Второй шанс

      5048 год от начала Новой Эры.       Планета Земля. Старый континент. Земли Забвения (в древн. А-мерека).       Строительство Вышки Космической Связи.              — Аппарат показывает наличие пустот. Куда смотрят эти проектировщики! — мужчина закатил глаза и, вытащив из кармана металлический шар, запустил его в образовавшуюся дыру: — Следок, обыщи.       Тот юркнул внутрь, передавая на гео-планшет объемную карту.       — Да там целая галактика под землей, какое строительство! Куча древнего металла и какая-то органика. Эй, Тши-Ку, посмотри.       Он толкнул голограмму в сторону второго рабочего, и тот недовольно уставился на находку Следока. Следок тем временем вернулся и ткнулся в руку своего хозяина, отчаянно вибрируя.       — Нашел что-то живое. Молодец! Теперь работа встанет, пока чертовы археологические лисицы не разроют тут все. Ненавижу Старый континент. Тут постоянно проблемы с работой!       — Воб, безмозглое ископаемое! Ты хоть понимаешь, на что мы наткнулись? Апокалипс-корп. от радости взорвет нашу вторую луну, когда это увидит! — Тши-Ку ткнул пальцем куда-то в голографическое дно пустоты, где в двух плотных коконах, состоящих из древнего ползучего растения, светились маленькие кристаллы, означавшие наличие гуманоидной жизни.              Континент Геноша.       Научно-исследовательский центр.       Корпус Х. Карантинная зона.              Свет — это то, что увидел Эрик первым, еще даже до того, как открыл глаза. Он был повсюду. Мягкий, теплый, дающий умиротворение и покой.       Было тихо.       Его тело было расслабленным и вялым, мысли напоминали густой кисель. Но чем дальше шло время в этой уютной тишине, тем больше прочищалась голова. Обрывки чувств от разных частей тела начали сливаться во что-то целое и оформленное.       Он явно лежал. На спине, вытянув руки и ноги. И под его головой не было подушки. Иначе она не находилась бы так низко.       Неудобно.       Он чуть пошевелился, пытаясь устроиться лучше.       Пальцы слегка сжались.       То, на чем он лежал, было приятным на ощупь. Что-то среднее между водой и шелком.       Он одет?       И почему такая тупая мысль приходит в голову первой, когда ты все равно уже мертв. После смерти можно ходить голым. Кому какое дело? Вроде Адам и Ева в Райском саду жили голышом…       Что за бред лезет в бошку?       Веки были тяжелыми, но Эрик заставил себя открыть глаза.       Звездное небо над головой оказалось неожиданностью. Он скосил взгляд влево — белая стена, напоминающая больницу. На Райский сад это не похоже.       Руки и ноги слушались, хоть и не слишком охотно. Эрик кое-как сел.       Он был в пижаме из той же самой странной ткани — очень приятной, но Эрик никогда такой не встречал. Его одинокая кушетка стояла посреди пустой белой комнаты.       Эрик размял мышцы, посмотрел на свои руки — здоровые, без единой царапины, чистые, с аккуратно обстриженными ногтями.       Логично, что после смерти человек должен выглядеть хорошо. Или нет?       Он все еще туго соображал, и когда, наконец, повернулся, чтобы осмотреть другую часть комнаты, то от неожиданности вздрогнул и шарахнулся в сторону.       Четвертой стены не было. За прозрачным стеклом стояла толпа людей в странной форме: мужчины, женщины, молодые и старики — все одинаково одетые — пялились на Эрика так, будто он был каким-то чертовым экспонатом в музее.       И лица у них были какие-то странные. Эрик не мог понять, что именно в них не так. Впрочем, достаточно было того, что все они стояли и пялились на него, пока он валялся тут без сознания на койке. Это ненормально, верно?       — Какого черта вам всем нужно? — голос был сиплым спросонья, но вопрос Эрика привел наблюдателей в возбужденное волнение.       Стекло было прочным, и он не мог расслышать, о чем они говорят. Только общий гул голосов.       — Эй! Вы меня слышите? Что вообще происходит?       Сердце заколотилось быстрее. Будь тут Хэнк, точно бы сказал, что все дело в гормоне стресса и его влиянии на вегетативную систему организма. Но Хэнка тут не было, как никого из знакомых Эрика. А вот ощущения липкого страха, сухости во рту и мурашек были очень даже реальны.       Одна из женщин среднего возраста, со странной прической и строгим лицом, подошла поближе к стеклу и нажала на какую-то кнопку сбоку.       — Ты находишься в научном центре. Как тебя зовут?       Кровь отлила от лица Эрика. Он бестолково моргнул, таращась на женщину, пока остальные таращились на него.       — Что… Что это за язык? Суахили, что ли?       Женщина говорила на незнакомом диалекте, не напоминавшем английский ни одним словом.       Люди за стеклом засуетились.       — Скажи еще что-нибудь, наша программа подбирает перевод древних языков. Чтобы мы могли…       — Я нихера не понимаю, что ты говоришь! Стоп! Прекращай эту трескотню! — Эрик соскочил с кушетки.       Колени слегка подогнулись, но он быстро восстановил равновесие и твердо подошел вплотную к стеклу. Люди за перегородкой не шелохнулись. В их глазах светилось все то же любопытство.       Он вытянул руку и коснулся поверхности. И тут же отдернул пальцы — не стекло! Какая-то прозрачная поверхность, которую можно было продавить.       Эрик решительно надавил на нее ладонью и в ужасе шарахнулся обратно. Рука, прошедшая через материал, начала пропадать в холодном пространстве.       — Что это такое? — он уставился на свои пальцы — совершенно нормальные и здоровые.       — Между нами и камерой натянута пленка пустого пространства. Ты можешь быть больным и опасным для нас. Таковы правила.       Женщина опять что-то сказала, но это, конечно же, ничего не прояснило.       Планшет в ее руках засветился, и она погрузилась в чтение на полминуты. А потом уверенно посмотрела на Эрика. Прямо с экрана к ее виску, уху и горлу потянулись три тонкие голографические нити. И когда она в следующий раз заговорила, это был английский.       С кошмарный акцентом, так что Эрик даже не сразу понял, что она перешла на другой язык.       — Ты человек прошлое. Я наука.       — Человек-прошлое? Как это понимать? Я что, в будущем? А как же растения? Апокалипсис и все такое?!       Женщина нахмурилась, прислушиваясь. Очевидно, планшет был каким-то новейшим переводчиком или вроде того.       — Апокалипсис прошлое. Растения прошлое. Мир во всем мире.       Мир? Выходит, люди справились со взбесившейся флорой. Нашелся другой ученый, отличный от Хэнка… Но как же он выжил?       — Как я выжил? Почему я жив?       — Я помочь ты, — женщина улыбнулась.       — Да, я и так догадался… — он пробурчал это себе под нос, осматривая камеру и людей снова. — Какой сейчас год? Сколько я спал или был в коме…       — Сорок восемь.       — Две тысячи сорок восьмой?       Неплохо они продвинулись за каких-то тридцать лет в технологиях!       Женщина развернула к нему планшет, на котором светились дата и время, и Эрик почувствовал, как сердце пропускает удар…       — Пять тысяч… Я спал три тысячи лет? — его губы растянулись в безумной улыбке. Внутри душила истерика.       — Пять тысяч. Новое время.       Казалось, мир вокруг вот-вот рухнет, и кто-нибудь скажет: Эрик, друг, мы хорошо над тобой пошутили. Пошли, выпьем пива.       Но почему-то прозрачная стена и люди за ней не исчезли. Оставаясь твердым напоминанием о том, что все реально. Хотя… Может, и нет?       — Я хочу выйти отсюда. Хочу увидеть, что вы реальны.       Женщина покачала головой.       — Выход нет. Ты болезнь.       — Что? Я не болен. Вы не имеете права держать меня тут! — Эрик бестолково хлопнул ладонью по гибкому стеклу.       — Правила.       Он повернулся к окну спиной и стремительно обошел комнату вдоль стен, посмотрел на потолок. Видимо, он тоже был прозрачным. Звезды так хорошо видно. А они вообще на Земле? Он вернулся к окну.       — Мы на Земле? Что это за планета?       — Планета Земля.       — Хоть что-то.       Женщина продолжила.       — Я дружба, мир, хорошо. Не болезнь. Не война. Нет страх. Я мир, друг.       — Я понял, — Эрик махнул рукой и тут же подскочил на месте, вспомнив еще кое о чем. Он почти прижался к прозрачному материалу, отделявшему его от остальных. — Послушайте. Когда я умер… то есть… В общем, я был не один. Со мной был второй человек, мужчина. Мы оба были в ловушке. Где он? Он выжил? Он здесь? Второй человек, — для верности он показал два пальца и на себя.       Женщина задумалась, очевидно, пытаясь собрать целое предложение из кучи его вопросов.       — Не понятно.       Эрик тяжело выдохнул. Он и представить не мог, как трудно общаться, когда твоего языка не понимают.       — Ты речь древний. Очень древний. Потеря наука.       Английский настолько древний, что его забыли?       По коже опять побежали мурашки… Надо собраться. Как еще спросить?       — Я один древний?       Женщина встрепенулась, сообразив, что он имеет в виду.       — Два человек. Человек слабость, нет движения, лежать, сильно смерть.       Смерть… Выходит, Чарльз умер, а он здесь… Опять выжил…       Ученая пристально всмотрелась в него, подозревая, что что-то не так, и кивнула в сторону. Эрик, как сомнамбула, обернулся за ее взглядом.       Соседняя стена его камеры сделалась прозрачной. За ней оказалась точно такая же клетушка с койкой посредине, на которой лежал человек.       — Чарльз…       Даже не думая о том, что стена может состоять из такого же жуткого материала, что и стекло, Эрик рванулся вперед. Ни стены, ни стекла, ни чего-либо еще на его пути не было.       Он подскочил к кровати, краем глаза наблюдая за тем, как вся толпа перешла к другому окну следом за ним. Они продолжали рассматривать его, жадно ловя каждое движение и слово своего древнего подопытного.       Чарльз был одет в такую же пижаму, лежал на койке неподвижно и…       — Твою мать, крысеныш! Я уж думал, что ты сдох, и мне в одиночку придется вариться в этом сраном пятитысячном году…       От облегчения он готов был рухнуть на пол. Черт бы побрал неточности перевода…       — Просыпайся, хватит дрыхнуть. За пять тысяч лет не наспался? — он похлопал Чарльза по щекам, потряс за плечо.       — Человек сильно смерть, — женщина мягко предупредила его, но Эрик ее проигнорировал.       В конце концов, упорства ему было не занимать. Ученые готовы были ткнуться носами в прозрачный материал, чтобы рассмотреть, что он делает.       — Отвли, мудк… — Чарльз отпихнул его настойчивые руки, не открывая глаз и пытаясь отвернуться.       — Ты проспал апокалипсис, — Эрик смеялся, не в силах как-то еще сбросить нервное напряжение.       Он опустился на колени, потому что ноги отказывались держать его дальше, и улегся головой на край койки, вцепившись одной рукой в рукав Чарльзовой рубахи. Можно ли проспать пять тысяч лет, а потом захотеть уснуть снова, через каких-то полчаса бодрствования?       Глаза закрывались сами собой от кошмарной усталости. Он выдохся и позволил себе отключиться, оставив все на потом. Вдруг само разрешиться? А если нет — что еще они могли потерять в этой новой жизни... Только компанию друг друга.       Узнать о том, что Хэнк, Логан и Алекс были теми, кто пять тысяч лет назад остановили апокалипсис, им предстояло только завтра. О том, что растение-хамелеон затащило их в заброшенную старую шахту и оставило добычу умирать. А Логан напоследок решил прикурить и случайно вызвал взрыв метана. И что они лишь чудом выжили в тот день, раненные, оглушенные, но оказавшиеся близко к поверхности. Что наткнулись на группу выживших и с их помощью добрались до лаборатории. Что искали Эрика и Чарльза, но безуспешно. Что антидот Хэнка не сработал, и лишь несколько лет спустя, благодаря кропотливым трудам целой лаборатории и гениальности Маккоя, они смогли создать нечто столь сильное, что преломило ход истории.       — Отдых древний человек. Бриллиант, драгоценность. Я наука, смотреть, знания древний человек. Интересно. Встреча завтра, древний человек.       Женщина ушла, забрав с собой ученых, оставляя Эрику и Чарльзу последние часы их прошлой жизни.