Спать одному.

      Рыжеволосый парень сидел в салоне самолета уже который час и откровенно бесился сам с себя. Он жутко переживал по поводу того, что домой попадет впервые за девять лет.       Все это время он учился в Нью-Йорке в школе американского балета, а после еще два года работал в одной из лучших американских трупп, был даже в Европе. Самыми яркими воспоминаниями стали гастроли во Франции в Гранд-Опера и мастер-классы в Санкт-Петербурге. Сейчас же омега решился основать собственную академию танца в Корее и учить студентов по давно установленным канонам этого направления. Юный омега жил лишь мыслями о танце, не мог представить себя без него, словно станет чем-то пустым. И даже сейчас в чемодане лежало больше стертых пуант, чем той же повседневной обуви.       Чимин был прекрасен, и альфы, обвороженные его красотой, останавливали свое внимание на нем. Пусть он не был высок, — слегка не дотягивал до среднего роста среди омег, был не таким худым и смазливым, но грация всего подтянутого тугого тела говорила за него. Даже когда он просто стоял, сидел, смотрел в окно — за него могли цепляться взглядами даже другие омеги, восхищаясь этим станом и эстетикой.       Однако же сам парень не замечал все это, если был вне сцены, его совсем не тревожило мнение других о себе, будь оно положительным или отрицательным. Он давно переборол в себе с детства навязанный старшим братом комплекс «гадкого утенка», который мешал раньше спокойно жить. Теперь парень был уверен в себе.       Вот только с братом до сих пор встречи не хотел. Девять лет прошло — а они даже не общались ни разу. Младший брат ему хоть изредка передавал приветы через родителей, сам отчего-то боялся быть навязчивым, стеснялся. Но как понять этого Юнги!? Проклятый альфа!       Парень вновь стал закипать, нервно дергая ножкой и смотря в иллюминатор самолета. Как им сейчас жить в одном доме? Наверняка Юнги все тот же придурок, каким был раньше, все так же будет задевать как в детстве за маленькие пухленькие пальчики, за детскую неловкость. За любую мелочь, которая может перерасти из пустяка в настоящую проблему в голове.        — Ну, нет, теперь я выдержу все, ха, — паренек пробубнил себе под нос, расстегивая свой ремень и поднимаясь с кресла.       В детстве старший колко задевал братьев, вероятнее всего это пошло от злости на отца, ведь тот не смог сохранить брак с его матерью, та сбежала. А спустя совсем короткое время в их жизнь влился, как оказалось, любовник, подаривший Юнги двух братьев, родных лишь по отцу.       Наверно, срывы маленького альфы можно было понять в самом начале, но холод и колкости продолжились, даже когда он полностью принял ситуацию и всем сердцем полюбил нового папу. Чонгук не так остро реагировал, как тот же Чимин. Но что же будет сейчас? Чонгук ведь не мог перенять характер Юна?       Вырос ли этот дурной ребенок? Омега боялся, на самом деле.       Получив багаж и поймав такси, парень поехал по старому адресу, где стоял их уютный частный домик с комнатой Чимина, где с ним всегда был маленький Гукки. Он до сих пор помнил персиковые стены, большое окно, белую мебель и пушистый небольшой ковер, на который младший брат однажды пролил апельсиновый сок и оставил этим бледное желтое пятно. Эти воспоминания вызывали улыбку и трепет в груди.       Чимин расплатился своей картой с водителем и забрал багаж, а после подошел к калитке, открыл не запертую на засов дверь и прошел с чемоданом внутрь. Улыбка сама просилась на лицо, потому что прекрасный сад не стал за все это время серой бесцветной картиной, а только зацвел с новой силой и красотой. Появилось несколько новых клумб, где цвели пестрые пионы, вишня в конце сада выросла и стала пышнее. Омега готов был пищать от восторга. От предстоящей встречи с родителями кровь аж в ушах зашумела, а желудок сворачивало. Оставив чемодан около лестницы из пяти совсем невысоких ступенек, он быстро забежал по ним и стал нажимать на квадратную кнопку звонка, стараясь успокоить ту бурю эмоций внутри себя, концентрируя свое внимание сейчас на темном цвете квадратика под пальцем.       Дверь открыл молодой парень, от которого слабо пахло хмелем и сигаретами.        — Мм, а где пицца? — он оглядел омегу с ног до головы. — Ты кто? На доставщика не похож.       Чимин с удивлением хлопал глазами и краснел от смущения. До него даже не сразу начала доходить корейская речь.       — Алло, хэй, - другой омега помахал перед ним рукой. — Ты, спрашиваю, кто?       — А... я... это... а хозяин дома? — не смог ничего больше выдавить рыжий. Хотелось увидеть отца и спросить, что происходит. Чимин точно не ошибся, это его дом.       — Ну, хозяин сейчас в отпуске с мужем, — тот вздохнул и потер затылок. — Но... Он повернулся в сторону кухни и стал кричать в голос, заставляя Чи вздрогнуть.        — Хен, тут какой-то молоденький омега твоего отца хочет! Требует!       — Ты, блять, опять обкурился, Тэхен?! — в ответ послышался низкий голос, от которого по телу Чимина пробежали тысячи мурашек и стали скапливаться внизу живота.       — Да, по-любому, это пицца, а он платить не хочет из своего кошелька, — засмеялся в ответ чуть хриплый и тоже низкий голос со стороны гостиной.       — И правда, я не удивлюсь, — в коридор вышел среднего роста и чуть худощавый альфа с белыми растрепанными волосами, раскрывая кошелек и начиная искать свою карту среди кармашков. Мелкий опять не положил все на место. — Сколько?       Парень поднял глаза и посмотрел на Чимина как-то совсем странно, задумчиво. У омеги сердце заходиться стало и ему казалось, будто он вот-вот в обморок упадет от пристального острого взгляда.       — А... это... где пицца? — выводя себя из задумчивого состояния, спросил альфа.       — Я не разносчик, — рыжий смутился и даже руками замахал перед собой.       — Что, серьезно к моему отцу пришел? — тот недовольно вскинул бровь, забавно причмокивая.       — Юнги? — Чимин узнал детскую привычку старшего брата.       — Эмм... Мы знакомы? — тот пару раз проморгался, пытаясь понять, где видел омегу. Значит, ему не показалось, что он его уже где-то видел.       — Чимин-хен! — послышался счастливый голос из-за спины омеги. Тот едва повернулся, как его моментально стиснули в объятиях. Молодой, высокий и до одури привлекательный альфа подхватил Чимина и чуть приподнял над полом, широко улыбаясь.       — Чимин-хен? — Тэхен с удивлением смотрел то на обнимающего незнакомца друга, то на ошарашенного Юнги. У альфы глаза были как монеты по 500 вон, он смотрел на рыжую макушку и, кажется, не дышал.       — Айщ, Чонгук-а, раздавишь! Сколько же в тебе силы! — засмеялся тихонько и очень приятно Чимин, а потом посмотрел снова на старшего брата.       — Чи...мин? — Юнги и правда был в шоке. Этот очаровательный омега не мог быть его братом!       — Здравствуй, — пухлые губы расплылись в мягкой улыбке.       — Ага, — тот захлопал ресницами и после потер глаза, словно собирая мысли в кучу. — Чонгук, возьми вещи и давайте, заходите оба, нехрен на пороге торчать.       Чимин зашел последним и закрыл дверь. Внутри было немного не так, как когда-то давно. Другие обои, частично сменили мебель, и, очевидно, что недавно. В гостиной сидели еще трое парней, которых Чимин не знал. Зато они, услышав, что это средний брат, удивленно стали переглядываться меж собой и пялиться на парня.       — Я же говорил, что твой брат — милашка, — цыкнул широкоплечий омега, откидывая голову на руку незнакомого альфы с пухлыми губами.       — Но мы не знакомы даже, — рыжий снова покраснел и сел скромно на диван напротив, словно это он был в гостях.       — Мы о тебе наслышаны, — усмехнулся пухлогубый альфа и уже нежно улыбнулся к повернувшемуся омеге, что лежал на его плече головой.       — Я слышал, ты балетом занимаешься? — улыбнулся еще один незнакомый омега с потрясающей тонкой фигурой. Обычно на таких смотрели все альфы, как на эталон. Хрупкие и соблазнительные.       — А, да, у меня классическое образование, но я и много современными занимался, — кивнул он, чувствуя неловкость. Он ни о ком ничего не знает, но все знают его?       — Круто. А я только современными. Сейчас в школе преподаю в Кванджу. Кстати, меня зовут Хосок.       — Чимин. Хотя, вы это уже поняли.       — Намджун, — отозвался альфа и показал на омегу рядом. — Сокджин. А тот балбес, что тебе дверь открыл — Тэхен. Мой брат.       — Сам такой! — забавно возмутился омега.       — Если честно, то по-другому мы себе тебя представляли, — Намджун взял со стола банку с пивом и отпил. — Юнги говорил, что ты пухленький и страшненький.       — Оно так и было, клянусь, — прыснул старший, но, заметив неоднозначный взгляд брата на себе, закрыл рот.       Они стали играть в гляделки, внутренне раздражаясь друг от друга.       — Хен всегда был милым. И сейчас хен очень красивый, — засмеялся Чонгук. — Черт, даже не верится, что ты вернулся, это так неожиданно! Тебя не узнать совсем.       — Но ты же узнал, — улыбнулся Чимин, а Чонгук показал на свой нос:       — По запаху. Я помню твой запах. Мы же все время в детстве спали вместе.       — А Юнги-хен не помнит.       — Да помню я запах, но думал, что мне кажется, — он закатил глаза и нервно цыкнул, даже этим раздражая. — Прицепились ко мне. Давайте лучше уже пить. Достали эти разговоры.       — А что за повод? — Чимин смотрел на собравшихся, а те удивленно на него.       — А нужен повод? — Чонгук открыл банку пива и бутылку соджу и стал разливать.       — Горящая молодость, — засмеялся Намджун, а его смех тихо поддержал Юнги.       Чимин снова почувствовал булькающее в избытке чувств сердце. Какой же у его неприятного хена приятный смех. Он даже не знал.       Совсем скоро в руках Чимина оказалась мешанина из пива и соджу. Первые три кружки сомэка в омегу буквально впихивали, причем сам Юнги, который после пяти или шести каких-то других коктейлей из баночек стал слишком распущенно себя вести. Пошлые шуточки, закидывание ног на стол, вальяжный вид. Даже когда он закуривал, выглядел слишком непринужденно. Чимина это сбивало с мыслей. В детстве этот хен был очень замкнутым и грубым, а сейчас веселился в пьяной компании своих друзей.       Чонгук сидел рядом с Чимином и обнимал его за плечи, тоже изредка перенимая у старших сигарету и неглубоко затягиваясь. Минни же с удивлением на все это смотрел. Он, конечно, тоже любил выпивать и веселиться, но такие посиделки были впервые. Ночные клубы и бары с этим не сравнятся. Здесь как-то излишне уютно.       Поздним вечером парни достали караоке и, надрывая глотки, продолжали веселиться, меняя слова в тексте, пьяно глотая звуки, подкалывая друг друга и беспечно проводя время.       О таком возвращении Чимин и думать не смел. Это выглядело как какой-то сюр, очень отличалось от всей его жизни, даже друзья омеги были совсем другими. А сейчас он дома, резко будто оказался на своем месте с этими едва знакомыми молодыми людьми. Такими комфортными ему. И то, что его приняли — несомненно, льстило. Омега быстро раскрепостился, пока Джин с Намджуном отпевали приставучую девчачью песню, танцевал с Тэхеном и Хосоком. Даже Чонгук стал забавно отплясывать рядом, а потом подошел к Юнги и стал трясти задницей перед его лицом, зазывая веселиться. Юнги смеялся и отнекивался, но, пару раз смачно шлепнув братца по накачанной заднице, вскочил и стал беситься, как Чонгук.       — Давай знаменитый тверк, — засмеялся Хосок, а Юнги, закатав рукава и сев в позу, стал забавно и неловко дрыгать задницей, смеша всех вокруг. Намджун тоже выперся и начал неопределенно двигаться рядом, довершая картину.       Утром все сползлись на кухню и, опохмелившись и прибравшись, заказали обед на дом. А к вечеру, пока альфы выносили мусор и ушли до магазина за продолжением, омеги под предводительством Джина стали готовить ужин. Чимин и Хосок решили сделать блюда американской кухни, по типу знаменитой американской пиццы и бургеров, а сам Джин и Тэхен заворачивали кимпабы и резали множество закусок к рису с мясом.       — Ого, как вкусно пахнет, — первым на кухню вошел Намджун, совсем быстро оказываясь рядом с Джином и мягко целуя в губы. Чимин даже заулыбался таким отношениям. Очень нежно и гармонично смотрелись эти старшие, несмотря на обратную разницу в возрасте. Обычно парочек, где омега был старше альфы, сильно гнобили, но, черт подери, как можно этим двоим хоть слово против сказать?       Чонгук подбежал к Чимину и бросился на него, едва не снося с ног и широко улыбаясь.       — Чонгук, у меня руки грязные, — завозился омега, забавно дуясь и стараясь вывернуться.       — Как беспомощный котенок, — пробурчал Юнги, а Чимин даже смутился таких слов.       Плотно поужинав, парни снова засели в гостиной и стали выпивать, но уже не так много, как вчера. Они все сидели вокруг стола с пивом и закусками и слушали, как Джин тихонько наигрывает на гитаре, а Намджун и Чонгук ему подпевают. Юнги, в отличие от вчера, был тихим и каким-то задумчивым, лишь бросал короткие фразы в общий разговор и постоянно оценивающе наблюдал за Чимином. Тому даже льстило внимание старшего. Потому что, если сравнивать с давними временами, оно было позитивным. Вскоре гитара перекочевала в руки Чонгука. Он играл уже более знакомые Чимину песни, поэтому омега подпевал. У его братьев в пьяных головах от этого голоса фейерверки взрывались и хотелось биться в истерике.       Друзья разъехались по домам на следующий день, благодаря троих хозяев дома.       Чимин, наконец, разложил свои вещи, но жить не стал в комнате, так как кровать оказалось немного мала. Он постелил себе в гостиной на диване, где два дня подряд пьяный засыпал то с Джином и Моном, которые по пол ночи могли смущающе громко целоваться, то с пихающимся Тэхеном, но сейчас уснуть так и не смог. Это было каким-то страхом с детства. Он не мог быть один ровным счетом никогда. В детстве, до Нью-Йорка, с ним жил Чонгук в комнате. В Америке в школе он делил комнату с двумя омегами. Даже работая — он снимал однокомнатную квартиру с коллегой. А сейчас?       Парень боялся темноты и одиночества, ко всему прочему, обладал крайне развитым воображением, даже отражающиеся в экране телевизора шторы и тюль напоминали ему привидения и монстров.       — Чимин, тебе уже за двадцать, а ты как маленький, — он сел и потер виски, стараясь успокоиться. Он словно стал чувствовать опасность, сердце забилось так часто. Он понимал, что все это на пустом месте и возникло из «ничего», но поделать ничего не мог. Чимин услышал тихий шорох за спиной и медленно поднял голову. Сердце вновь слишком гулко застучало в ушах, и почти остановилось, когда в отражении телевизора напротив он увидел за собой белый силуэт. Дыхание сперло моментально, он с шоком наблюдал, как рука тянется к его плечу. Слезы уже наворачивались на глазах от ощущения неминуемой гибели, и, стоило почувствовать прикосновение, как с громким визгом омега подскочил, споткнулся о впереди стоящий кофейный стол, переваливаясь через него и падая в промежуток между ним и вторым диваном, чудом не сворачивая шею. Спустя секунд пять в гостиной включился свет, а над омегой обеспокоенно склонились братья.       — Чимин, что случилось? — Чонгук присел рядом и усадил и омегу, находящегося на грани истерии. У того немой шок и слезы в глазах, он понимал лишь через слово.       — Прости, — рыжего резко и как-то нежно обнял Юнги, утыкаясь носом в чувствительную шею. — Я не думал, что испугаю тебя. Прости. Пожалуйста, прости.       А он и сказать ничего не мог. Его все еще потряхивало, руки совсем не слушались, он только хлопал ртом и переводил шальной взгляд с Чонгука на Юнги и обратно. Секунда. Две.       Чимин начинал громко плакать, утыкаясь в плечо хена и хватаясь за белую футболку, сминая своими пальцами ткань. Голос постепенно надорвался, его все сильнее забило в истерике.       Чонгук тоже обнял Чимина, успокаивающе сопя ему в висок и прося успокоиться. Он почувствовал страх и боль омеги, хотя никогда с ним такой связи не было, даже с его парнями. В Юнги тоже что-то надломилось в мгновение ока, и он начал ронять тихие слезы. Он не мог избавиться от разрывающей сердца тревоги и невыносимой боли, все внутри скрутило и разрывалось. Дикий страх проник в обоих альф, они почувствовали, как его испускает их брат. Им обоим захотелось укрыть его от всего этого, защитить, быть всегда рядом. Это что-то безумное и странное, такое желанное. Боль и беззащитность начали давить на парней, они каждой клеткой впитывали все страдания омеги и жутко боялись за него. Юнги поднял голову и стал на второе ухо тихо успокаивающе шипеть, что с мерным голосом Гука постепенно успокоило рыжеволосое чудо. Чимин поднял заплаканное лицо и посмотрел на старшего, возвращаясь в реальность.       — З... зачем? — заикаясь от всхлипов спросил он. — Зачем ты ис... пугал меня так?       У Юнги лицо и уши от стыда загорелись багровым. Он виновато опустил взгляд, но потом с раскаянием посмотрел в глаза омеги.       — Прости, я хотел узнать, почему ты еще не спишь... я думал, тебе неудобно, — бурчал он. — В мыслях не было делать это специально.       — Я спать боюсь один, поэтому не мог уснуть, — всхлипывал он.       — Идем к Юнги-хену? У него в комнате большая кровать, — Чонгук поглаживал омегу по голове и нежно перебирал волосы. — Ты же не против? — Нет, — моментально ответил Юнги. Они встали. Чонгук помогал идти Чимину, у которого ноги были ватными, а блондин шел следом и нес подушку, мысленно отвешивая подзатыльники за такое. Это Чонгук спокойно реагировал на подобное, а Чимин с детства тени собственной шугался. Мог бы додуматься.       В комнате Юнги было немного пусто и душевно холодно. Везде стойкий запах шоколада и мяты. Кровать, не знающая большого веса ранее, грустно скрипнув, приняла всех троих. Чимин лежал меж братьев и тер и без того красные глаза. Блондин уткнулся в плечо прекрасного брата, сопя носом, будто безмолвно извиняясь. Чонгук же закинул руку на торс рыжего и стал поглаживать по тонкой талии. Юнги услышал тихий вздох и поднял глаза на покрасневшего брата, который пошевелиться, кажется, боялся.       — Ты чего? Не заболел? — Юнги приложил сначала прохладную ладонь, но, так ничего и не почувствовав, повис над омегой и дотронулся губами до лба. — Температуры нет.       А Чимин лишь сильнее смутился. Рука Чонгука опустилась чуть ниже и погладила по футболке накачанный пресс омеги, доводя его до пара из ушей этим действием. Оба брата все ближе, прижимались к нему, трогали. А смесь запахов заставляла в момент задохнуться. У рыжего внутри все зудело и, черт подери, он никогда так себя не чувствовал. Этот идеальный запах сводил омегу с ума, он хотел кричать и биться в истерике, потому что хотелось утонуть во всех ощущениях.       Чонгук ловил каждую перемену в омеге, ему хотелось успокоить его, обнимать и нежно целовать, разум мутнел от цветущего запаха спелых персиков и сладкой мяты под носом. Такой нежный и свежий, сладкий и чарующий.       Юнги уже переставал что-либо соображать, лишь касался лба и виска рыжего своими губами, его красной щеки.       — Хен... — Чимин повернул голову, а блондин моментально припал к пухлым губам, не позволяя омеге сказать и слова. Минни замер на пару секунд, вскоре так щемяще ласково отзываясь на поцелуй.       Чонгук не понял сам, как его рука уже оказалась под чужой футболкой. Он слегка царапал чувствительную кожу омеги короткими ногтями и заглаживал горячей ладонью, придавая перчинки в ощущения среднего брата.       — Ч... Чонгук, — тихим и высоким голосом словно пропел, а не простонал рыжий, отрываясь от влажных губ Юнги, но тут же его заткнул настойчивым поцелуем младший, что стал жадно втягивать его губу. Чимин тихо сдавленно застонал, стоило старшему пристроиться к тонкой шее. Минни стал постанывать, когда альфы задрали его футболку. Чонгук горячей ладонью спустился на низ живота, изредка ныряя пальцами под резинку домашних штанов. А Юнги, оставив около неярко выделяющегося омежьего кадыка багровеющий засос, спустился на грудь, которая сбивчиво и тяжело вздымалась. Сердце гулко билось где-то под ароматной плотью. Альфа поцеловал сначала под сердцем и мелкими поцелуями переполз к светлому розовому соску, мягко целуя его, а потом обхватил губами, начиная чуть сжимать. Юркий язык закружил по ареоле, заставляя грациозное тело подрагивать.       Юнги опустил руку на бедро омеги и стал медленно вести ладонью вверх, вскоре поглаживая кожу около паха сквозь брюки, почти обжигая жаром своего тела. Чимин громко застонал в губы Чонгука, окончательно теряя здравый смысл, связывающий его с этим миром. Тело само стало направляться под ласки чужих рук, которые, кажется, были уже везде. Гук, играясь своим языком с острым язычком Чимина, залез в штаны омеги и стал поглаживать полувозбужденный член сквозь ткань трусов.       — Хен, ты такой бесстыже мокрый, — усмехнулся в губы младший альфа, поглаживая промежность под мошонкой, куда уже стекла смазка, безбожно пачкая трусы возбуждающегося не на шутку омеги. Юнги стал стягивать с него штаны и только завороженно наблюдал за оголяющимися ногами Чимина. Мышцы напрягались и это выглядело так сексуально. Тело омеги не было, как у того же Хосока или Тэхена. Даже у широкоплечего и довольно крупного для омеги Джина. Каждая черта Чимина была словно точенной, высеченной искусным мастером из мрамора. Такой нежный, но и горячий. У старшего мысли путались в голове от такого вида. Чонгук же залез в трусы краснеющего рыжего и взял в ладонь аккуратный член, поглаживая его и ловя своим ртом сдавленные стоны.       — Хен, — Чимин посмотрел помутневшим взглядом на блондина. Тот откинул штаны омеги на пол и подполз к нему, помогая забавно копошащемуся парню избавиться от надоедливой футболки. Чимин убрал руку Чонгука и заставил старшего брата лечь на кровать, стягивая с него футболку и укладываясь своей горячей грудью на его, почти выстанывая от такой сумасшедшей близости. Младший же, воспользовавшись заминкой, стянул верх с себя и пристроился меж ног братьев, начиная тереться пахом о задницу омеги, чувствуя, как тот тоже отзывчиво водит бедрами, словно призывая к действиям. Чонгук выстонал что-то невнятное и приспустил влажные трусы, тут же наслаждаясь видом розового анального кольца, что так призывно припухло и ленивыми густыми каплями выпускало природную смазку. Юнги не переставал целовать сочные раскрасневшиеся от терзаний губы. Тонкие пальцы исследовали каждый миллиметр горячего рельефного тела танцора и остановились на упругой заднице, сжимая обе половинки и разводя сильнее, отчего Чонгук едва не подавился. Он положил руку поверх руки Юнги, а потом убрал ее, заменяя полностью своей ладонью и вытесняя старшего. Тут же свободную ладонь брата повел к горячей пульсирующей мышце и надавил на палец, заставляя погрузиться во влажную глубину рыжего. Второй палец добавил уже Чонгук, и они вместе начали растягивать постанывающего брата. Младший втиснул следом еще палец, замечая наконец, что тело омеги выделило больше смазки, чем у других омег. Словно почувствовало, что оно должно принять сейчас двоих. Юнги поймал то же трепетное чувство, хотелось взять омегу и нежно, и страстно одновременно. А Чимин стал насаживаться на пальцы обоих братьев и выстанывать в губы Юнги, одной рукой упираясь в кровать, а пальцами другой зарываясь в светлые волосы старшего брата.       — Чимин, — альфа вытащил палец из горячей глубины и вытер руку от смазки о простынь рядом.       — Хен? — он обеспокоенно посмотрел. Желание все еще захлестывало его, он не хотел отпускать кого-либо из братьев сейчас.       Юнги усмехнулся запаниковавшему виду раскрасневшегося омеги. Кажется, тот подумал, что все закончится так просто? Ну, нет. Он не отдаст такое сокровище одному Чонгуку.       Младший же тоже отстранился и разделся до конца, скидывая одежду за край кровати, а потом стал стягивать остатки и с Юнги, который, усмехаясь наглости младшего, приподнял свои бедра и Чимина на себе, позволяя другому альфе сделать задуманное. Несмотря на то, что оба парня были собственниками, они ни капли не ревновали Чимина друг к другу, зная внутри, что он создан для них двоих. Но ни для кого больше.       Чонгук взял Минни за талию и стянул с брата, на секунду прижимая спиной к своей груди и после сам укладываясь на спину, начиная усыпать округлые плечи горячими влажными касаниями губ. Юнги устроился между ног обоих и стал медленно стягивать с потрясающего парня трусы, скидывая подальше.       — У тебя красивое тело, Минни, — Юнги положил ладонь на бедро и медленно стал вести вверх, проходя по внутренней части и пальцем оглаживая мошонку, по низу живота и талии вверх, задевая специально ногтем сосок, беря донсэна за плечо и поднимая, усаживая на бедра Гука. Тот сразу стал оглаживать упругие половинки и тонкую талию, от чего у Чимина кожа мурашками покрылась. Юнги приподнял рыжего за бедра и снова развел округлые половинки. Чонгук тут же приставил свой член, а Чимин закинул руки на плечи Юнги и, целуя его очень нежно и трепетно, позволил медленно насаживать себя на член младшего. Гук тихо застонал от такой горячей тесноты внутри, до одури хотелось войти полностью сразу, слиться со старшим воедино, но он не собирался делать ему больно. Ни на секунду он не думал только о себе. Юнги опустил Чимина до конца и стал придерживать за бедра, не давая двигаться, чтоб парень привык хоть немного. Минни сбивчиво дышал ему в рот, покусывал за губу и целовал, шаловливо сплетая их языки.       — Чимин. Ты девственник? — Юнги придерживал его за тонкую талию, помогая медленно двигаться.        — Н... нет, — он смущенно уткнулся носом в основание шеи альфы и тихо зашипел от немного болезненных ощущений.       — Расскажешь? — Юнги поглаживал спину младшего, под которой перекатывались мышцы.       Чонгук помогал и тоже медленно двигал своими бедрами, стараясь максимально ослабить боль своему хену и подарить поскорее приятные ощущения.       — Я... это была течка пару лет назад, — он тихонько и чуть болезненно застонал, а Юнги стал прогибать его в спине, меняя угол вхождения для Чонгука. — Но... я тогда был почти сухой, пришлось лубрикантами пользовать... ся... ох... у меня все течки сухие. Врачи говорят, что это потому.. ммм... что истинный очень далеко.       Рыжий стал тихонько постанывать и подвиливать бедрами, медленно опускаясь на член донсэна до самого конца и поднимаясь, упираясь носом в шею хена и покусывая его светлую кожу, оставляя едва заметные следы от зубов и мелкие легкие засосы.       — Не сдерживай себя, Чимин, — Юнги невесомо провел от копчика по позвоночнику до самой шеи и запустил руки в волосы, хватая за них и оттягивая, быстрым плавным толчком насаживая омегу полностью и целуя в губы.       Рыжего как током прошибло по всему телу. Он громко застонал и стал сам потихоньку двигаться. Чонгук стал подниматься, одной рукой упираясь в матрас, а второй придерживая хена, который расходится с каждой секундой. Омега впервые чувствовал себя так хорошо, член младшего так приятно двигался внутри, а все тело било горячими импульсами от толчков в простату. Самый младший остановился и встал на колени за спиной Чимина, ставя и его в колено-локтевую и заставляя сильно прогнуться в спине, снова входя до звонкого шлепка, отчего омега вскрикнул, упираясь лицом в матрас. Юнги усмехнулся и стал приподнимать омегу за плечи, пока тот не поднял голову в немом вопросе, закусывая губы и не выпуская соблазнительных стонов.       Юнги как-то даже засмущался предлагать брату отсосать ему, Чимина не хотелось принуждать к подобному, как других омег, но тот и сам без слов понял, прикрывая глаза и открывая рот, чуть высунув кончик языка. Альфа провел головкой по кончику его языка и, тяжело вздохнув, медленно стал погружаться в чужой рот. Омега на удивление легко принял немалых размеров достоинство и стал посасывать, помогая языком и руками, держась за бедра старшего и выстанывая от толчков Чонгука в себе, отчего вибрация в глотке рыжего до одури приятно отдавалась по члену старшего, и тот тоже постанывал низким голосом. Чонгук входил вновь и вновь, но понимал, что и ему, и омеге этого мало. Он почти слышал мысли обоих братьев, что этим сегодня все точно не закончится. Младший оглаживал упругие мышцы и целовал меж лопаток, а потом, вместе со своим членом ввел еще один палец, начиная растягивать омегу больше. Тот усиленно засопел и вцепился в бедра старшего до синяков, оставляя ногтями кровавые полумесяцы, но только сильнее стал двигать бедрами, выгибаясь желая всем своим ненасытным омежьим нутром почувствовать настоящее блаженство. Чимин заглатывал член Юнги и не переставал постанывать, доводя старшего до дрожи во всем теле. Омега хотел обоим братьям доставить удовольствие, словно в этом заключалась его жизнь. Он чувствовал себя сейчас так правильно. Сердце так трепетало, так билось, а внутри бурлил океан, впервые за его жизнь пробуждая такие горячие эмоции.       Чонгук добавлял третий палец, когда омега выпустил член Юнги изо рта и стал громко и пошло стонать, выгибаясь так прекрасно, что у обоих альф дух перехватило.       Чонгук вышел из Чимина, а Юнги обнял его, укладывая на себя и начиная гладить вспотевшую спину. Чимин немного обиженно засопел, вновь целуя острые ключицы и всем своим недовольным видом требуя внимания. Он сладко прикрыл глаза и замер, когда в него снова стал погружаться член, но, казалось, немного больших размеров. Юнги блаженно застонал, стоило омеге полностью на него сесть и начать двигаться вверх и вниз. Головка потрясающе точно скользила по простате, альфа закусывал губу от того, как же узко и горячо внутри этого сексуального рыжего, который бесстыдно закинул голову и выгнулся, выставляя свое тело напоказ, громко постанывая в потолок.       Чонгук обнимал его со спины и стал пощипывать сосок, а потом приостановил омегу, добавляя два пальца и сходя с ума от сжимающихся гладких стенок и скользящего внутри члена хена.       Чимин откинул голову на плечо младшего и сразу же прерывисто стал с ним целоваться, сплетая жарко языки, а от такого вида у Юнги все внутри горело. Ему было мало, он хотел чувствовать вместе с собой внутри Чимина Гука. И сгорать до тла в этом безумии уже втроем.       Юнги остановил Чимина, и Чонгук стащил омегу со старшего. Альфа лег поудобнее на подушки и знаками дал знать рыжему повернуться спиной и ложиться на него. Как только горячая спина коснулась его груди, Юнги стал вести руками по талии омеги, показывая свою власть над ним, нагло проскальзывая по напряженному животу и как бы случайно задевая колом стоящий член, лишь тихим низким голосом усмехаясь на ушко младшего, когда тот застонал. У Чимы вновь по коже побежали разряды, а когда альфа развел его ноги и стал поддерживать под коленями, а затем резко вошел, то он невозможно застонал, выгибаясь так красиво. Чонгук утопал с головой в каждой секунде такой эстетики, поглаживая внутреннюю сторону бедер раскрытого полностью перед ним омеги. Он приставил головку члена к аналу брата-омеги и, начиная ласкать рукой его плоть, медленно стал входить в него. Чимин напрягся всем телом и сдавленно стонал не то от боли, не то от наслаждения. Ему нравилось это приходящее чувство наполненности и, когда Чонгук смог таки войти полностью, то, обнимая младшего, расслабленно улегся на Юнги, привыкая к крупным размерам обоих альф и расслабляясь от успокаивающих ласковых поглаживаний старшего под коленками. Чонгук целовал плечи Чимина и, заметив усмехающегося Юнги, наклонился и поцеловал его, даже удивляя этим омегу, который обиженно засопел в их поцелуй, от чего альфы душевно рассмеялись.       — Кажется, можно, — чуть смутился рыжий, чуть дернув бедрами, от чего оба брата застонали. Внутри Чимина было действительно узко, если бы не обильная смазка, то было бы больно до слез всем троим. Чонгук стал медленно двигаться, от чего даже Юнги застонал, не то что чувствительный омега. Младший помогал рыжему двигать бедрами, приподнимая и опуская на член Юнги, сам насаживая и на себя извивающегося парня. Чимина начинала бить дрожь, действительно сильная, ведь внутри него происходило что-то неописуемое. Он положил руку на свой живот и стал ощущать неоднозначное движение, от которого внизу живота скручивалась тугая спираль, а бабочки порхали не только в животе, но и забивали легкие, вырываясь наружу громкими стонами. Юнги тоже стал толкаться, почти вырывая еще более громкие стоны из такого, казалось сейчас, хрупкого и эфемерного Чимина.       — П... пожалуйста... сильнее, — омега убрал руки Юнги от своих ног и широко их расставил сам, а обдающие жаром ладони положил на свой живот, устраивая свои поверх и переплетая пальцы с одной из рук, а вторую свою ладонь устроил на шее Чонгука, начиная виснуть на ней и сам насаживаться на оба члена, набирая темп и откидывая от распирающего удовольствия голову назад, соблазняя альф видом напряженных мышц тела и прекрасным лицом. Губы совсем покраснели, как и щеки, а рыжий распалялся сильнее, начиная получать невообразимое удовольствие. Оба члена энергично, но с разным ритмом, вбивались в точку простаты, вырывая стоны с новой силой. Чимин был готов раствориться в этом всем, в этих умелых руках обоих альф, в этом огне, которым обжигало его тело раз за разом, в сжигающих легкие запахах их тел, сливающийся в один сочный свежий персик под топленым молочным шоколадом с тонким ароматом сладкой нежной мяты.       Но, как бы им ни хотелось наслаждаться друг другом, приближающийся пик уже стучал по вискам всем троим. Чимин опустил руку Юнги и стал быстро надрачивать себе, судорожно выдыхая и едва сдерживая слезы, которые уже катились по щекам. Послышался громкий раскатистый стон омеги, когда он резким толчком сел до упора и сжал в себе обоих альф, не давая им выйти.       — Чимин, — Чонгук дернуться боялся, чтоб не сделать ему больно.       — В меня... — просипел он, все еще чувствуя накатывающие волны.       — Но, — Юнги едва держался, вцепившись с силой в талию рыжего. — Ты можешь залете…       — Я бесплоден, кончайте уже! — нетерпеливо вскрикнул он и снова стал глубоко насаживаться, сжимая альф, которые тут же кончили, снова доводя тело между ними до конвульсий оргазма.       — Черт... — Чимин откинулся на Юнги и стал тяжело дышать, чувствуя двойную вязку в себе. — Как же это потрясающе...       — Ты... правда бесплоден? — Чонгук с беспокойством на ватных руках склонился над взмокшим вымотанным братом и стал скидывать мокрую челку с его лба, целуя в носик.       — Мы волнуемся за твое здоровье, — Юнги стал щекотно пальчиками водить по животу Чимина, в котором, кажется, расцветали алые пионы, успокаивая нежными лепестками внутренний мир перевозбужденного парня.       — Я понимаю. И я правда бесплоден, — усмехнулся как-то грустно он. — А жаль, я хотел родить когда-нибудь своему альфе дочку. Оба парня переглянулись и замолчали. Когда узлы спали, они покинули размякшее тело истощенного брата и, подхватив на руки, отнесли в душ, быстро обмывая его и сами моясь. Чимин едва дотерпел до кровати, прежде чем уснул, а Чонгук и Юнги выбрались на крышу и закурили, смотря на звездное небо.       — Я до сих пор понять не могу, как это вышло, — немного смущенно улыбнулся Чонгук, затягиваясь и передавая сигарету старшему. Тот сначала задумчиво помычал, будто формулируя мысль, а потом затянулся.       — Я тоже. Не понимаю. Я ведь до его появления тут так ненавидел этого пухлощекого огрызка. Но, когда я подошел тогда и увидел его, почуял его запах. Знаешь...       — Будто ледяной водой окатили? — младший лег на бок и подпер щеку локтем.       — Угу, — кивнул он и посмотрел на затягивающегося брата, и, когда тот стал выдыхать, притянул его к себе за ворот, втягивая дым, струящийся с чужих губ. Смотря друг другу в глаза еще несколько секунд, они подались вперед и стали горячо терзать губы друг друга, языками сражаясь за доминантность.       Чонгук бы никогда не подумал, что с хеном будет так здорово целоваться, но сегодняшняя ночь все изменила.       Он вдруг почувствовал в кармане вибрирующий мобильник и, достав его, стараясь не отставать от старшего, быстро глянул на экран, с трудом разрывая поцелуй под довольную улыбку Юнги :       — Ты проиграл.       —Что родителям скажем? — прошептал младший, показывая на дисплее входящий от отца?       —Врать смысла нет. Они почувствуют все равно, мы меток друг на друге понаставили на две жизни вперед, — вздохнул Юнги и выхватил телефон, принимая вызов. — Да?        — Здравствуй, Юнги. Не спите?       — Нет, как видишь.       — Это хорошо. Мы с отцом скоро приедем.        — Что? — Юнги даже подорвался и стал смотреть в глаза обеспокоенного Чонгука.       —Отца вызвали срочно на работу. Какой-то важный контракт. Мы уже подъезжаем к дому.       — А, хорошо. Да. Только... пап... тут такое дело...       — Что такое?       — Чимин приехал.       В трубке была полная тишина с минуту, а потом тяжелый вздох:       — Я все объясню.       — Эмм... что? — Юнги серьезно удивился. На том конце сбросили трубку, а спустя пять долгих минут родители парней заехали во двор. Отец был сильно напряжен, папа слишком задумчив. Зайдя в дом, омега увел двоих сыновей на кухню и налил себе стакан чистого виски, моментально опустошая его.       — Где Минни?       — Спит, — поджал губы Юнги. Он бы и сам давно лег, но эта нервозность перебивала всякую усталость. Гук чувствовал ровно то же. — Что ты хотел объяснить?       — Неужели вы не почувствовали? — он удивленно захлопал глазами. — Вы же... все трое... как бы сказать...       — Истинные? — усмехнулся Юнги. Папа сел за стол и уткнулся в ладони, тяжело выдыхая, боясь разрыдаться. Это так неправильно, так не должно быть. Тесты не должны показывать совместимость между братьями, родители не должны отсылать детей в другой угол мира, чтоб не допустить ошибок.       — Значит, это правда? — Чонгук широко улыбнулся. — Мне не показалось?       — Мы же хотели держать вас на расстоянии, чтоб вы глупостей не натворили, — папа стал тереть устало глаза.       — Вы все равно опоздали, - пожал плечами Чонгук, чувствуя раздражение от этого разговора.       — Я уже понял. Но это так неправильно!       — Неправильно — это случайно появившийся на свет я. А ты и отец... Я и Чимин, и Чонгук. Это правильно. Потому что истинные, пап. Не мы решили. А природа. И не смейте идти против нее, — хмыкнул Юнги и ушел с кухни, утаскивая младшего с собой за руку.       Уже поднявшись в комнату и открыв ее, они наткнулись на сонный испуганный взгляд брата и, заперевшись изнутри, легли в кровать к омеге, обнимая его с обеих сторон.       Ведь Чимин не может спать один.