***
Самые ужасные догадки подтвердились. Кукла Чародея, несмотря на то, что был идеальным изобретением Вендиче, оказался не идеален. Проблемы с памятью. Видимо, Алехандро не сумел все досконально проработать, и при аварии что-то повредилось. Расиэль, узнав, что Джинджер — всего лишь кукла, предполагал, что там внутри него разные проводки, но оказалось, что это тело. Настоящее тело. Правда, как этот страж тюрьмы в него засунул душу и почему это тело не растёт, он не знал. Ведь как иначе объяснить, что его лечат в самой обыкновенной больнице, а не в какой-то технической лаборатории? Расиэль все так же стоял возле кровати Джинджера и каждый раз, когда друг просыпался, натягивал на себя ухмылку. Она бледнела и тускнела с каждым днём, но король не позволял себе ни на секунду усомниться в том, что однажды друг вспомнит все. Он сидел на краю кровати, о чем-то говорил, показывал различные фотографии, отчеты по миссиям и даже просто какие-то вещи. — Ще-ще-ще, помнишь этот значок? — он показал ему значок с Бетменом. Тогда ему было десять лет. Тогда он обожал эти комиксы. Тогда Расиэль был ещё почти беззаботным ребёнком, убивавшим в свободное время людей. — Ты мне подарил его на Рождество. Мы тогда ещё посмеялись, ведь мафиози не празднуют католические праздники. Мы же не верующие. Король шипяще засмеялся, глядя в какие-то пустые глаза мальчишки. Слишком пустые, ведь… Ведь он совсем ничего из этого не помнил. Не помнил даже, кто такой Брюс Уэйн вообще! Но у блондина и на этот случай был выход. Он давно скачал на свой компьютер все фильмы, которые так или иначе связаны с их жизнью. Пришлось удалить многое, чтобы хватило памяти на жестком диске, но он не жалеет. Ни на секунду не пожалел и не пожалеет впредь. Каким бы ужасным Джинджер Бред ни был, Расиэль не лучше. Более того, он сейчас себя считал последним обманщиком и лгуном, а не Джинджера. Как будто бы это не Кукла Чародея вечно врал ему, манипулировал и командовал. Подумать только — командовал Королем! Но плевать. С высокой колокольни. Сейчас хотелось вернуть все, как было. Хотелось, чтобы он снова нагло ухмылялся и манипулировал… — Я подготовил фильм. Мой любимый. Мы смотрели его вместе, — он улыбался, включив старый фильм с Бетменом. Ему сейчас двадцать три. Джинджер все так же выглядит на четырнадцать. Прошло тоже ровно четырнадцать лет с тех пор, как они его смотрели. Старый фильм. Но у Расиэля дрожали руки, когда он включал ноутбук. Король не мог и сконцентрироваться на фильме. Он смотрел на Куклу Чародея. К счастью, челка позволяла ему это делать незаметно. Он смотрел, не проявлялись ли какие-то эмоции на этом бледном лице. Смотрел, не вспомнил ли он что-то! — Интересный фильм, — улыбнулся Кукла Мага под конец, когда Герой Готема одолел всех врагов, в очередной раз победил Джокера. Он не заметил, как дрогнула рука у Короля и не заметил, как он побледнел. Ведь в прошлый раз у Джинджера была совсем другая реакция! Он заявил, что это детский фильм, и Король тогда ещё обиделся. Собрав всю свою силу воли, которая только у короля ещё осталась, он надменно ухмыльнулся и выключил компьютер. — В прошлый раз, ще-ще-ще, ты посмеялся и сказал, что фильм как раз для ребёнка, — с тихим вздохом проговорил Расиэль. Но зато теперь Кукла Чародея хотя бы знает, кто такой Бетмен. Возможно, это поможет ему вспомнить все. Или хотя бы что-то. Ведь было столько разных тем, что они обсуждали — книги, фильмы, сериалы, задания, и даже знаменитости… — Я тогда обиделся и заявил, что Король — не ребёнок. Помнишь? Ты тогда посмеялся и сказал, что детское время закончилось, и пора спать. Я бросил в тебя стилеты. Мы тогда впервые подрались вне тренировки. Он вспоминал это все с улыбкой. Самой обыкновенной улыбкой, как у нормальных людей, а не той широкой ухмылкой, когда все вокруг содрогаются, обнажаются даже десна, и его самого сравнивают с Джокером. Каким он был тогда идеалистом… Все ещё верил в победу добра над злом, все ещё верил, что Джокеру никогда не победить. Но теперь он видел, что в нем самом победила темная сторона. Убийца. Ведь в этом нет ничего благородного! А тогда… Тогда было хорошее время, когда он этого ещё не осознавал. — Расиэль-кун… — подал голос Джинджер, прерывая поток воспоминаний и рассказ своего лучшего друга. — Расиэль-кун, это очень мило с твоей стороны, но не думаю, что это поможет. Давай прекратим? Он пожал плечами, флегматично выглянув в окно. Король не скрывал ничего. Ни единой детали, впервые искренне рассказывая о своих чувствах в те или иные моменты, рассказывая, что и почему сказал, рассказывая, где солгал. Это было тяжело слушать. Тяжело потому, что теперь Джинджер видел его без масок, без украшений. Было странно это. Ведь он уверен был, что раньше безоговорочно доверял ему, верил каждому слову, но теперь, когда тот сам признавался во лжи и даже называл причину… Было сложно доверять ему, было сложно понять его. А ещё… Он просто не знал, а были ли они знакомы в самом деле! Ведь фотографии можно подделать, документы — в данном случае их отчеты — можно просто переписать, а имя… Ведь он даже не знает, точно ли его зовут Джинджер Бред! Пряничный Хлеб… Ну кто бы додумался… Ах да, этот таинственный Алехандро из Вендиче. Честно говоря, сейчас Кукла Чародея вообще сомневался в правдивости слов Короля. Поверить, что он — всего лишь кукла, изобретение?! Ни за что! — Джинджер… Ще-ще-ще… — рассеянно протянул Расиэль. Чего-то подобного он ждал. Ждал и боялся одновременно. Ведь он так надеялся, что его лучший друг не усомнится… Ведь теперь он уже не солжет! Ни разу. Ни за что. В жизни больше не скажет ни единого слова ему неправдивого… Даже если это будет белая ложь. Король, не веривший в Бога, дал ему клятву. Он понятия не имеет, как это делать, не знает, правильно ли сделал, но… Просто сделал. Впервые в жизни. Как же много всего он сделал впервые в жизни с ним. — Ще-ще, не спорь с Королем. Будет так, как я сказал. Потому что я — Король. Он широко и надменно ухмыльнулся, совсем как раньше. Запрокинул голову, встряхивая волосы и изящным жестом поправляя слетевшее набок пряди. Слишком привычные жесты, которые он уже делает на автомате. То, о чем даже не задумывается. Но кажется, именно они убедили Джинджера. Пока что он и сам не знал, в чем убедили. Но эта фраза… Самая последняя. Она определено была знакома этому рыжему пареньку. Именно она заставила его задуматься, подумать о том, что они действительно знакомы с Расиэлем. Тот так и не сказал, кем ему является. Но судя по тому, что блондин так и не отходил от него ни разу, когда он был в сознании, возможно, близкий друг… Король не сказал ему, что Джинджер — его лучший и единственный друг. А что, если сам кукла считает иначе? А что, если он его не считает другом вовсе? И когда вспомнит… Тогда будет насмехаться над Королем. Нет, этого блондин просто не мог вытерпеть! Подобной наглости. Расиэль продолжал говорить. Он говорил много — о том, как в семью пришла странная девчонка Айрис, у которой в десять лет уже была достаточно большая грудь. Он, не скрывая, рассказывал, что когда-то заинтересовался ею. Он рассказал, как порвал случайно обои в комнате стилетами, когда узнал, что его собираются отправить в среднюю школу. Он рассказал даже пару ситуаций из школы, ибо уже не помнил, рассказывал ли о них в детстве. Он не скрывал, где солгал другу, не скрывал, где недоговорил, где обижался. Ничего не скрывал, ведь… Что толку? Сейчас он не хотел более лгать ему, лучшему другу. И Джинджер слушал. Слушал, периодически улыбаясь. Он почему-то точно знал, как выглядят эти таинственные Айрис, Ирие и Бьякуран из рассказов Расиэля, прежде, чем тот покажет фотографию. Он, с одной стороны, вспоминал что-то, а с другой, все это ему казалось столь далеким… Но Кукла Чародея не перебивал и слушал. Много всего рассказывал Расиэль. Этот непрерывный поток слов не мог не загружать его мозг, отчего невольно мальчишка иногда морщился и пытался поднести забинтованную руку к голове, но вместо этого, когда не получалось, лишь прикрывал глаза. Его волновал один вопрос — почему же эти самые люди, этот босс Бьякуран, не приходят его навестить? Но вопрос отпал сам собой. — Вы все ещё здесь? Я же вам сказала выметаться! — вошла в палату рассерженная медсестра. Она была совершенно точно раздосадована тем фактом, что Расиэль толкается в палате и мешает ей работать. Ведь сколько можно? Сейчас даже не приемное время. Кто вообще впустил этого наглого парня, который, тем не менее, имел безупречные манеры? — Пациенту сейчас нужен отдых. Ему надо вылечиться, а вы тут… Ведь к нему ещё нельзя посетителям заходить! Вот как. Значит, нельзя. Но тем не менее этот блондин нарушает правила ради него. А кроме того, раз они мафиози, то и в обычной больнице, возможно, ему быть долго нельзя. Ведь тогда его могут раскрыть, как и Джинджера самого. Но Расиэля это явно волновало куда меньше, чем его лучший друг. В конце концов, в крайнем случае Король пойдёт на шантаж. А даже если его и поймают… Он может выпотрошить всех. Как его младший брат. Но этого пока что Джинджер не знает. Блондин мало всего рассказал о собственной жизни, не сказал о брате, состоящим в Варии, не сказал о своём детстве, о том, как его едва не убили… Расиэль удрученно замолчал, но не позволил себя выгнать. С нахальной ухмылкой и только ему свойственной галантностью он добился расположения строгой медсестры. Как её зовут? Гризельда, кажется? Надо будет потом, вечером, ещё к ней зайти, чтобы больше не придиралась. Принести что-то. Вино? Шампанское? Шоколад? Неважно. Ведь он же Король. С его обаянием, хватит и просто букета роз. Ведь девушки любят розы. Впрочем, только не Айрис. — Ще-ще-ще, когда мне было пятнадцать, ни одна девчонка не могла передо мной устоять, — возобновил он свой рассказ, когда они вновь остались лишь вдвоём. Он много всего ещё мог сказать. Он много всего ещё собирался сказать. Но сейчас эта девушка напомнила ему именно об этой ситуации восьмилетней давности. — Помнишь, тогда ещё та девочка, Эсми, которая тебе нравилась, присылала Королю открытки, и ты так бесился, хотя обычно только отпускаешь ехидные шуточки. А мне было плевать, и я купил букет роз для Айрис. Она меня тогда облила колой и ещё какой-то гадостью, назвала идиотом. Так до сих пор король, ще-ще-ще, и не понимает, что не так было с этими розами. Он ухмыльнулся, чуть морщась от воспоминаний о том, чем его облила брюнетка. Кола и какой-то странный раствор. Шоичи ещё тогда как-то химически его назвал, но блондин не вслушивался. Ведь он же гений, и ему не нужны все эти объяснения правой руки Бьякурана. Он не станет их слушать, не станет вникать. Впрочем, теперь он жалел. Может, это мудреное слово напомнило бы Кукле Чародея о чем-то? Он продолжал говорить, глядя на закат за окном. Он уже терял надежду. Кажется, что Джинджер уже никогда не вспомнит, как они смеялись на заданиях, как прикрывали друг другу спины, как пару раз чудом выжили… Может, взять его на миссию? Нет. Нельзя им рисковать, ведь сейчас, ничего не помня, мальчишка не способен ни на что! А может, и способен, ведь тело должно помнить… Но принц не мог позволить себе так рисковать. — На нашей с тобой первой миссии мы полагались только на удачу. Я ещё, ще-ще-ще, ничего не умел, и ты считался моим наставником. Чудом уцелели, да и то, лишь потому, что додумались спрятаться в торговом центре в самом сердце города. Кажется, задание перешло потом Гло Ксинии, — вспоминал Расиэль. Не самые приятные воспоминания, но он их не скрывал. король знал, что ему нужно было рассказать все, чтобы и Джинджер знал. Он мог бы попытаться отшлифовать их отношения, оставив лишь то, что угодно ему, Королю, но не стал. Он мог бы опустить те моменты, которые ему неприятны, сделать их отношения идеальными. Но предпочёл их показать такими, какими были на самом деле. Он гений, а потому понимал, что надо просто принять. Надо принять те ошибки, которые они совершали, и простить друг друга. Он видел в некоторых моментах мелькавшее отвращение в глазах Куклы Мага. Презирает его? За ложь? Возможно, но блондин больше не собирается лгать. Больше не будет этого. Больше не будет ничего, что было бы неправдой. По крайней мере из уст Расиэля — точно. Солжет ли ещё Джинджер? Да. Конечно. Ещё много раз. Но Король простит. Рыжий мальчик вновь проваливался в сон. Глаза сами по себе закрывались, и он перестал слушать друга. Его голос звучал все более отдаленным, перестал быть понятным, как будто это всего лишь шум. Он слишком устал, слишком много услышал за эти пару дней, ему просто надо немного передохнуть. И Расиэль это видел. Он вновь замолчал, прикрыв глаза и подойдя к окошку. Он устал. Он хочет, чтобы все было, как прежде. Здесь и сейчас! Ему осточертела эта больница, эти четыре стены. Он хочет крови. Много крови. Он хочет убивать. Но взгляд парня остановился на выключенном ноутбуке, на двух фотоальбомах и трёх папках с ответами по всем их общим заданиям. Нет, он не мог просто взять и уйти сейчас. Не мог сдаться. Не теперь, когда уже столь далеко зашёл. Король запросто вытащит Джинджера из этой пропасти! Ведь он же гений. Ведь так?***
— Шо-тян, ты готов идти? — с нотками веселья в голоса торопливо и любопытно спросил Бьякуран. Он нетерпеливо стучал в комнату подчинённого костяшками пальцем, торопя, пытаясь заставить его побыстрее выйти. Наконец-то им разрешили проведать Джинджер-куна, тем более, что он потерял память. А значит, нельзя терять ни минуты! — Кого вы там ищете, Бьякуран-сама? — Ирие шёл по коридору к своей комнате, одетый в привычную светло-синюю футболку и темные джинсы. Он определенно был готов идти, но в глазах у него читалось волнение. И даже какое-то осуждение. Но Джессо было непонятно, кого именно осуждает этот рыжий мальчишка. Ведь не его же. — Если меня, то я здесь и готов идти. Айрис и Юни-сама подойдут попозже, они уже вышли, хотят купить сладостей Джинджеру. — Где ты был, Шо-тян? Ты заставил меня ждать, — капризно протянул Бьякуран, но все же весело улыбнулся и достал из-за спины пакетик с зефиром, открывая его. Настроение у него почему-то было хорошее, несмотря на тяжёлое состояние подчинённого. Впрочем, так казалось лишь внешне, ведь он никогда не показывал своих слабостей, страхов и волнений даже перед Ирие Шоичи, который считался ему лучшим другом ещё со времен университета ещё в той, другой вселенной, где он пытался захватить мир. — Расиэля нет. Он так и не вернулся с задания. Его комната заперта, так что я не смог проверить, внутри ли он. Но предполагаю, что нет, — оповестил он Босса, на что тот только пожал плечами. Ирие не нравилось такое отношение Расиэля. Ведь его первым оповестили об автокатастрофе, а он даже не ответил и, более того, просто взял и отключил телефон! И с тех пор на связь не выходил. Идиот, а не гений. А ещё называл Куклу Чародея своим лучшим другом. Да ведь даже Бьякуран-сама бы больше заботился о нем, если бы Шоичи вдруг оказался в больнице… Но рыжему парню пришлось просто вздохнуть и пойти рядом с Джессо. Тот не проронит ни единого слова по поводу Расиэля. Он знал все о детстве блондина и предположил, что это вечное соперничество с Бельфегором наложило такой отпечаток на блондина. Ведь ему не приходилось ни о ком заботиться. Видимо, и в этот раз решил, что без него обойдутся. Ничего. Он ещё научится. Он и в детстве был сложным ребёнком — гением, но… Бьякуран бы назвал его социопатом в детстве, ведь он пытался убить всех своих ровесников. Странный. Но и его можно понять. Ирие и не заметил, в какой момент они оказались в коридоре у стеклянных дверей палаты. Он не смотрел внутрь, а опустил голову, с интересом разглядывая пол. Он немного волновался, боялся, что сказать Джинджеру, раз тот их не помнит… — Ще-ще-ще, а за пару дней до того, как ты уехал на ту чёртову миссию, где и случилась катастрофа, мы поссорились, — услышал он мрачный, но такой знакомый голос Расиэля. Удивительно. Ведь Шоичи действительно поверил, что он не объявлялся лишь потому, что не считал необходимым навестить друга… Но он здесь. И кто знает, который день уже здесь. — Я накричал на тебя, ще-ще, сказал, что ты вечно мною манипулировал и лгал. Я и сейчас так думаю, но готов это принять. Мне было тяжело, ибо я совсем не ожидал, что ты уйдёшь на задание. Не ожидал, ще-ще-ще, что все так кончится… Дальше Шоичи уже не стал выслушиваться. Он лишь прикрыл плотнее дверь, чтобы никто более не услышал этих слов блондина. Ведь это личное. А кроме того, увидев, что Расиэль сидит на краю кровати, обложенный кучей бумаг и фотографий, он понял, что пока их не стоит тревожить. Лучше они подождут. И Бьякуран, видимо, был того же мнения, раз спокойно стоял и смотрел, чуть улыбаясь искренней улыбкой. Все же Расиэль научился быть человеком. Жаль, правда, что таким путём. Джинджер слушал Короля, чуть прикрыв глаза. Пожалуй, он вспомнил их последнюю ссору. Только её. И возможно, он предпочёл бы не вспоминать её, будто бы её и не было. Но она была. И эта ссора — часть их собственной истории. Почему-то он чувствовал угрызения совести, ведь, возможно, и правда был неправ. А даже если Расиэль и просто оклеветал его, то теперь он искренне раскаивается. А что может быть важнее в дружбе, чем умение простить чужие ошибки? И эту ошибку они преодолеют. Вместе. Расиэль не перестал ненавидеть своего лучшего друга. Он не стал его от этого и меньше любить. Он просто принял в себе оба этих чувства, понимая, что это — две стороны одной медали, и избавиться не получится никогда. Только от потери Джинджера он бы никогда не оправился. От потери человека, которого можно ненавидеть, с которым можно посмеяться, которого можно при этом ещё и любить.