Алья Ляиф РЕНА РУЖ Героиня Франции «Спасибо за всё, что ты сделала»
Глаза Нино бездумно бегали по гравировке на мраморном постаменте. За что они её благодарят? За то, что она так глупо умерла? За то, что оставила мужа, друзей и маленькую дочь? Прощание и похороны получились отвратительно пышными. Да, весь Париж пришёл проститься с национальной героиней, да, все хотели сказать слова сочувствия четверым безутешным героям, потерявшим часть крепкой команды. Вот только кто из них в этом нуждался? На Маринетт было больно смотреть. За ту неделю, что прошла со дня гибели Али до дня похорон, она превратилась в жалкую тень самой себя. В ней сложно было узнать Ледибаг, но находились те, у кого хватало наглости подойти и заговорить об этом. Некоторые даже пытались взять интервью. (До тех пор, пока Адриан не сломал очередному репортёру нос) Сам он, к слову, выглядел не лучше. Бессонные ночи, проведённые около раздираемой чувством вины Маринетт, не прибавили ему здоровья. Адриан, такой же бледный и безжизненный, стоял рядом с ней, почти держал в руках. Глядя на глянцевую поверхность памятника, он думал о том, что слишком быстро и безболезненно сдох тот, кто отнял жизнь у их Огненной Лисы. Нино перевёл пустой взгляд на Хлою, которая спокойно с кем-то разговаривала, сумев даже в такой ситуации сохранить трезвость ума и какое-то дикое хладнокровие. (Но никому не нужно знать, что за неделю организации похорон она перешла с успокоительного на сильные транквилизаторы) Маринетт упала в обморок, когда гроб с телом Али опустили в могилу. Когда пришло время кинуть горсть земли, Хлою била крупная дрожь — она не могла совладать с руками, чтобы хотя бы эту чёртову горсть набрать. Люди всё шли и шли, могила утопала в цветах и плюшевых лисах. (Нино подумал, что они бы отлично горели — так же ярко и живо, как горели глаза его любимой) Личности, вообще-то, не должны быть известны даже после победы. Но им было плевать. Ушёл последний желавший проститься. Нино задумался — сколько людей пришли сюда действительно ради этого? В том, что были те, кто просто жаждал увидеть настоящие лица героев, он не сомневался. Адриан выпустил Маринетт, отчаянно бившуюся в его руках — сил хватило ровно на два шага, отделявших её от могилы. Над кладбищем разнёсся дикий крик. Ледибаг, сильная, смелая, всегда старавшаяся видеть только хорошее, лежала на могиле лучшей подруги, почти сестры, рыдая и царапая землю руками. Нино оставил попытки её успокоить — пока Маринетт не придёт в себя, ей не доказать, что она не виновата в том, что у Бражника был пистолет, что она всё сделала правильно, отобрав у мужчины брошь со вселившейся акумой. Нелепая случайность. Хлоя сидела на коленях, обхватив руками постамент, прижимаясь к нему лбом, и тихо скулила. Когда у КвинБи не ладились отношения с Ледибаг, именно Рена Руж не дала ей опустить руки. Именно она поделилась огнём, распалив ту искру, что так тщательно затаптывала в себе Хлоя Буржуа. Нино смог убедить её, что она не виновата в том, что Аля присела помочь, когда КвинБи упала с высоты. Стечение обстоятельств. Откинув голову на кованную скамью, на земле сидел Адриан. Внутри него разгоралась настоящая истерика — он боялся посмотреть на друга, потерявшего свою любимую. Ему думалось, что, попади та пуля в Маринетт, он разнёс бы в щепки весь чёртов Париж, который они так рьяно защищали. Нино злился на него какое-то время. Потому что Кот Нуар убил скрывавшегося за маской подонка. Не Карапас. Нино не мог уже думать ни о чём. Где-то на задворках сознания он воспринимал рыдания Маринетт, скулёж Хлои и тихое утробное рычание Адриана. В его голове пульсировал один-единственный вопрос.«Папочка, а где мама?»
Аля без памяти любила дочь. Александрин не была запланированным ребёнком — кто в здравом уме планирует детей в семнадцать? С другой стороны, когда у Али тогда-ещё-Сезар хоть что-то шло по плану? Нино помнил, как она без обиняков выложила ему всё. Не мялась, не ломалась, а просто рассказала, твёрдо заявив, что ребёнка оставит, что бы он не решил. Помнил, как она была счастлива, когда он признался, что всегда хотел дочку.— Мы назовём её Александрин! — Зачем так сложно? — В честь Рены и Раковины. — Эй, я Карапас!
Нино помнил, как она улыбалась ему и маленькой Санни. (Так, как она уже никогда никому не улыбнётся)«Прости, родная, мама больше не придёт…»
Нино никогда не забудет боль, отразившуюся в глазах малышки после его слов, её тихие слёзы, смешавшиеся с его собственными. Он не нашёл в себе сил рассказать дочери, что случилось. Александрин всю неделю провела у родителей Нино. Он звонил ей по вечерам, когда одиночество давило с такой силой, что хотелось кричать. Санни всхлипывала в трубку, просила, чтобы папа забрал её домой. Нино не мог. Не тогда, когда ему самому хотелось умереть. Он обещал приехать после. Не хотел, чтобы малышка видела маму мёртвой — она должна быть живой в её воспоминаниях. (Пусть Александрин помнит последний тёплый поцелуй матери, а не то, как она сама целует её холодное лицо) Нино знал, что маленькая Эмма тоже сейчас не дома — ни Маринетт, ни Адриан не смогли бы объяснить, почему её любимая крёстная так долго не заходит в гости, а мама постоянно плачет. Они приходили на кладбище каждый день. Ледибаг больше не верила в собственное чудо, потому что каменные глаза никогда не посмотрят на него с восторгом. Кот Нуар больше не сыпал своими фирменными каламбурами, потому что каменная улыбка никогда не превратится в задорный смех. КвинБи больше не боялась запачкаться, потому что каменные ладошки никогда не оставят на её спине отпечатков. Карапас больше не хотел призывать силу, потому что каменная Рена Руж никогда не встанет в строй рядом с ним.***
Нино нарушил данное Санни обещание — он не забрал её и спустя две недели. Она звонила каждый день, уже не просто всхлипывала, плакала, упрашивая папу приехать. Нино заплетающимся языком лепетал что-то про дела, которые надо уладить, просил подождать ещё немного. А потом просто клал трубку и выпивал очередную бутылку. Он не позволял друзьям подступиться к себе. Всё, в чём Нино так убеждал Маринетт, под воздействием алкоголя показалось ему абсолютной чушью, ведь не отними Ледибаг у Бражника брошь, его трансформация бы не спала, он не достал бы пистолет и не выстрелил. (Адриан больше не давал Маринетт видеться с Нино и запретил ей звонить ему) Коту Нуару тоже досталось, ведь он мог уничтожить Бражника раньше. (Адриан оставил попытки помочь, когда Нино сердечно пожелал ему того же, что выпало на его долю, и послал всех Агрестов вслед за Алей) Хлоя проклятий за свою жизнь наслушалась столько, что они её уже не пугали; она продолжала навещать Нино каждый день — просто убедиться, что он хотя бы жив. Чтобы было, что сказать Маринетт, когда та позвонит ей. Она не сдавалась, когда Ляиф выгонял её из дома, крича, что можно было тогда упасть где-нибудь в другом месте. (Транквилизаторы позволяли Хлое не умирать после этих слов) Испугалась она только когда не обнаружила Нино дома, придя за очередной порцией обвинений. Толкнув незакрытую дверь, Хлоя сморщилась от запаха алкоголя и чего-то тухлого, пропитавшего стены некогда шумного и гостеприимного дома. Бутылки, грязь, какие-то бумажки… Она уже находила Нино спящим посреди устроенного им же бедлама, пару раз даже принимала друга за кучу грязной одежды, пока он не начинал вдруг шевелиться. Спальня, комната Сан, ванная и туалет — везде было пусто. Звонить бесполезно — Нино отвечает только на звонок дочери, игнорируя все остальные. Адриан искать его не пойдёт — не потому, что он действительно принял слова друга за правду, а чтобы просто не провоцировать его лишний раз. (Он ведь понимал — как бы ни было больно ему и Маринетт из-за смерти Али, их потеря с потерей Нино не сравнится никогда) О Маринетт при Ляифе упоминать было почти страшно. Как бы то ни было, Нино нужно было найти. Его поведение переходит все границы, а смысл его жизни плачет каждый вечер, скучая по папе. (И у Хлои уже закончились отмазки, в которые Санни могла бы поверить)***
— Нино Ляиф, какого чёрта ты творишь? Нино очнулся от звонкой пощёчины, которую залепила ему склонившаяся над ним Хлоя. Она нашла его, конечно. Пьяного, грязного, потрёпанного, но вроде бы целого. — Твою мать, Нино, вставай, — Хлоя дёрнула его за футболку. — Посмотри, во что ты превратился! — Я превратился в человека, у которого по идиотскому стечению обстоятельств умерла жена. Он скинул руки её, грубо оттолкнув от себя. В кои-то веки хотел побыть на кладбище один, когда здесь не было ревущей Маринетт, не было Адриана с его тошнотворной поддержкой. Но даже сейчас припёрлась Хлоя, да ещё и водой облила. — Аля бы не оценила, что ты спишь на её могиле вместо того, чтобы быть с дочкой. — Да ты-то вообще с какой стати говоришь, что Аля оценила бы, а что нет? — вспылил Нино, поднимаясь с земли и облокачиваясь спиной о постамент. Хлоя сидела рядом, уложив подбородок на поджатые колени и обхватив их руками. — Как ты можешь понять меня? — Очень просто, — огрызнулась она. — Не ты один терял любимого человека. Нино сфокусировал нетрезвый взгляд на подруге, смотревшей в пустоту. — Оп-ля, наша Буржуа способна любить? — Заткнись, Ляиф, я и врезать тоже способна. — Ой-ой, боюсь, — Нино поднял руки в примирительном жесте, но тут же опустил их на землю, начав заваливаться. — И кого же ты потеряла, Пчёлка? — Адриана, — глухо ответила Хлоя, уткнув лицо в колени. — Я потеряла Адриана, но ничего, жива. Она подняла голову, встречая полное непонимание со стороны друга. Нино глупо хлопал глазами, и даже не будь он в стельку пьян, всё равно ничего не понял бы. — Что, не ожидал? Конечно, все ведь привыкли думать, что «стерва Буржуа вешается на Адрианчика», — передразнила Хлоя. — Никто и на секунду не предположил, что я действительно люблю его. «Люблю его» Нино зажмурился и тряхнул головой, чтобы осознать, что ему не послышалось. «Люблю его». Не «любила», «люблю». — Снова не ожидал? Что же, я умею удивлять, согласись. — Хлоя хмыкнула, вытирая слёзы. — Я всегда любила Адриана. Мы ведь с детства знакомы, как брат и сестра почти, но лет в двенадцать я поняла, что ни черта он мне не брат. Вот только Адриан обо мне так не думал. Вообще без шансов, круто, да? Хотя, — она пожала плечами, будто задумавшись, — может, не будь его драгоценной Ледибаг, я могла бы на что-то рассчитывать. А тут… Так что да, считай, что я его потеряла. Хлоя замолчала ненадолго, давая постепенно трезвеющему Нино переварить информацию. — Больно смотреть на то, как тот, кого ты любишь, любит не тебя, — снова всхлипнула она. — Хочешь, честной буду? — Нино кивнул, не до конца понимая, нужно ли подруге его согласие. — Мне было бы легче, если бы Адриан погиб. И я никогда не прощу себя за эту мысль. Нино замер, не зная, как реагировать на признание. Хотелось заорать на Хлою, чтобы она не смела такого говорить? Хотелось сказать, что она ещё встретит хорошего мужчину? Её слова ввели в ступор. Он своими глазами много раз видел, как КвинБи кидалась наперерез атакам, закрывая собой Ледибаг. — Надо жить дальше, Нино, — вдруг заговорила Хлоя, и он вздрогнул всем телом. — И я уверена, что Аля хотела бы… хочет, чтобы ты жил. У тебя есть Санни, — она улыбнулась. — У меня вот нет никого, но живу же. Я не могу предать то, что Аля во мне сделала. Ведь именно она поверила в меня, когда к чудесному тогда ещё трио вдруг присоединилась КвинБи, боящаяся собственные жала в руки брать. Она раз за разом открывала мне глаза на меня саму. Нино совсем не мужественно всхлипнул, прикрыв глаза, и прижался щекой к постаменту, слушая монолог Хлои. — Аля была нашим огнём, нашим светом. Безусловно, тебе плохо, я даже думать боюсь о том, как ты сейчас себя чувствуешь, — Хлоя размазала по щекам слёзы. — Мы потеряли подругу, ты потерял жену. А Санни потеряла маму. «Санни потеряла маму» — Нино, пожалуйста — она потормошила друга, закрывшего лицо руками. — Я умоляю тебя, не допусти, чтобы малышка потеряла ещё и отца. Отлепившись от памятника, Нино уткнулся в плечо Хлои, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Слова подруги бились в его голове, распирая, намертво въедаясь в память. — Мы все должны жить дальше, слышишь меня? — шептала сквозь слёзы она, обняв друга и покачиваясь, успокаивая. Хлоя чувствовала, как на спине натягивалась кофта — Нино вцепился в неё и сжимал дрожащими руками. — Аля любила нас, любила тебя и Александрин. Она любила жизнь и хотела бы, чтобы мы жили. Мы не можем поступить иначе, слышишь? — Нино судорожно кивал в ответ. — Мы должны, должны, как бы больно нам ни было. А ты вообще не имеешь права думать только о себе. Вставай, пойдём домой. Санни очень ждёт, когда папа приедет к ней.***
Войдя в собственный дом, Нино поморщился от отвращения — привозить Александрин сюда просто нельзя. Хлоя права — он и так дал слабину, позволил дочери усомниться в себе. И теперь он обязан вернуть малышке уверенность в собственной силе. И сам должен поверить в то, что он сможет жить. Для начала нужно было кое-что сделать. …Адриан и Маринетт примчались после первого же звонка. Они не задавали вопросов, не распалялись в утешениях — просто молча обняли его, прощая за всё. И никаких слов Нино не хватило бы, чтобы выразить благодарность друзьям. — Здесь… так пусто, — всхлипнула Маринетт, вытирая пыль с полки. — Без Али… Она взяла в руки рамку — с фотографии ей улыбались Рена, Карапас и совсем маленькая Александрин, восторженно обнявшая лисий хвост. — Чем быстрее мы закончим, тем быстрее сюда вернётся хотя бы одно солнышко, — Хлоя, подойдя поближе, тронула подругу за плечо. — Мне плохо без неё, будто часть души умерла в тот день. — Мне тоже плохо, поверь, Багибу, — Маринетт обняла Хлою, уткнувшись в её ключицу. — Но ни Александрин, ни Нино не должны этого видеть. Аля бы нас не простила за такое. Тебе ли не знать, как она ругалась бы на то, что мы плачем. — Транквилизаторы? — Транквилизаторы.***
Когда такси остановилось у загородного дома, Нино не решался выйти — на трезвую голову чувство вины перед дочерью обрушилось со страшной силой. Он многое бы отдал, чтобы вернуться на эти несчастные две недели назад и приехать за Санни тогда, когда обещал. Стыд буквально сжигал его изнутри. Он даже не заметил, что давно сидит в машине один. — Тётя Хлоя! Ты снова приехала! — Конечно, малышка, как я могла тебя обмануть? Нино резко повернулся на голос дочери, выбежавшей из дома его родителей навстречу Хлое, раскрывшей приветственные объятия. Она знала, что Нино прекрасно слышит каждое слово. — А как у папы дела? — Санни ловко забралась к ней, крепко обнимая и укладывая голову на плечо. — Он всё ещё очень занят? Когда я поеду домой? — Я даже не знаю, — Хлоя улыбнулась, целуя девочку в макушку. — Давай ты сама у него спросишь? Сглотнув, Нино вышел из машины. — Папочка! — Привет, красавица моя, — Нино взял дочку с рук подруги и вдохнул родной запах. — Прости, что я не приезжал так долго. Больше я не оставлю тебя никогда. — Мама тоже так всегда говорила, — прошептала малышка, прижимаясь к отцу. — Но она теперь живёт на далёкой звёздочке. — На звёздочке? — Тётя Хлоя так сказала, — кивнула Александрин. — Почему мама теперь там? — Так получилось, солнышко, — Нино часто заморгал и глубоко вдохнул, успокаиваясь. — Наша мама стала небесным огоньком, самым-самым ярким. Но она всегда рядом с нами. — Я знаю, папа. Тётя Хлоя говорит, где бы мама не была, она всегда будет со мной. Это ведь правда? — девочка отстранилась и внимательно посмотрела на папу, ища подтверждения своим словам. — Правда, папа? — Правда, малышка. А теперь нам пора ехать домой.***
Даже спустя пять лет Нино не мог отвести Александрин на могилу Али, а ведь она уже не маленький ребёнок. Девочка почти не поднимала эту тему — будто чувствовала, что не получит ответов на свои вопросы. Будто понимала, что папа так и не оправился от потери. Нет, Нино нашёл силы жить дальше, но словно загнал самое понятие «жизнь» в строгие рамки, не позволяя себе больше дозволенного. Он проводил свободное время с дочкой, виделся с друзьями, даже открыл свой магазин музыкальной аппаратуры, которой так грезил, казалось, в далёком прошлом. В том прошлом, которое Нино так боялся от себя отпустить. Он вроде бы понимал умом, что нужно было это сделать хотя бы ради дочери. Нино не любил, не мог рассказывать Александрин о матери, которую она стала забывать. Он не убирал фотографии, часто упоминал Алю в разговорах, но мазохистски не решался просто поговорить с дочерью, запрещая друзьям и родителям говорить о ней. Хлоя в доме Ляифов стала частым и желанным для Санни гостем. Нино был благодарен ей за то, что она не бросила его дочь. Нино ненавидел её за то, что она заменяет ей погибшую мать. — Ты спятил, Ляиф, — шокированно выдохнула Хлоя, глядя на друга. Нино смотрел в пол, не решаясь поднять глаза — он испытывал невозможное облегчение и свербящий стыд от того, что эти слова всё-таки сорвались с его языка. — Я никогда, слышишь, никогда даже думать не думала о том, чтобы заменить Санни мать. — Ты шестой год не отходишь от неё ни на шаг, по первой её просьбе приезжаешь, бросаешь все свои дела. — Разве это так плохо?.. — Почему ты это делаешь? — Нино взглянул на Хлою, растерянно смотревшую на него покрасневшими глазами. — Потому что её мать многое сделала для меня, — она пожала плечами, — и я… Я люблю её, вот почему. — Любишь чужого ребёнка? — безразлично спросил Нино, вонзая в сердце Хлои нож. — Александрин мне не чужая! Она для меня такая же родная, как для тебя! — Опомнись, Хлоя, — зарычал Нино, ударяя ладонями по столу, — она не твоя дочь! Грохоту удара вторил громкий звон распахнувшегося окна. Нино исподлобья взглянул на бледную подругу, по щекам которой давно текли слёзы. — Почему бы тебе не родить своего ребёнка? — Потому что я практически бесплодна, — просто ответила Хлоя. — Минимальный шанс иметь детей, если верить врачам. Я не хочу впустую пытаться с каждым встречным-поперечным. Но, видимо, придётся, да? Нино молчал. — Что же, — Хлоя кивнула сама себе, вытирая слёзы, — хорошо. Но о том, что ты так против моего присутствия в жизни Сан ты мог бы мне сказать чуточку раньше. Лет так пять назад. Схватив со стула сумку, она резко пошла прочь, молясь лишь о том, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Хлоя почти побежала через дом, когда вдруг Нино догнал её, резко дёргая к себе. — Прости меня, Хлоя, пожалуйста, прости меня, — зашептал он в её макушку. — Прости меня за эти слова, пожалуйста, прости. Я просто запутался, я не знаю, как мне быть. Ты всегда была рядом не только с Сан, но и рядом со мной. Я… я чувствую себя предателем, но… ты нужна нам, Хлоя. Ты очень нужна Санни. Ты нужна мне. — О, Нино… — Хлоя почувствовала, как дрожат плечи друга. Она осторожно подняла руки, приобнимая его. Успокаивая, как тогда. — Хлоя, — сипло выдохнул Нино, вздрагивая, — пожалуйста, останься. — Тише, тише. Я не уйду. — Нет, не понимаешь. Останься насовсем.***
— Так что Хлоя теперь живёт с нами, — Александрин заговорщицки улыбнулась Маринетт, отрывая от её сахарной ваты здоровый клочок. — И… как ты к этому относишься? — А разве это плохо? — девочка пожала плечами. — Папа всё думал, что предаёт память мамы. Но ведь он сам всегда говорил, что мама желала счастья всем дорогим ей людям. Если папа с Хлоей будет снова счастлив хотя бы немного также, как с мамой… Я думаю, что она не была бы на него за это в обиде. — О, милая, — Маринетт обняла улыбающуюся Санни и всхлипнула, — ты так похожа на Алю… Господи, как же ты похожа… — Эй, Мари, не плачь. Маму не обрадовали бы твои слёзы, правда?***
— Хлоя, — робко позвала Александрин, когда они вдвоём гуляли по парку, — можно тебя попросить? — Конечно, солнышко. — Расскажи мне, пожалуйста, о маме. Хлоя мягко улыбнулась, кивнув в ответ. — Что ты хочешь знать? — она приобняла девочку, сворачивая с центральной дороги в сторону. — Какой она была? Папа не рассказывал мне почти ничего, а я боюсь забыть её совсем. — Твоя мама была наглой рыжей мордой, если честно, — Санни хихикнула на такое описание, — и самым ярким человеком, которого я когда-либо встречала. Она была пробивной девушкой, для неё не было непреодолимых трудностей. Если Аля задавалась какой-то целью, то свернуть с намеченного пути она могла лишь для того, чтобы срезать. Она всегда добивалась того, чего хотела. Взять хотя бы то, что Маринетт уже восемь лет замужем за Адрианом. Александрин непонимающе взглянула на Хлою — та в ответ только плечами пожала, и они вдвоём заливисто рассмеялись, напугав задумавшихся прохожих. — Аля верила в чудеса, верила в людей. Она была твёрдо убеждена, что для любого человека нет ничего невозможного, надо только дать ему понять, что он не один. Не одинок. Она была живым фейерверком, её энергии хватало на нас всех и ещё оставалось. Она была Огненной Лисой, и полностью оправдывала это. Хлоя остановилась у ворот кладбища, и Александрин впервые обратила внимание на то, куда они пришли. Почти шесть лет она просила отца показать ей могилу мамы, и теперь была бесконечно благодарна за то, что он так и не решился. — Всё нормально? Мы можем уйти. — Нет, ни за что. Я готова, Хлоя, правда. — Хорошо, — она кивнула и вошла первая. Санни, крепко держась за её руку, вошла следом. — Нам непросто было привыкнуть жить в мире, где нет Али. Уходя, она забрала у каждого из нас частичку души, и эту потерю мы не восполним никогда. — А… А как она… Как она ушла? — прошептала Александрин, оглядывая глазами могилы. — С улыбкой, — без раздумий ответила Хлоя. — Я не… — Я знаю, — свободной рукой Хлоя сжала переносицу. — Это было… глупо. Чёрт, это была самая идиотская смерть, которой твоя мама могла умереть. Мы победили тогда, ты ведь знаешь. Победили! Но этот… У него был пистолет. Мне в бою сломали крылья, я упала с большой высоты, и Аля присела рядом, пока Ледибаг очищает бабочку. Она тогда ещё сказала мне «Ну вот, желтопузая, я же говорила, что победа за нами!». Никто не ожидал, что он выстрелит. Не прицеливаясь, наобум. Более нелепого стечения обстоятельств нельзя и представить. — Обидно, что мама так умерла, — всхлипнула девочка, когда они остановились около большой ухоженной могилы с высоким памятником. — Даже не закрыла никого… — Ты сейчас слово в слово повторила её, — Хлоя улыбнулась сквозь слёзы, которые не могла больше сдерживать. — Она тогда о-о-очень расстроилась, что костюмчики нам запачкала. Александрин надрывно усмехнулась, читая надпись на постаменте. «Алья Ляиф, Рена Руж, Героиня Франции». Она выпустила руку Хлои и, подойдя к памятнику, забралась на него так, чтобы могла обнять совсем юную мать, навсегда застывшую в камне. — Я горжусь тобой, мам, — девочка прижалась губами к мраморной щеке, тёплой от солнечных лучей.***
Четыре года спустя
— Пап, Хлоя, смотрите, мне идёт? Хлоя, повернувшаяся на оклик раньше Нино, почувствовала, как в сердце болезненно кольнуло, и с трудом подавила в себе желание закрыть Нино глаза, не дать увидеть. Но это было бы в любом случае бессмысленно. — Эй, чего вы молчите? — Александрин тряхнула волосами, демонстрируя осветлённые кончики волос, рассыпавшихся по плечам поверх её любимой клетчатой рубашки. — Совсем плохо? — Аля… — выдохнул Нино, сжимая в своей руке руку Хлои. — Господи, как же ты на неё похожа! Девочка улыбнулась. — Это значит, что мне всё-таки идёт? — Безумно, — кивнула Хлоя, улыбаясь в ответ.***
— Так, Нино, все в сборе, где Аля? — Маринетт ещё раз перевязала съехавший шарф на шее маленького сына. — Она даже в Рождество умудряется куда-то запропаститься! — Я-то откуда знаю, — Ляиф недоумённо пожал плечами. — Все вопросы к Хлое, она с ней на кухне возилась. — Она точно хочет, чтобы мы замёрзли тут, — пробурчала Эмма, подлезая под руку Адриана в попытках согреться. — Вытолкала нас всех на улицу и смылась. — Александрин Ляиф, — гаркнула Хлоя, сложив руки у рта, — я выпью твоё какао! — Не сметь! — в дверном проёме тут же показалась кудрявая голова. — На святое покусились!.. — Неужели, — хмыкнула Маринетт, глядя, как Хьюго радостно несётся к ней. — Тебя тут заждались. — Я тоже кое-чего заждалась, — губы Али растянулись в хитрой лисьей улыбке. — И чего же? — Все вопросы к Хлое! — У вас это семейное, стрелки на меня переводить? — воскликнула Хлоя, складывая руки на груди и почему-то краснея. — У Рены точно так же было — что ни косяк, то у КвинБи крылья из… Ну, неважно. Друзья рассмеялись, а Нино притянул её к себе, целуя в щёку. — Так чего там Аля-то ждёт? — опомнился Адриан. — Ты же знаешь, лучше сказать. — Да-да, желтопузая, — девочка одарила Хлою фирменным взглядом, — лучше скажи сама. — Это обязательно было — вот так всё делать, а? — Александрин, по-прежнему улыбаясь, утвердительно кивнула. Все собравшиеся переводили взгляд с неё на Хлою и обратно. Нино в упор смотрел на мнущуюся перед ним жертву семейного стрелочничества. — Нино, я… — Смотрите, — завизжала Эмма, — звезда упала! — …беременна. Золотисто-рыжий росчерк осветил тёмное звёздное небо. Словно Огненная Лиса благословила новую жизнь.