Как жаль

       Как жаль, что не пуленепробиваемый, думает Олег, вдыхая железный запах крови. Как жаль, что болит в груди, пробитой пятью выстрелами и, возможно, некрасивыми кривыми осколками когда-то большого собачьего сердца. Как жаль, крадется мысль. Олег как сквозь туман слышит крики на итальянском, выстрелы и безумный смех. Как жаль.       Когда-то давно, в прошлой или позапрошлой жизни, в пустом холодном классе они лепили из грязного пластилина фигурки. Сережа сосредоточенно хмурил брови, морщился от напряжения, изредка вытирал хлюпающий нос слишком длинным рукавом давно выцветшего фиолетового свитера: была осень, в старом здании гуляли сквозняки. Получалось красиво, как на картинке из книжек. Олегу не нравилось. Его человечек был несимметричный, будто ему переломали кости, выпотрошили и набили мокрыми перьями из подушки. Олег смотрел в грязное мутное окно: старшие ребята играли в футбол. Санек Рыбин гнал красный мяч к воротам, бежал, высунув язык. Его подрезал бритый некрасивый мальчик, его Олег не знал, но когда-то бил ему лицо. Это был решающий мяч. Олег аж привстал от напряжения. Еще чуть-чуть…  — Я закончил! Улыбающийся во весь рот Сережа потряс Олега за плечо.  — Ага, молодец. — Олег! Я тебя слепил. — Что? Олег обернулся, и в тот же момент за окном взревели. Санек забил. — Черт, такой гол пропустил. Чего хотел? — Я слепил. Тебя. Те же брови, та же красная толстовка. — Классно. Похоже.       Даже слишком похоже. Олег сам как пластилиновая кукла. Обязательно на ниточках. А за ниточки дергает Сережа Разумовский. Захочет, слепит все что сумасшедшей душонке угодно. Захочет, заставит танцевать. Захочет, иглами проткнет, насквозь. Ну, или пулями. Жаль, он не пуленепробиваемый. Так жаль.       Сережа как наркотик. Разрывает изнутри, разъедает кислотой. И всегда хочется еще. Потому что иначе нельзя. Потому что так и создан Олег: вместе со своей одержимостью, смертельной болезнью и счастьем в одном флаконе. Аккуратно перемешать, не взбалтывать и, главное, не пить. Убьет. Пятью пулями. А Олег ведь не пуленепробиваемый. Как жаль.       Интересно, можно ли заполнить дыру в сердце свинцом, думается Олегу. Нет, наверное. Олег слышит сирену скорой.       Последней мыслью мелькает «будет жаль, если Серегу убьют». Олег ведь не переживет. Он ведь не пуленепробиваемый. Как жаль.