Реальность

      Они поз­во­нили ей на ра­боту. Ког­да она уви­дела нез­на­комый но­мер, то по­дума­ла, что ей опять зво­нят из шко­лы по­жало­вать­ся на сы­на. Не­делю на­зад зво­нили сказать, что он от­ре­зал де­воч­ке ко­су, а в прош­лом ме­сяце он на­ложил ку­чу в коридо­ре. Ей бы­ло так стыд­но и по­это­му она ис­пу­галась, что ей опять при­дет­ся крас­неть. Толь­ко вот зво­нили не из шко­лы. Зво­нили из боль­ни­цы, про­сили сроч­но при­ехать. Она пять ми­нут жда­ла так­си, пят­надцать еха­ла до больни­цы.       Сей­час она пом­нит, как меч­та­ла о том, что­бы ей бы­ло не слиш­ком стыд­но.       Ей не ска­зали в чем де­ло.       Она бо­ялась, что он под­рался с ка­ким-ни­будь маль­чи­ком и не­ведо­мая ма­ма, будет от­чи­тывать ее за пло­хое вос­пи­тание.       Вот толь­ко де­ло бы­ло сов­сем не в этом.       Лип­кий страх под­сту­пил к ее гор­лу, ког­да она уви­дела его в боль­нич­ной пос­те­ли.       Сло­ва по­лицей­ско­го ни­как не хо­тели при­об­ре­тать об­щий смысл. Он все вре­мя ус­коль­зал. Она смот­ре­ла на сво­его ре­бен­ка, за­жав ру­кой рот. Гла­за ни­чего не видели из-за слез и она все ни­как не мог­ла по­верить в то, что про­ис­хо­дит.       Ни­как не мог­ла.       По­лицей­ский го­ворил, что из СИ­ЗО сбе­жал по­доз­ре­ва­емый в пе­дофи­лии.       По­лицей­ский го­ворил, что он пой­мал ребенка ког­да тот шел до­мой.       Он го­ворил и го­ворил.       А у нее бы­ли лишь си­лы толь­ко на то, что­бы за­жимать рот ру­кой и без­мол­вно кри­чать в пустоту его глаз.       По­чему ей не поз­во­нили из-за от­ре­зан­ной ко­сы!       Сле­зы зас­ти­лали гла­за, страх обхватил гор­ло, ды­шать ста­нови­лось все ху­же.       Ее выр­ва­ло на пол ря­дом с кро­ватью, по­том она не удер­жавшись на но­гах рухну­ла на ко­лени. Тя­жело ды­ша все так же до бо­ли в ще­ках за­жимая рот ру­кой. Она смот­ре­ла пред со­бой в од­ну точ­ку, а сле­зы все шли и шли. По­лицей­ский все говорил и го­ворил, по­том при­бежал еще кто-то и этот кто-то то­же, что-то го­ворил, а по­том сер­дце взя­ло и сби­лось с рит­ма. Удар был слиш­ком силь­ный, она не вы­дер­жала, упа­ла ря­дом со сво­ей лу­жей и по­теря­ла соз­на­ние, од­на­ко ру­ка не прек­ра­тила за­жимать рот, как буд­то крик мог выр­вать­ся от ту­да да­же сей­час. Ног­ти ос­та­вили на ще­ке по­лосы сод­ранной ко­жи, а один от­ло­мал­ся и зас­трял где-то воз­ле гу­бы.       Она бы наз­ва­ла свое бес­созна­тель­ное сос­то­яние спа­сени­ем, но спа­сения больше не бу­дет. Ни­чего боль­ше не бу­дет.       Из боль­ни­цы его вы­писа­ли, че­рез две не­дели, ска­зали чтоб она об­ра­тилась к пси­холо­гу, а луч­ше пси­хи­ат­ру.       Мальчик прак­ти­чес­ки ни­чего не ел, ни­чего не пил. Он ли­бо спал, ли­бо смот­рел в од­ну точ­ку. Она смот­ре­ла с ним, ду­мала уви­дит то, что ви­дит он. Она си­дела с ним весь день, весь день мол­ча­ла. Хо­телось, что-то ска­зать, но сло­ва зас­тре­вали где-то. По­луча­лось толь­ко шеп­тать, да и то ка­кие-то бес­смыс­ленные фра­зы ти­па: «Я там суп при­гото­вила, по­ешь», «Хо­чешь пи­рога? Тво­его лю­бимо­го?», «Сы­ночек ска­жи все ли нор­маль­но», «Те­ма, по­жалуй­ста, ска­жи что-ни­будь, по­жалуй­ста хоть что-то».       Она бе­гала с ним по пси­холо­гам, она за­пихи­вала в не­го таб­летки, она кла­ла его в кли­ники, она чи­тала кни­ги в ин­терне­те, она слу­шала вра­чей, она смот­ре­ла как они раз­во­дят ру­ками.       Они ста­вили все но­вые ди­аг­но­зы, вы­писы­вали таб­летки, при­меня­ли но­вые методи­ки, но это все не да­вало ни­како­го эф­фекта. Ни­како­го от­кли­ка. Он все так же смот­рел в од­ну точ­ку, все так же мол­чал, все так же кри­чал по но­чам. Да­же под дей­стви­ем снот­ворных, до­пус­ти­мых при та­ком воз­расте, он рвал ноч­ную ти­шину прон­зи­тель­ны­ми кри­ками. Она си­дела воз­ле его кро­вати, гла­дила его по го­лове и зажима­ла рот ру­кой. До бо­ли, до кро­ви, до шра­мов, же­лая се­бя на­казать за то, что не убе­рег­ла, не за­щити­ла. ***       Он при­ходил до­мой толь­ко сре­ди но­чи, по при­выч­ке на­ходил же­ну в ком­на­те сы­на и вы­носил ее от ту­да в ван­ную, что­бы об­ра­ботать но­вые ра­ны на ще­ках. Она не соп­ро­тив­ля­лась, лишь иног­да, что-то шеп­та­ла ему в ухо или прос­то ску­лила как по­битая дво­ровая со­бака.       Год на­зад ес­ли бы ему кто-то ска­зал, что ско­ро он за­хочет на­учить­ся пла­кать, он бы не по­верил и сло­мал бы нос ска­зав­ше­му. Сей­час он мо­лил­ся о сле­зах, он бы так хо­тел пла­кать вмес­то нее и вмес­то не­го. Эти сле­зы бы­ли бы до­каза­тель­ством то­го, что он жив, что он не прос­то су­щес­тву­ет, что у не­го есть чувс­тва.       Но чувств не бы­ло, лишь пус­то­та, сжи­ра­ющая его из­нутри. Да­же ви­на ку­да-то про­пала, и злость, и ярость и гнев. Он прек­расно по­нимал же­ну, ко­торая ца­рапа­ла се­бя. Он по­нимал, но не при­нимал. Он ра­ботал. Пси­холо­ги, пси­хи­ат­ры, таб­летки все это бы­ло до­рого, очень до­рого, по­это­му он и ра­ботал. Брал свер­ху­роч­ные, хва­тал­ся за лю­бые под­ра­бот­ки, от­ка­зывал­ся от еды и сна, толь­ко что­бы при­носить до­мой поболь­ше де­нег, толь­ко что­бы по­реже бы­вать до­ма.       Каж­дый раз ког­да он ви­дел гла­за сы­на — он чувс­тво­вал про­жор­ли­вую пус­то­ту, каж­дый раз ког­да он слы­шал ели слыш­ный ску­леж же­ны — ему ка­залась он слы­шит чав­канье. Он ду­мал ему ста­нет луч­ше ког­да уз­нал, что то­го уб­людка уби­ли при задер­жа­нии. Он ждал и ждал ка­кого-то от­кли­ка, но ни­чего не бы­ло, иног­да он притра­гивал­ся к сво­ему за­пястью и про­верял ес­ли ли у не­го пульс. Час­то ког­да была та­кая воз­можность про­верял же­ну и сы­на.       Пос­ле то­го как он ук­ла­дывал же­ну он воз­вра­щал­ся на­зад к сы­ну. Он сто­ял воз­ле его кро­вати и ни­чего не де­лал. Как и всег­да, а пус­то­та про­дол­жа­ла жрать его из­нутри, про­тив­но чав­кая и оглу­шитель­но кла­цая зу­бами. По­том он ло­жил­ся спать и про­вали­вал­ся в без­дну, а че­рез че­тыре ча­са ухо­дил на ра­боту.       Он не пом­нил что та­кое ви­деть сны, не пом­нил вкус еды, не пом­нил го­лос сы­на. Ни­чего не пом­нил, ни­чего не мог сде­лать, а пус­то­та про­дол­жа­ла и про­дол­жа­ла жрать. Иног­да он меч­тал уме­реть, иног­да меч­тал, чтоб с ним умер­ли его же­на и ребенок. Вряд ли тот мир, тот дру­гой мир ес­ли он, ко­неч­но, су­щес­тву­ет мог быть ху­же ре­аль­нос­ти.       Од­на­ко нес­мотря на все он ра­ботал, бин­то­вал же­ну, про­верял пульс сы­на и все глуб­же и глуб­же про­вали­вал­ся в без­дну.       Про­шел при­мер­но ме­сяц и вер­нувшись до­мой, он по при­выч­ке по­шел в ком­на­ту сы­на. Он сна­чала не осоз­нал, что про­ис­хо­дит. По­нима­ние при­ходи­ло с тру­дом, он смот­рел на док­то­ра, на же­ну и не мог ни­чего по­нять. Лишь ды­шал с над­ры­вом и пла­кал. Сле­зы ка­зались ему ед­кой кис­ло­той, весь воз­дух ка­залось был про­питан ядом. Как в бре­ду или по­лус­не он ма­лень­ки­ми ша­гами шел к сы­ну, от­талки­вая докто­ра и при­выч­ным дви­жени­ем про­верил пульс. Пуль­са не бы­ло. Же­на ле­жала на по­лу и ры­дала, ску­лила, ко­му-то мо­лилась, а он опять не мог ни­чего сде­лать. Он не знал, что на­до де­лать.       Вся сле­ду­ющая не­деля аб­со­лют­но вы­пала из его па­мяти, лишь ак­ку­рат­ная мо­гил­ка с де­ревян­ным крес­том от­четли­во по­яв­ля­лась каж­дый раз ког­да он зак­ры­вал гла­за.       По­том он уво­лил­ся с двух ра­бот и на­чал во­зить свою же­ну по пси­холо­гам. По­том три не­дели в кли­нике и она мог­ла нор­маль­но спать и есть, толь­ко иног­да по но­чам шеп­та­ла мучаясь в кош­ма­рах его пос­леднюю фра­зу «ма­ма он дос­та­вал пря­мо до сюда, пря­мо до сю­да, ма­ма», толь­ко иног­да скре­бет­ся паль­ца­ми в рай­оне щи­товидной же­лезы, толь­ко иног­да опять на­чина­ет ску­лить как по­битая со­бака.       А по­том он по­нял, что пус­то­та у не­го внут­ри боль­ше не жрет…       А по­том они взя­ли маль­чи­ка из дет­до­ма…       А по­том де­воч­ку…       А по­том он уви­дел как его же­на улы­ба­ет­ся…       А по­том он ус­лы­шал смех, сме­ялась их ма­лень­кая Ма­ша. Она сме­ялась, а ему казалось, что до­ма ста­новит­ся чу­точ­ку свет­лей. Она сме­ялась, а ему ка­залось, что пус­то­та у не­го в гру­ди на­пол­ня­ет­ся чем-то теп­лым, мяг­ким, лег­ким. Она сме­ялась, а он пла­кал, вто­рой раз в жиз­ни пла­кал, но в этот раз и улы­бал­ся.       Рва­но, ди­ко и воз­можно да­же фаль­ши­во, но стоя на кух­не и слу­шая ее смех он обещал ис­пра­вить­ся. Он обя­затель­но, обязательно на­учит­ся улы­бать­ся.