлива, потому что сейчас могла проводить с ним много времени, потому что Шу нуждался в ней, так же сильно как и она сама в нем. Отводить его в спальню и держать за руку, пока тот в бреду повторяет «Не смог остановить», постепенно проваливаясь в сон… И казалось, что в эти минуты счастливее Каррен человека найти было невозможно. — Господин… — неуверенно произносит Канае и не получив никакого ответа, осторожно делает шаг, потом второй. Цукияма сидит на коленях неподвижно, дрожа и прижимая что-то к своей груди.       С каждым шагом она подходит все ближе и ближе. И вот когда слуга подходит вплотную, то видит в руках господина голову бедняжки Каору, ее истерзанное ножницами лицо, все еще торчащие из глазницы ножницы, криво разрезанный рот и валяющийся рядом вырванный язык. Но она находит в себе силы не смотреть на излишнюю жестокость молодого наследника и кладет руку на плечо безутешного гуля, что ей остается еще делать в этой ситуации? — Господин… Он не вернется…