Любимый, приди

"Ромео и Джульетта. Джек и Роза. Тристан и Изольда. Бонни и Клайд. Ты и я. Как это было? Как мы нашли друг друга? Это было жаркое утро в Древней Греции. Я несла домой с рынка продукты, оступилась и упала, все мои апельсины покатились по дороге прямо под ноги прохожим. И тут появился ты и протянул мне руку. Нет! Я мучительно пытаюсь понять, поймать мысль, витающую рядом. Древние греки не могли называть Грецию Древней. Это не то. Цепляюсь худыми старыми пальцами в пятнах в белые, отвратительно морщинистые щёки и изо всех сил стараюсь вспомнить. Я должна вспомнить, как это было на самом деле. За мои девяносто с лишним (но это не точно, теперь все не точно) лет обстоятельства нашей первой встречи изменились в моей больной сумасшедшей голове сотни раз, и теперь от меня требуется найти среди бесконечной паутины лжи, домыслов и старческого маразма правду. Я продолжаю писать, просто чтобы не забыться вновь. Только не сегодня. Я даже не вижу бумаги, любимый, наверное, строки лезут друг на дружку, но это не важно. Важно найти себя. Поэтому я должна вспомнить. Это был май. Точно. Ты пришел и парк, куда тебя позвали наши общие друзья. Я помню, ты был весь в чёрном, что, в прочем, не мешало тебе светиться. Правда, никто кроме меня не видел этого свечения, но я буквально слепла. Стоило тебе произнести одно слово, и я поняла, что пропала. Что вся моя бравада разрушилась, рассыпалась, растаяла. Я понастроила вокруг себя стен, а ты подошел так близко, даже не заметив преград. Я думаю, мы были раньше одним человеком. Атлантом, может, или кем-то с Юпитера. А может, мы были Богом. По воле судьбы душа наша раскололась на две и влетела в двух младенцев в момент их рождения, иначе не объяснить, почему, почему я всегда бежала к тебе. Почему, блять?.. Вниз, вниз, вниз. Я падаю в пропасть лицом вверх, волосы обвивают шею, а ты смотришь сверху, улыбаешься и швыряешь в меня камни. Отойди, не стой на ветру, а то ещё простудишься. Я была маленькой и полненькой девушкой и грубоватыми чертами, поэтому, вероятно, ты не обратил на меня своего внимания сразу... НЕТ! Нет-нет-нет! Всё было не так! Я была красивой, я была очень красивой. У меня были длинные золотые волосы, которые на солнце отдавали рыжиной, большие синие глаза. Я была худой и высокой. Точно, поэтому ты и называл меня своим любимым трофеем. А я абстрагировалась от всего, что могло принизить Тебя в моих глазах. Я бежала к тебе по первому зову. С улыбкой. По лезвию. Босиком. Помнишь, как я влезла в драку с двумя мальчишками, моими старыми друзьями, которые тебя толкнули? Потому что никто не смеет прикасаться к тебе. А спустя много лет ты прошептал, что любишь меня в пьяном лепете. Вокруг стояла гробовая тишина, и я думала, что от этой фразы, сказанной ультразвуковым шёпотом, у меня лопнут барабанные перепонки. Ты спрашивал, почему я всегда прощаю тебя. Где-то я слышала такую фразу: одних вспоминаешь, а другие - снятся. Я не прощаю, я долго жду, тону, захлёбываясь собственным немым криком, как ледяной водой, падаю на дно, прячась в безнадёге, а потом с наслаждением принимаю, чтобы иметь возможность черпать из тебя спокойствие и уверенность. Помнишь, когда мне исполнилось восемнадцать, ты сделал мне предложение. Ты был так смущён, я тоже. Я думала, что плохо уже не будет никогда, ведь у меня есть ты. ЛУЧШЕ БЫ ТЫ НИКОГДА МЕНЯ, БЛЯТЬ, НЕ ЛЮБИЛ! Однажды, будучи уже женатыми, мы сидели на крыше какой-то стройки, ели пиццу и говорили о смерти. Я хотела умереть героически, может, спасая город, или тебя. Да, так даже лучше. Пусть тебя. (А сейчас я сумасшедшая старуха.) Тогда мы и заключили наш нерушимый договор, закрепив его поцелуем со вкусом дешёвых сигарет. "Что бы ни случилось, между нашими смертями будет разница в три дня." Ты сказал, что я заслужила счастья, что ты всегда будешь рядом, чтобы дать мне его. Семьдесят два года, четыре месяца, две недели, три дня, четыре часа и двадцать две минуты (плюс-минус лет десять, я же сумасшедшая) - это не "всегда". Ты не приходил ко мне уже три дня. Почему, любимый? Почему ты не приходишь? Я знаю. Потому что ты умер. И третий день подходит к концу. Я люблю тебя."