A Touch of Noir

Он был её телохранителем: высоким, импозантным, костяшки пальцев увиты лириумом, а суровое лицо не выражало ни единой эмоции, пока она смеялась, флиртовала и заключала сделки с сомнительными друзьями и недругами. Он маячил у неё за плечом подобно тени: затянутый в тёмный костюм, поправляющий галстук, спина идеально прямая, а взгляд цепко рыщет по сторонам. Он переводил взгляд с дверей на стены, оттуда — на картины, с них — на присутствующих. На неё. Изабела с комфортом устроилась в секретной комнате за подсобкой бара: бесстыдно демонстрировала стройные смуглые ноги под белоснежной тканью платья, закидывала их одна на другую, откидывалась на спинку дивана, перебрасываясь шутками с членами Хартии. — Разумеется, моя команда вам поможет, мальчики, — заверила она с искренностью в голосе, отлично зная о грядущем предательстве обеих сторон. «Никогда не доверяй Хартии, — прошептала она на ухо Фенрису, наклонившись к нему ещё в машине по дороге в бар. — Они на что угодно пойдут, лишь бы завладеть преимуществом в сделке». Большинство людей прекрасно знали, что не стоит и пытаться одурачить Изабелу. Она была главарём собственной группировки — своей команды опасных изгоев общества, — вдовой, особо не распространявшейся о смерти мужа, человека некогда настолько влиятельного в преступном мире, что в его сторону боялись даже чихнуть. Но Изабела подхватила его скипетр и мантию, подтянула меха и бриллианты, которые он покупал ей, и стала носить их с новообретённой гордостью. Она отыскала бывшего в ту пору в бегах Фенриса и предложила ему услугу за услугу: «Я вызволяю тебя с улиц, а ты прикрываешь мне спину и выглядишь угрожающе. Как тебе такой расклад, милый?» Однако Хартия считала себя превыше других, и у Хартии имелись прорези для глаз в картинах на стене задней комнаты. Фенрис увидел их: заметил отблески света за отверстиями, — и в тот же миг наклонился к Изабеле и тихо прошептал что-то на другом языке. Фразу, сигнализирующую, что пора сворачивать переговоры и уходить. Вряд ли гномы станут предпринимать что-либо на такой ранней стадии формирующегося партнёрства. Позже, заполучив желаемый лириум и контрабандные товары, они непременно подложат свинью. Но когда в ход шёл нелегальный алкоголь, а комнату заполнял едкий сигаретный дым, ни в чём нельзя было быть уверенным наверняка. Фенрис предпочёл предусмотрительно выпроводить Изабелу наружу, чем позволить ей оставаться здесь дольше необходимого. Он вёл Изабелу, держась к ней поближе, положив ладонь ей на поясницу и вдыхая сигаретный дым, пропитавший её меховую накидку, до самых дверей, за которыми их поджидал свежий ночной воздух. В этом районе города уличные фонари гудели и мигали, а под ногами стелился туман, обещавший холод назавтра. Изабела плотнее запахнула шубку на груди и свободной рукой вытащила сигарету. Не успела она поднести её к губам, как Фенрис уже щёлкнул зажигалкой; тёплый оранжевый огонёк заметно контрастировал с тёмно-серым цветом окружающего Киркволла. Пару минут они молча шли к тому месту, где их поджидал водитель Изабелы. Теперь, когда за Фенрисом не следили чужие глаза и его не окружали незнакомые стены, он позволил себе расслабиться. Поза его потеряла былую горделивость: спина ссутулилась, пальцы задёргались, сам он то и дело оборачивался через плечо. Изабела рассмеялась и выдохнула облачко дыма, повисшее в густом тумане. — Статуэтка из чистейшего лириума, — наконец произнесла она, покосившись на своего телохранителя. — Сделанная в форме птицы. Вот за чем они охотятся. — Я в курсе. — Тон Фенриса был строгим, формальным, однако в голосе чувствовалась нотка раздражения. Эльфийский слух был острее человеческого, и Фенрис прекрасно слышал весь разговор. Изабела знала, что он знает, и всего лишь хотела поддержать беседу, пока они шагали в тени высоких заброшенных строений. — Не доверяю я всему этому. Кто бы ни прятал у себя птицу из чистого лириума, он наверняка сумасшедший. — Изабела остановилась и подступила на шаг ближе к Фенрису; последний раз затянулась сигаретой, прежде чем бросить окурок на землю и раздавить дорогой туфлей. — Я и сама сошла с ума, раз пошла на такую сделку. Фенрис оставил её без ответа, только промычал, когда она рассеянно ослабила ему галстук — знала, как он не любит эти удавки. — Непросто будет отыскать этого треклятого сокола. — Ястреба, — поправил Фенрис, отворачиваясь. Он чувствовал её тёплое дыхание, ощущал её сладкие духи и старался игнорировать тот факт, что у него перехватывало дух от подобной близости, от того, что Изабела стояла прямо перед ним. Прежде он уже был телохранителем. Всегда рядом, всегда под рукой... Но сейчас было по-другому, эта близость была добровольной, сделка между ними была сознательной. Фенрис мог отказать ей, но не отказал. Мог уйти уже давно, но не делал этого. Когда женщина окружала себя в жизни мужчинами, которым не могла доверять, задачей Фенриса было стать тем единственным, кому она доверять могла, пусть даже она сама ни на мгновение этому не верила. Изабела рассмеялась, и дыхание её всё ещё горчило после сигареты. Она разгладила лацканы его пиджака, развернулась и снова зашагала к машине. Фенрис пошёл рядом, вместо того чтобы плестись позади. — Завтра мы нанесём визит Варрику, — сказала Изабела, когда Фенрис открыл для неё дверцу. — Припоминаю, что читала об этой птице в одной из его книг.