Opium

Кто кого первым предал? Конечно, ты считаешь, что я. Каждый винит во всем другого, это в порядке вещей. Конечно, можешь меня ненавидеть, можешь продолжать и дальше называть меня лжецом, предателем, тупой обезьяной. Как угодно. Меня заводит твоя ненависть, будоражит кровь в венах, заставляя все больше желать встречи с тобой. Ненавидь меня! Презирай! Думай обо мне, говори обо мне, это так льстит! Ты не сможешь меня забыть, а если постараешься сделать это, то я напомню о себе. Снова и снова. Ты не сможешь просто так вычеркнуть меня из своей жизни, да и не возжелаешь этого всем сердцем, я уверен. Этот город, школа, торговый центр - все наполнено воспоминаниями. Уверен, ты до сих пор хранишь мои подарки, нашу совместную фотографию. Там, в кармане школьного пиджака. Ты всегда носил ее с собой. Вспомни, как нам раньше было хорошо. Двадцать четыре часа в сутки только ты и я. Помнишь, как мы собирались посмотреть вместе порно, потому что ты этого хотел? Да, собирались. В тот же день тебя угораздило заболеть, никого дома не было, а я пришел к тебе. Помню, как я на протяжении двух дней заботился о тебе. Когда ты спал, я даже поцеловал тебя не в силах удержаться. Ты, скорее всего, это даже не помнишь, либо не знаешь об этом. Раньше, когда не было Хомры, ты всюду таскал меня с собой. «Эй, Сарухико, пошли! Сару!». Сару… Тогда еще ты называл меня по имени. Помнишь, ты увидел в магазине крутой скейт? Накануне Рождества. Копил деньги, а когда пришел покупать, то его уже не было в продаже. Ты расстроился до слез, а по дороге домой сносил все мусорные баки. Когда ты пришел домой, то увидел его. Этот скейт. Прямо там, под елкой. Ты позвонил мне около 5-ти утра, жутко счастливый и чуть ли не пищащий мне в трубку от переполняющих эмоций. Мисаки, знай, я купил его. Если бы я лично его подарил, то ты наверняка постарался бы вернуть мне потраченные за скейт деньги. Но в тот день ты рыдал от радости. Помнишь, на твой День Рождения я поцеловал тебя, когда ты закрыл глаза и загадывал желание, готовясь задуть свечи? Ты тогда долго кричал на меня, в первый раз назвал меня глупым Сару. Меня это повеселило. Я всего лишь тебе улыбнулся, а ты смутился, покраснел, но в итоге выдавил из себя слова: «Знаешь, мне понравилось». Тихо. Еле слышно. А ведь ты помнишь эту ночь? Помнишь, как мы уснули вместе? В эту незабываемую ночь ты сказал, что лучше меня никого нет и не будет. Тогда я был счастлив, Мисаки. Помнишь, как мы встретились с Хомрой? Я хорошо помню. Помню, как ты смотрел на него. На Микото. Как они позвали нас присоединиться к ним. Мы вступили в Хомру. Я сразу думал, что это не особо хорошая идея, что-то меня настораживало. Потом мы каждый день говорили об этом. Мы начали часто ходить к красным. Хоть у тебя и было обилие внимания всех членов Хомры, но ты все равно продолжал звать меня с собой. Я приходил, сидел и уходил с тобой на закате. Потом ты начал прогуливать школу и ходить к Хомре один. Однажды, когда я пришел туда после уроков, вы сидели и смотрели порнуху. Ты закрывал свое красное лицо руками и стыдился смотреть. Ты выглядел так же, как в ночь на твой День Рождения. «Эй, Сару, присоединяйся к нам!» - ты позвал меня. Но мы же собирались посмотреть это вдвоем! Ты забыл? «Мне это не интересно». У меня не было желания смотреть это с твоими новыми друзьями. В тот день ты накричал на меня, сказал, что я странный и непонятный, в первый раз называя меня тупой макакой. Помнишь, когда я сильно заболел, ты все обещал зайти и навестить меня? За три дня так и не пришел. Все свое свободное время ты теперь проводил с Хомрой. Тогда я отошел на второй план, а первое место начали занимать красные. Помнишь, когда у тебя уехали родители, ты позвал их всех к себе на ночь? Меня тогда не звали, ты забыл? Нет. Тогда ты сказал: «Я не хочу, чтобы ты был лишним, сидел один и убивал всех взглядом». Ну да, у тебя теперь новые друзья. Я помню, однажды, когда я пришел к Хомре, ты был пьян и висел у кого-то на шее. Я не помню его имени, даже не хотел запоминать. В тот день ты начал говорить Микото о том, какой он классный и как сильно ты его любишь. Я же был рядом. А ты даже не старался уделить мне хоть немного внимания. Это ужасное чувство. Но в один день я все-таки выцепил тебя. Вначале мы пошли в торговый комплекс, потом в кафе. Потом нашли фото кабинку. Я затащил тебя туда. Давай оставим память о том, что мы были друзьями. Свое фото я засунул в бумажник, а ты свое в карман пиджака. Она, скорее всего и до сих пор там лежит, в кармане школьного пиджака. Наверное, про нее просто ты забыл. Помнишь, когда ты ночевал у меня? Наверняка помнишь, такие вещи просто так не забываются, мой дорогой. Была холодная осень. Вечером мы сидели рядом под пледом и смотрели фильмы. Ты весь трясся от холода, а ночью залез ко мне под одеяло и долго ворчал, что мало места и замерз. В ту ночь мы много говорили. На редкость много. Обо всем. Ты спрашивал меня о Хомре, счастлив ли я, что вступил в нее. Тогда я тебе ничего не ответил, ведь я там только из-за тебя. С тобой до конца, с тобой хоть куда, всегда приду к тебе на помощь. Вскоре ты уснул у меня на плече, сжавшись от холода в клубок. На утро мы пошли в школу. На полпути ты решил прогулять, оставив меня одного. «Приходи после школы, в торговый комплекс, я буду ждать там. Только давай быстрее, тупой Сару, иначе я сдохну от скуки!». Сразу же после уроков я пришел туда. Бежал со всех ног. Обошел все этажи, зашел в кафе. Тебя нигде не было. Скорее всего опять у Хомры. Пришел туда – ты там. Улыбаешься, веселишься. Давно ты не улыбался мне. Только кричишь на меня и называешь меня макакой. Все чаще. Ох... Как меня бесит это общество, но я молчу. Молчу!.. Меня бесит Микото. Если я скажу все накипевшее во мне за это время, то ты опять будешь орать, полезешь драться, кинешь первое, что попадется тебе под руку, а я лишь разведу руками не в силах тебе ответить сполна. Мы еще больше отдалимся друг от друга. Я хочу тебя удержать хоть как-нибудь. Тогда я немного посидел там, пока не начало тошнить от этих идиотов и ушел. А ты даже не заметил. Ты помнишь, какой был это день? Видимо, нет. Ты снова забыл. На следующий день ты спросил, когда у меня день Рождения. Опять забыл?.. «Он был вчера» - я ответил непривычно сухо даже для самого себя. Мисаки, твое лицо надо было видеть! Челюсть отвисла, ты не мог сказать ни слова. Я просто ушел куда подальше. После этого мы почти не общались, в школе ты почти не появлялся, не подавая никаких признаков своего существования. Однажды ты все-таки соизволил позвонить мне и позвать к Хомре. Я пришел, да. Но единственным твоим словом в тот день стало "привет". Весь вечер я наблюдал, как тебе было весело с ними. Какой ты веселый и жизнерадостный. С ними, но не со мной? Я стал собственником? Не улыбайся им, не смейся с ними, твоя улыбка должна быть только для меня, для меня!.. В тот день я твердо сказал, что покидаю Хомру. Я сжег эту ненавистную тату и присоединился к СКИПЕТРу. Тогда ты первый раз назвал меня предателем. Через неделю я наконец-то пришел в школу. Так получилось, что я уснул на крыше. Меня разбудил твой звонкий голос. Помню, как ты схватил меня за ворот рубашки и спрашивал, почему я ушел. Ты так и не понял причину. Нет, ты просто наплевал на мои чувства, не собираясь понимать, каково мне было. Возможно, ты даже не догадывался об этом. Для тебя я был предателем. Тогда ты в первый раз сказал, чтобы я не называл тебя по имени. Я поцеловал тебя в последний раз. Именно с этого дня меня начала забавлять игра с тобой. Знаешь, это такое странное ощущение удовольствия от осознания того, как кто-то страдает? Мне нравилось видеть твое испуганное лицо. Теперь ты никогда не сможешь меня забыть. В тот день мы сказали, что убьем друг друга при следующей встрече. На этой крыше я сказал тебе «Прощай» последний раз. Кто кого первым предал? Каждый остается при своем мнении. Единственным, кто предал, был ты, Мисаки. Ты предал меня. ... Мы долго не виделись. Я считал дни. Все ждал, когда смогу увидеть тебя снова. Выслеживал, высматривал. Скрываться у тебя хорошо получалось. Я проводил почти все время со СКИПЕТРом, собирая все больше информации о Хомре и тебе. Я хотел знать все. Что, когда и где. Ты не сможешь скрываться от меня вечно, предатель. Однажды меня мучила бессонница я решил ночью открыть окно. Тогда я увидел тебя, стоявшего около моего дома и как будто выжидавшего. Сам пришел ко мне, даже вылавливать тебя не пришлось. Ну, что ж, тем лучше. На поводу чувств и интереса, с особым азартом, я вышел к тебе. «Мисааааааки, все-таки ты пришел, я ждал, когда же увижу тебя!». « Не смей называть меня по имени, твой голос раздражает меня!». Я помню, как ты кинулся на меня с битой. Ты пришел убить меня? Хм. Мисаааааки, ты такой добрый! На темных улицах разгоралось красное и синее пламя. Удар. Еще удар. Увернулся. Порезал кинжалом твою кофту и щеку. Брызнули капли крови, еще и еще. Кровавые розы распускались на наших телах, одежда разрывалась. Я и ты, словно два тигра, буйствующих в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть. Что-то в твоем взгляде изменилось, ты как-то по-другому стал смотреть на меня, не дрался во всю силу. Мисаки, ну же, не тяни, причини мне боль, чтобы эта боль смогла успокоить меня! Ты как будто нарочно уронил биту, смотря мне в глаза, нет, прямо в душу. Как будто специально позволил мне тебя повалить на землю. Я крепко сжимаю ткань твоей кофты. Зрительный контакт. Глаза в глаза. Твой взгляд, я не вижу в нем былого азарта или ненависти. Он стал теплей, по всему телу прошел разряд. Ну же Мисаки, узри мою боль? Мы все прекрасно понимаем без слов. Я зависим от тебя. Зависим как наркоман от иглы, как поэт от своей музы. Ты – моя доза, моя муза, моя жизнь. Я начинаю целовать тебя. Ты безрезультатно пытаешься меня оттолкнуть, как будто для виду. Зачем же ты противоречишь своим желаниям и себе, ведь не просто так пришел? Теперь уже совсем не сопротивляешься. Наши желания обоюдны, мы не можем друг без друга. Это все как транс, когда чувства переполняют изнутри. Мы перебираемся в дом, снося все, добираясь до кровати, чтобы остаться наедине. Раздираем одежду, обнажаем тела. Твои пальцы перебирают мои волосы. Покусываю тебя за нижнюю губу, провожу пальцами по щеке, завожу руку на затылок. Прижимаю к себе еще сильнее. Ты уже совсем не против. Мы оба этого хотели... Этот транс. Громкая тишина. Ни слова. Только твои томные стоны и мое тяжелое дыхание. Твой поцелуй слаще любого шоколада, прикосновение обжигает кожу. Горячо. Мои поцелуи проходятся по твоим свежим ранам. Языком я убираю свежую кровь с белоснежного тела. Я не могу остановиться, да и ты тоже. Чувство прекраснее любой эйфории, слаще шоколада, горячее пламени. Огненный танец, сжигающий все в округе. Лед и пламя, две противоположности, которые по всем законам должны притягиваться. Все как в тумане. Нет ничего, кроме нас. Сейчас только ты и я. Я знаю, что когда все закончится, то все вернется на свои места. Время, остановись! Никогда я не желал этого так сильно, как сейчас. Конец... Пытаюсь восстановить дыхание. Ты закрываешь глаза рукой и заглатываешь воздух. Я нависаю над тобой, нежно целую тебя в губы и ложусь рядом. Отдышавшись, ты садишься на край кровати, начинаешь надевать свою рваную одежду. Немое кино. Я сажусь на противоположный край, поворачиваясь к тебе спиной. Хватаюсь за голову руками и пристально смотрю в пол. Слышу, как ты нашел свои шорты. Надеваешь. Я не могу посмотреть на тебя. Не могу остановить, не имею права держать. Я не в праве это сделать. Все так, как должно было быть. Я знал, что ты никогда не будешь моим по-настоящему. От осознания все внутри неимоверно сжимает. Ты ушел, хлопнул дверью, не попрощавшись, не сказав ни слова. Просто тихо ушел. Даже не обернулся, не посмотрел. Молча... Так надо. Да, ты в Хомре, я в СКИПЕТРе. Сейчас у каждого своя жизнь. Каждый должен убить друг друга, сжечь, не оставить ни следа. Принципы, смещая чувства, выходят на первый план. У каждого свои приоритеты. Мы не можем быть вместе, как бы я этого ни хотел. Уже поздно что-то изменять. Закрываю глаза, оттягивая от боли волосы. Нет, слез нет. Просто сердце разрывается на тысячу осколков, каждый из которых – твой. Вспоминаю все время, которое мы были вместе. Одеваюсь и выхожу на улицу подышать свежим воздухом, втайне надеясь, что ты не ушел, а лишь стоишь, снова ожидая меня. Глухая ночь, на улице ни души. Прохожу около торгового комплекса, в котором мы проводили там много времени после уроков. Дошел до перекрестка. Стою. Здесь мы впервые встретили Хомру. Этот день изменил все. Этот день оттолкнул нас. Я знаю, Мисаки... Знаю, что ты жить без меня не можешь. Почему ты не признаешь очевидное? Сейчас ты просто не сможешь быть рядом с предателем. Я для тебя заклеймен теперь этим именем. Ты не сможешь переступить через свои принципы, опять начнется игра. Эти прятки. Ты снова начнешь избегать меня, скрываться, убегать. Наверное, было бы лучше, если бы мы не знали друг друга вовсе. Если бы мы не познакомились в школе, не стали бы так близки, то не причинили бы друг другу такую ужасную боль. А теперь просто не сможем забыть все, что было. Ничего не изменить, память не стереть. При каждой встрече мы будем делать друг другу еще больнее. Лучше бы я не пробовал этот опиум твоей души. Ком в горле мешает нормально дышать. Задыхаюсь, Закрываю глаза, и стараюсь расслабиться. Все. Конец. Наши отношения исчерпали себя. Не осталось больше тепла друг на друга. Мисаки... Осматриваю улицу, прокручивая в голове еще раз все воспоминания, разворачиваюсь и ухожу прочь с этого проклятого места. Иду и обещаю себе, что больше никогда не вернусь сюда, никогда не буду сожалеть о прошлом, никогда больше не буду пробовать этот наркотик, дурманящий рассудок. Все-таки ты не был моим личным опиумом. Все-таки единственным спасением для нас станет амнезия.